Лоскутная философия

Ну, а оргазм причём? А притом.

Принцип жизни - это не просто жить, ведь живя можно мучиться, отчего жить расхочешь. Жить в удовольствие - вот цель. Солнце блаженней, чем стылый ливень. Фрейд писал, что давным-давно властный праотец отнял женщин у прочих, свёл в гарем, наслаждался; низшим досталось только трудиться. То есть оргазма им не хватало, но приходилось строить объекты, вскапывать землю, гибнуть на войнах. Сталась структура, где власть имеющий узурпировал радость, ― патриархат то бишь. Впредь оргазм, мировой оргазм, чахнул, что приводило к воспроизводству силы морали патриархата в нашем геноме и в генотипе. (См. род задротов, офис-планктона, ток-словоблудов, псих-поцреотов, гопников, школоты плюс иной попсы и весь прочий быдлоид от Спасской башни вплоть до окраин). Нас принуждают сдерживать чувства, впрочем, и мысли, на трудовом посту и в быту, в монашестве и прилюдно; в нас притесняют импульсы эроса, обращая к спиртному либо наркотикам и к экрану как к релаксантам. Прессинг порывов значит редукцию эротического, любовного. Дефицит любви, пусть телесной, копит досаду и раздражительность, что мутируют в ненависть и деструкции как телесности, так и психики. Нам твердят про разгулы инстинктов - но, в результате, видим лишь шабаш ханжеской этики, претворённой в политику с гекатомбами бытовых, трудовых и военных жертв. Гнёт растёт с каждым шагом. Почерк "моральных" даже на сайтах брачных знакомств вскрывается в пустомелеве о "серьёзности целей" либо о поиске "долговременных и надёжных" связей, словно бы ищется не любовь, а утварь.

Это неправильно. Это гибельно. Это долго терпелось. Лозунг: "Даёшь оргазм!", "За всеобщий экстаз!", - восстал против этого. Утверждались свободные социум и мораль его. Лозунг влёк нас к иному, райскому. Был означен источник бед: перманентный коллапс не в дурных неких лидерах, не в законах политики, не в плохой экономике - в отношениях Ж и М, что устроены в интересах господства и иерархий. В 60-е был подъём феминизма, ведшего к слому прежнего строя, а в результате - к слому раздела нас на два пола как первородного преступления, от какого спасает имморализм.

"Оргазм здесь сейчас", короче.

479

Знаков и этот сущностный лозунг 60-х: "Против абстракций за эфемерное!" С дней ухода из рая мы живём выдумками, абстракциями. Ведь те самые "зло" с "добром", познавание коих составило первородный грех и стиль разума "падших", ― это абстракции. Почему? Рай был создан "хорошим", "очень хорошим", сказано в библии (Быт. 1, 31), и нужда была выдумать, чтоб судить рай, как Адам целил, нечто такое, чтó бы пятнало рай. Но на что опереться вздумавшему суд рая и, значит, Бога? Только на нечто, что кроме Бога. Стало быть, на ничто per se; ведь Бог мир заполняет и Бог повсюду. Стало быть, на свои только домыслы, небылицы, абстракции. Это был труд палаческий, живодёрный, так как абстрактное - извлечённые из Единого клочья, мёртвые клочья, ибо изъятие из живого единства якобы "доброго" либо "злого" есть вивисекция.

Дело начал Адам, ставший знать "добро" и крушить им эдем... ― чтоб Сократ много лет спустя облёк в термины вековые труды его по разделке вселенной, выдумав мир "добра". Теории от "добра" и "зла" ширились, утверждались в мышлении, а оттуда и в практике. Власть абстракций, окрепнув, стала гнетущей. Пышно разубранный дух ничто, ― суеверий, регламентов, предписаний, норм, смыслов, идеологий и догм, ― бал правит. Им подчиняйся или погибнешь. Могут легко убить за апатию к имени, под каким лупит мяч сброд мачо, будь то "Пиналки" или "Зенит". Куда страшней неприязнь к абсолютам "святость", "честь", "гордость", "патриотизм" и прочее. Композитор Рахманинов обвинялся в предательстве: убежал за границу. Слух пройди, что министр гей, ― крышка министру; или что череп Марфы-угодницы не святая реликвия, а одни только кости ― тут, считай, оскорбление верящих в эти самые кости. Вот власть абстракций. Вовсе не важно, чтó за абстракцией. Велено: се "добро", а се "зло", - и с тех пор идёт с отнесением части мира к "добру" или к "злу". Так, принято, что ходить нагим плохо, жуть аморально.

