Мастер убийств

Ник вылил остатки воды на кирпичный пол и уставился на человека из-под нависших бровей этаким змеиным взглядом. Иуда, видать, мел по самым что ни на есть сусекам! Хотя, черт его знает, по внешнему виду можно и ошибиться. Человек был низеньким, плотно сбитым, с начинающим проявляться животом. Волосы — прямые, сальные; под носом — словно проведенная карандашом черточка усов. Глаза — цвета стоячей воды, хитроватые; кожа испещрена следами от выдавленных угрей. Нескольких передних зубов недоставало, остальные же были коричневого цвета и сточены до пеньков.

— Скидывай штаны! — приказал Ник.

— Но сеньор!..

На Картере были серые спортивного покроя брюки и белая чистая рубашка. Короткие рукава позволяли мужику видеть замшевые, прикрепленные к предплечью ножны. Ник тряхнул кистью, и стилет мягко скользнул ему прямо в ладонь. Острие, словно металлический палец, уставилось на человека.

— Штаны, я сказал. И побыстрее. Кидай их сюда!

Мужчина скинул грубые холщовые брюки и бросил их Нику. Ноги у него были худые, заросшие черной шерстью. Ухмылка Ника напоминала волчий оскал. Этому нехитрому психологическому трюку он научился давно. Мужчина без штанов как бы теряет всю свою мужественность.

Ник вытряхнул из карманов содержимое: бумажник, немного денег — сантимов и песет, — маленькое серебряное распятие, очень грязный носовой платок, помятая пачка сигарет «Эль Торо», и небольшой стеклянный флакон, вроде тех, в которых хранят лекарства.

Ник поднял его и принялся изучать. Внутри, лениво перебирая крючковатыми конечностями, двигался маленький золотой паучок. Номеру третьему стало любопытно: чем они кормят своих тварей и кормят ли их вообще?!

Картер улыбнулся и показал мужику стеклянный флакон:

— Арана!

Тот пожал плечами:

— Просто моя домашняя зверюга, — голос с трудом вылетал из пересохшего горла, дрожал, но Ник увидел, что к человеку постепенно начинает возвращаться самообладание. Это ничего. Это ненадолго.

Голос Картера стал резче, черты его лица посуровели. По-испански, стараясь подражать каталонскому выговору, он произнес:

— Ты лжец, вор, убийца и проклятье на голову своей матери! Мерзость из мерзости! Ты состоишь в бандитской шайке, называющей себя «Пауками» и работаешь на человека, именующего себя Иудой! Если собираешься признаться, то поторапливайся: я намерен перерезать тебе глотку. — Он встал рядом с мужчиной и приставил острие стилета к дрожащему горлу.

Человека на стуле стало корчить, плоть его съежилась. Но оказалось, что мужество еще не до конца покинуло его. А может быть, он просто больше боялся Иуду, чем ЭКС. Что же, это можно проверить!

— Вы меня с кем-то спутали, — захныкал мужик. — Я бедняк, пасу коз, Не понимаю, о чем вы говорите.

Острие стилета вошло чуть дальше в податливую плоть.

— Обыкновенный пастух, значит? У которого вдруг оказался весьма дорогостоящий полевой бинокль, «беретта» с запасными обоймами и кинжал? — он вытащил все это у человека, когда тот валялся без сознания, и сбросил со скалы в море.

— Это все я нашел, — затараторил человек. — Честное слово, сеньор. Я… я нашел эти вещи в пещере. Я вор, сеньор. Признаю! Вы спокойно можете отдать меня в руки полисия…

— Чтобы я отдал тебя полицейским? Да ни за что на свете! Я разолью твою, без сомнения, гнилую кровь по чистому полу этой кухни, если ты не прекратишь врать!

Ник кольнул стилетом. Человек заорал и дернулся назад. Потом поднес пальцы к горлу и с ужасом уставился на кровь.

— Колись! И быстро! — рявкнул Ник. — Ты что думаешь, я тут шутки с тобой шучу? Следующий порез будет намного глубже!

И все-таки тварь колебалась. Иуда его солидно напугал. Ник наклонился к лицу мужика и поставил окровавленный кончик стилета прямо между бегающими глазками.

— Конечно, может быть, ты совершенный болван, — проговорил Картер. — То есть до такой степени, что до сих пор не соображаешь, в какое дерьмо ты вляпался. Тогда послушай внимательно, глупыш. Видимо, ты думаешь так: если расколюсь, Иуда меня прикончит, так?

