Лоскутная философия

Вы ведь тоже, док, столб, простите. Только сидящий столб. На Тверской бы вы не смотрелись. И не смеялись бы, а смутились от самолюбия, что никто вас не любит там, на Тверской и вообще в Москве. Вот и мне вы до лампочки. Это я лечу, а не вы меня. Это я вам потребен и я плачý вам, так что вы слушайте, а не смейтесь. Думал я, отчего же Тверская мне не нужна - со всеми, кто по ней ходит. Что там Тверская? Все не нужны, все люди! Надобны, может, только две тысячи. Остальные напрасны: кроют злых самок и размножают гнусное семя. Вдумайтесь: вы семье нужны? Не нужны семье. Самки вам изменяют; дети терзают, а чтоб любить вас - фиг. Мы когда нужны? На войне. Тянем лямку, работаем, шебаршим в нужде, нас самих от себя тошнит; ведь, подумать, мир грандиозен, столько в нём прелестей, интересов, счастья - всё не про нас, однако, всё для других, реальных, тех, кто у власти. Нам только грязь да труд, да болезни. А как война вдруг - к нам власть взывает: где вы, герои? Прежде плевала в нас - а теперь кто спасёт кремлёвские ренты? Кто? Мы. Уходим бодрым парадом прямо на фронт и... гибнем. Лишь на войне нужны...

Почему?

ПОТОМУ ЧТО!!!

Мы заурядны, ценим одно: власть, деньги да пошлых клоунов. Показать себя любим, вот на Тверскую ходим являть себя. А зачем, если все идентичны? То на всех джинсы, то на всех галстук, то все стригутся, то все патлаты. То мини-юбки, то юбки-макси. А кроме этого любим принципы, идеалы. СМИ ими срёт на нас день и ночь громким пафосным серевом, и нам нравится. Ляпнут: "Родина-мать!" - мы в стойку. Родина знать не знает, кто в её землях - кстати, пустых почти, акцентирую, так что разных китайцев в ней селят запросто, а ты сотку не выбьешь в сраном болоте, будто ты в Бельгии, где и пяди счёт... Очень любим мораль ещё. Очень! Знаем, в чём "зло" и "добро", как боги...

Что? Свойства рода? Род людской, дескать, любит одно? Не надо!!! Я в вас заметил, док, страсть учить меня, вроде я недоумок, а вы наставник. Я вас скорей наставлю, уж извините... Род мне не надо. С родом разобрались давно, ещё в древности. Авраам ещё разбирался, скрывшись в пустыне, чая не общего, но отдельного; он хотел кончить сына ради отдельного, то есть чуть ли кончить собственный род как общее. После очень большой слюной плюнул в общность Христос. Родовое, рек, бросьте, сын оставь мать, дочь - папу, в общем, земное всё отклоните ради небесного, "ржу" земную отриньте. Детям скажите: "Прочь, прочь, иуды! Ибо не дети мне! Только Бога люблю всей душой и всем разумом, как нам велено!" Был суров Христос. Чтить такое звал, что ужасно; типа, не землю чтить да родителей, да мораль и законы, а только Бога... Или для вас Христос персонаж из легенд еврейских? Вон, вы брадатый, ходите в церковь и, видно, вашу связь с Богом мните интимным личностным делом, чтоб втихаря грешить? Отвечайте! Вера что, "личное"?! Родовое где?! Водку жрать - родовое, чтить Христа - частное?! Ну, хитрец!!

Нет, Христос давил родовое вместе с моралью вашего общего. Он сказал, что "последние - первые", что "незначащие" зазначат и что богатства нельзя копить. Так в Христе. А у вас всё обратное: иерархия и корысть; кто властен и кто при деньгах, тот самый лучший. И получается, что мораль ваша лживая. Возразите, док, мне от опыта вашей сытенькой жизни? Я вас Христом побью! Он и сделал, чтоб родовой сброд канул вместе с вождями и их рабами, чтоб мелкота, как я, коих пруд пруди, стала чтиться выше престижных. Как у вас? Нужно, дескать, героем быть, дабы помнили, горы нужно сворачивать? Ан, они, ваши горы, рушатся и все сгинули, все в руинах, как вавилоны. Где Македонский? Пыль одна! А ничтожные будут вписаны в книгу жизни, док, поимённо, вот что Христос сказал.

