Лоскутная философия

А твои ноги...

Я говорил уже... "ножки дивные"... Но не думай, ты незакончена. Ты мутируешь. Глянец СМИ "просветит", во что. Губы будут пухлей в стократ, расцветут, будто розы; зубы исчезнут. Станешь ты - двувагинная... а потом и трёхпи@дая, потому что есть планы, что превратят анал во влагалище. Будешь этим влагалищем сплошь, - вот грёзы, что М питает.

Жить от морали, то есть в идеях, - это одно. Другое - жить метафизикой. Знай, Горгона прекрасна, но, стоило М развить свой особый взгляд, интеллект, она была ревизована, превратилась в страшилище. И Химера с ней сходно стала монстрозной, да и Геката. Стоило Зевсу либо Персею думать "морально" - рай стал уродством, ложь стала истиной. СМИ дают мир вещей, каковых, посчитал Кант, нет. Есть, взамен, аглифилия - рудимент ностальгической тяги М к всевозможным "дурнушкам", к тем самым монстрам, жителям рая. Некий король (Георг I) предпочитал жене, что была по параметрам М прекрасной, двух страшных дам; "Слониха" и "Каланча" их звали.

Всё это тяжко знать, но знать надо. Мы несвободны, веря в реальность, но мы свободны, веря в сверхданность.

Хватит. Сюжет зовёт. А он в том, как Бог в Еве с Адамом стал сексуальной низменной тварью.

615

Многие скот растят: кур, овец, чушек, уток. Долго, с трудом растят. В целях мяса. Вырастят - а убить живность жалко. Часто мужчины, храбрые в битве, ходят и ищут, кто забьёт тёлку или индюшку; сам-де "жалеет". Это не правило. Есть, кто запросто режет скот, кто, тешась, может отсечь хвост кошке. Это не правило. Но жалеющих живность больше. Соотношение три/один.

Факт странный. Факт непонятный. Легче "понять умом" всю Россию, чем сих жалеющих резать живность, участь которой стать мёртвым мясом. Долго планируют, чтоб забить скот к морозам, сбыт обсуждают, деньги считают, кои получат, и ― вдруг "жалеют"; женщины плачут, в скорби мужчины. Как так? Нет логики. Пусть "жалеешь", но всё же собственной и наёмной рукой скот режешь? Определённо. Чтобы питаться-де, то есть жить? Не довод. Можно жить рыбой, хлебом и мёдом.

И получается, что враждебные, злые чары так увлекают нас, что и скот растим против воли, и против воли ищем забойщика. Получается, что, не будь чар, ― не убивали бы, жизнь пошла бы иным путём, без смертей и без крови. Как сбросить хищные, смертоносные и противные нашей сущности чары?

616

"Как внушить, что первейший грех, извративший мир и повлёкший изгнание нас из рая и все последствия такового, - трудный, мучительный, нестерпимый быт с постоянной работой в поте лица, с болезнями и насилием, - есть "доверие к разуму"? что, откушав с древа познания зла с добром, род людской не сберёг себя, как, казалось бы, но сгубил?" Шестов Л.

617

Третьестепенный, малосущественный, вроде, факт говорит больше самой солидной и представительной общепринятой установленной практики, заставляя извериться в многих прежде незыблемых, респектабельных принципах. Например, при царящих порядках патриархата, созданных по мужскому сценарию, при господстве модели силы и власти, что отражают статус мужского как агрессивного отношения к жизни, принятой внешним, людям враждебным грозным объектом, - при вот таком вот курсе на распрю с целостной жизнью есть и обратное, и оно в атрибутах патриархата. Это язык, в дух коего внедрены первосмыслы, промыслы Бога; признанно, что вернуться на пункт, с какового пошёл блуждать, означает спасение. Де Соссюр считал, что язык существует вне человека, что позволяет мнить его планом, спущенным с неба, но, в нашей склонности улучшать мир, понятым ложно, точно в игре в "испорченный телефон". Язык, в массе случаев, указует нам на ошибочность травли женского стиля жизни, дружеского, любовного, ― стало быть, на возможность мышления, адекватного жизни. Вот зачем он вредит маскулинному. Например, как ни целил патриархатный строй заменить женскость термина "родина" на иной, маскулинный лад, уточняющий, что ценна не какая-то "родина", но "дела" в ней "отцов", ― мол, "родина", вроде вульвы, как бы пустóты для наполнений патриархатным нравственным смыслом и содержанием, ― но язык, существующий, по Соссюру, вне человека, сопротивляется и на место "отечественнинг" и "отчизм" помещает "отчизна" женского рода либо бесполое, как "отечество", декларируя цели более важные, чем "дела отцов". Ведь дела матерей, агендеров, гомо-би-сексуалов etc., сокрушающих догмы патриархата, значат не меньше, если не больше; значат, что женское не всего лишь реторта воспроизводства, но, может, женское есть тот самый пункт, возвратившись к какому можно пойти жизненосным, истинным всеблагим путём.