Охваченный паническим страхом мужик забился в истерике, Он закивал и запускал ртом пузыри:

— Си, си! Я не могу говорить! Я же поклялся, что не скажу ни слова об этом человеке. О том, которого вы зовете Иудой. Если проговорюсь, то умру жесточайшей из всех… — он осекся уставясь на Картера.

Ник смотрел на человека, словно змея на птицу. Он улыбнулся. Такой сладенькой улыбочкой. И вежливо проговорил:

— Ну, конечно же, я понимаю, компадре! Правда! Но сообрази: Иуда убьет тебя, если поймает. Если ты заговоришь. А вот если ты не заговоришь, то через одну минуту тебя не будет в живых. Ведь мне тебя ловить не придется. Ты и так у меня в руках!

Ник посмотрел на ЭКСовские часы.

— Даю тебе минуту, амиго. За шестьдесят секунд тебе придется решить, как лучше умереть: сейчас и совершенно точно, или потом, и в перспективе. Взвесь все «за» и «против».

Пепе Гарсия обмяк. Он знал, что на сей раз здорово влип. Так же как и то, что этот дьявологлазый, железомускульный «нортамерикано» исполнит все свои угрозы. Пепе тяжело вздохнул. Он оказался между двух чертей! Человек, которого звали Иудой — Пепе не видел его ни разу, — был еще хуже, чем этот высокий симпатичный сеньор. Если он сейчас расколется, Иуда убьет его… если поймает. У Пепе было достаточно родственников, а Испания большая страна. Так что, может быть, ему и удастся скрыться. Пепе вздохнул и сдался. Лучше тот черт, который в далеком далеке. Диос мио! Как больно колется этот кинжал!

— Я все расскажу, — начал он. — Всю, что ни на есть правду. Клянусь матерью Божьей, но… только можно вначале глоточек воды?

— Потом, — жестко сказал Картер. — После. Кстати, если соврешь, вода тебе уже не понадобится. Никогда. — И он надавил на яремную вену острием стилета.

Мужика словно прорвало: признания хлынули потоком. Истинная правда, что он из «Пауков» — из большей группы настоящих «Пауков», сеньор понимает о чем речь? Очень хорошо. Его, Пепе, завербовали в банду очень давно. Когда всеми делами заправлял Эль Лобо… неужели сеньор не хочет услышать историю об этом вожаке? Карамба! Но тогда о чем же желает услышать милосерднейший из всех сеньоров?

Только об Иуде? Си! Что же, тогда об Иуде! Но ведь он, Пепе, служит в низшем подразделении и немногое может рассказать о таком человеке. Он даже никогда его не видел! Говорят, что лишь несколько человек удостоились этой милости. Только капитаны — вожаки — имели право общаться с ним напрямую. Получали приказы лично. После этого приказы передавались «кампесинос» — крестьянам, которые их и выполняли. Так было всегда. А он, Пепе, самый что ни на есть беднейший изо всех «кампесинос»!

— Когда ты впервые услышал об Иуде? — Ник оседлал стул в дюжине футов от мужика. Он убрал стилет и теперь томно помахивал люгером над изогнутой спинкой.

Пепе нахмурился и почесал уставшую от перхоти башку.

— Я не совсем уверен, сеньор. Может быть, месяцев шесть назад — тогда он наволок «мучо динеро»[21] и проложил себе дорогу в банду с их помощью. И вскоре стал боссом! Поначалу там немного поубивали, так думаю. Меня тогда в банде не было.

Ник Картер с отсутствующим видом кивнул: типичная операция в стиле Иуды. Внедриться в дело, купив на это право. Вытеснить человека, стоящего во главе и начать править самому. Убрать всех, кто противостоит новому режиму, и тех, в ком нет особой нужды.

Еще через пяток минут Ник получил всю нужную информацию. Мужик, и вправду, знал не слишком много. И все равно инстинкт подсказывал номеру третьему, что было еще нечто, что следовало вытянуть из этого жирного бандита прямо сейчас! Пепе не слишком убедительно скрывал правду. Его увертки бросались в глаза.

А еще Пепе думал. Ник сидел с непроницаемым лицом и преспокойно следил за теми неотесанными мыслишками, мечущимися в этом питекантропьем, с низким лбом, черепе. Пепе все время старался скрыть один жизненно важный фактор! Он надеялся, что если ему удастся улизнуть отсюда и вернуться в банду, то сокрытое даст ему возможность спасти шкуру. Тогда Ник принялся расставлять ему западню. Первым делом он дал мужику вволю напиться.

21

Много денег.