Всё про Бога я? Метафизика? Вам науку? Как разъяснял Паскаль: "Шар земной не вращайся, труд мой не стоил бы". И Сократу пеняли: "Что ты занудный? треплешься про одно и про то же!" Он им: "Увы, друзья! философия про одно и про то же не прекращая"... Дам вам науку, если хотите. Я вас покрою столькой наукой, что вы подавитесь: руки сложите и сдадитесь. А не сдадитесь - вам же и стыд причтут, что вы мох ваших знаний цените выше кедров ливанских. Как же, с вас станется! Ведь у вас родовые, общие, так сказать, человечеству ценности. А у нас только пара имён, - таких имён, что ваш скоп миллиардов сгинул бесследно, хоть похохатывал хитро в бороду, а сии имена остались! Слушайте тайну. После, естественно, вы должны мне, док, честь отдать или ниц пасть мне в ноги... Впрочем, не надо: я благороден, льстивость, холопство не принимаю. Хватит, что кончите хохотать. Идёт?

При царе, док, Горохе люди узнали: точка вмещает весь универсум. Анаксагор, философ, был вроде вас брадат, но, отлично от вас, был глубже, истинно мыслил. Он сказал: есть частицы, в каждой весь мир, безмерность и бесконечность... Поняли? Нет? Смешно вам? Он троглодит, да? древний начётчик? Ересь нёс, что земля неподвижна, части носились врозь, но срослись?.. Не знаем, как оно было, мало что знаем, если по-честному. Бог не зря сказал, что добро кличем злом, тьму - светом... Ладно, док, ладно. Вот вам иное, не троглодитское, лет на тысячу ближе. Скажем, Кузанский - слышали? Не кивайте с умным лицом, не слышали. Про Багамы вы слышали и про Пенкина. Про Кузанского - фиг, не слышали, док, корыстная вы, тупая башка, простите; вы всё равно вот-вот мне поклóнитесь... Не "Пизанского", говорю, - "Кузанского"! Математик был, "всё во всём", считал, плюс что качеством всё тождественно. То есть нас взять: вас, доктора, и меня, ничто, - одинаковы. И ещё он знал, что центр мира везде, а творец и творение суть одно... Что, поняли? Вы ещё не в ногах моих? Туп вы, док, и упрям. Уверены, что Кузанский схоласт? Вам что-нибудь ближе, лучше со степенью? Нате Лейбница. Не отвертитесь: он, во-первых, недавно жил, двести лет назад, а второе, научен: Бога раз осадил в хлам, Бог до сих пор молчит: Бог, сказал, подчинён вечным истинам, что вошли в Него против Божьих хотений. В-третьих, кто настоящий док, это Лейбниц. Он респектабелен, обнаружил монады, в них, дескать, всё. Не верите? Вам и Лейбница мало? Что ж, получите: я припираю вас современным, против которого вы не смеете, ведь оно нынче ходит в Москве в верхах. Преучёнейший Марков (он академик) высмотрел частность под термоядером, что, зовясь "фридмон", крошечна, вот как я, но содержит весь мир.

Добью вас, позволите? Этот самый фридмон - во мне. Я хожу, а во мне тот фридмон сидит. Будь вы хоть Бонапарт - и что у вас? часть земли, да? Европа? Пошло, смешно, ха-ха! А во мне целый мир, вселенная!.. Нет, вы поняли, док, кто с вами? Бог почти... Где картуз, мне идти пора. Сходно в вас фридмон? Дудки! Ибо Христос сказал, что пришёл Он к ничтожным, самым мизéрным, бедным, последним, а вы богатый и не последний. Вы славный в массах, славный в морали - я славен в Боге. Да, док, в ничтожных всё. Потому-то - во мне фридмон. Третий день во мне пухнет, скоро увидят все, и что делать не знаю, столько забот пойдёт... Не вставайте, что уж тут кланяться... Я ничто, жалкий nihil - а во мне мир, ха!!!

603

Склонность к моральности. В русской опере (и культуре) мало интимного, относящегося к любви и страсти. Страсть для нас то греховное, что нуждается в санкции, в правке разумом. Не сказать, что не русские оперы лишены сей специфики, но всегда в этих операх верховодит любовь. У нас она маргинальна в силу тенденции обсуждать вперёд темы общие. Кн. Болконский (в "Войне и мире") встретил Наташу... и разошёлся с ней, ибо думал о смысле жизни больше чем надо. Пьер? Он влюбился попутно, в поисках неких высших материй. У Достоевского ("Идиот") ни счастливый брак, ни взаимная страсть не явлены; браком, автор уверен, не разрешить проблем, а любовь лишь мешает действию мысли. Славный кн. Мышкин занят не женщиной, поразившей его, как молния, - но и та занята своей вечной истерикой, не любовью. Нет любви безотчётной, страждущей по самой себе. Нет любви подавляющей, чтобы двое влюблённых только и делали, что дарили друг другу страстные арии и томились всю оперу друг по другу.