618

Вновь язык, обнажающий скрытый фалло-центризм мужского в плане оценки мира и Жизни. Вспомните бравое: "я е@у всё, что движется". То есть Жизнь "е@у". Не люблю её, не пытаюсь понять её и сотрудничать с ней, ни заимствовать из богатств её, но - "е@у", ага, "всё, что движется", провожу акт насилия над живым, над Жизнью. Это ― разверстый смысл скрытых в звучные формулы и традиции "дел отцов".

619

Из Дао: слейся с неразличением.

620

Ева рушила разум сопоставлением понятийных и сфабрикованных в лад понятиям благ, ― "добра", ― с чувством, ею даримым. По Эмпедоклу, в миг любви всё теряет особость, в миг любви всё стремится к Единому, обретая единую шаровидную сущность. Женщина разум рушила, и её трактовали в качестве "зла", связав первородный грех с полом женщины. Вместо Эроса утверждался Закон, основанный на идеях "зла" и "добра". И Эрос стал "врата ада"; клирики спорили, есть ли женщина человек. Она - жизнь per se. Жизнь свергли. Выбрали разум, кой утвердил концепт сверхприродности. Человек, сверхприродное, подавляет природу, чтоб расправляться с ней как со "злой" негативностью, истреблять её как явление, кое может, смяв его волю, взять его в прежний, смутный безличностный оборот и рабство. Зиждущий на "добре" без "зла", разум есмь лишь в раздорах, войнах с природой как с антиподом. Чтоб состояться нечто субъектным в каше аморфной мёртвой природы, он расчленял объект, для чего воплощался в виде машин, бомб, скальпелей. Жизнь кастрировалась, давилась.

Что получается? Жизнью правят мозги как смыслы? Жизнь потерять за смыслы, чтоб быть в культуре, детище разума, в коей больно и тяжко?

В женщину. В Эрос.

621

Ж - искони раба. Культура осуществляется за её счёт как за счёт эроса. Отданное культуре взято у женщин и у либидо, вот мотив Фрейда. Трудно презреть мораль. Трудно дать волю эросу. Но трудней понять, что культура использует и насилует женское, его сущность и качества; а мужскому культура ― родственная, естественная среда. Феминность загнали в культуру силой.

622

Есть род особенных, молоткастых громких всезнаек. Что они знают? Некую "правду", кою внушают ультимативно. Их имена звучат, словно молот: Веллер, к примеру. Даже реклама об этих людях строится в формах твёрдых и строгих, типа: "чьи книги чаще воруют в библиотеках? кто собирает полные залы? кто убедителен, как взрыв бомб?". Всезнающе молоткастые в каждом споре и диспуте начинают вбивать своё, точно гвоздь. Сброд млеет, боготворя людей, обладающих "правдою", т. е. тех, кто твердит ровно то, чего сброд ожидает, ибо всезнающе молоткастые скажут внятно-доходчиво, чтó он, сброд, без того знал, только сказать не мог. Твёрдым тоном, без сантиментов ("правде" плевать на них, "правде", так сказать, ни к чему декор, у неё лицо медной статуи), твёрдым пафосным тоном, громко и ладно, эти всезнающе молоткастые гнут своё, обнажают пороки и объясняют, как сделать лучше. Сброд им внимает и восторгается. Сброд считает, что, если истину столь решительно, внятно, громко транслируют, зло похерится и пойдёт жизнь счастливая.