То есть Бог создал тело безнравственным?

Мы холопы понятий. Правят абстракции: "зло", "добро" (с кулаками), "честь", "справедливость", "совесть", "умеренность", ― что уводят к погибели. Неживое к живому не направляет. Якобы жизнью стала секвенция выводимых одно из другого правил. "Зло"/"добро" как исходные стали фабулой этики, мáксим, норм и конфессий, догм и законов, плюс также совести, что моральный гарпун, в нас вбитый. Что стóят догмы, нормы, абстракции, показал 92-ой, когда масса незыблемых общепринятых лозунгов заменились обратными, как в 17-м установки мышления той поры были сброшены.

Подрывает абстракции спор Платона и киника. На суждение, что за явями "стол" и "чаша" брезжут идеи этих предметов, "стольность" и "чашность", киник рек, что предметы он видит, "стольность" и "чашность" - нет, увы. Смех Платона, что, стало быть, киник хил и слаб разумом видеть "стольность" и "чашность", мало что значит. Жить от реалий более верно, чем жить в идеях. Прочь смыслы жизни! В путь к просто жизни! Нас спасёт эфемерность.

Чтó она? Жизнь без "зла" и "добра" в основе. Образно, эфемерность не капля, взятая некой жидкостной явью с формой, зависимой от среды вокруг, - не суммарная, коррелянтная остальным каплям капля. Это особая, мимолётная и витальная капля с блеском на солнце, с дрожью от ветра и со стеканием по окну в дожде. Это капля, что действует на живого вас и конкретного в некий миг вашей жизни, капля живая, переплетённая с вашей жизнью. Это и сами вы как живой (не абстрактный мёртвый "Das Man" статистики); это ваша особость, Богом рождённая, чтоб творить только то, что никто не сумеет, кроме неё самой, в невозбранной свободности. Это стать юных девушек, что утратится и какой срок спешить красоваться этим вот девушкам. Эфемерность есть чувствие, что всем правит случайность, а не законы, что все доктрины жизнь притесняют. Жизнь есть свободный дар. Эфемерность то самое carpe dies, - ловим день, ― ибо завтра иное. Час спустя или сутки люди иные; любят иное, верят в иных богов. Скольких гениев нормы общества загубили в подёнщиках и угробили за абстракции бытовых, социальных, религиозных догм! Это чувствуя, хиппи яростно наслаждались каждым моментом, лёжа в цветах, блаженствуя, обнажаясь и прыгая, дабы длить себя мимолётных, а не томиться в жёстких стандартах. Вечер с любимой ― вот что живое, а не моральный секс с самкой должных параметров по спускании планетарного шара с именем "солнце" за горизонты.

Срок от абстракций взять к эфемерному. Что отчаянно трудно. Как отказаться вдруг от "добра"? Немедленно воцарятся ужасы "зла", нам мнится.

Как быть? Не знаю. Но только знаю: хуже не будет. Ведь убивают, мучат за вещное? Ведь Адам повернул к вещам, увлекаем моралью, то есть судом от "добра" и "зла"? От Творца отвернулся ― к nihil. Значит забыть "добро" есть забыть первородный грех и вернуться в рай, где нет мёртвых абстракций: там лишь витальная эфемерность, пажить без смерти и без стеснения.

Невозможное можно сделать возможным. Памятуй лозунг: "Будь реалистом, требуй лишь невозможного!"

480

Верх абстракций - "патриотизм". Ценить его? Не его, отпарируют, а того, что стоит за ним: скажем, землю, где ты родился. Но ведь земля вся - Бога и власть имущих; я ж вздумай метр взять, вряд ли позволят, как и случилось в дачной амнистии. Даже труп зарыть трудно в эту вот землю "патриотизма", что знает всякий, кто погребал родных за немалые деньги, и что знал Моцарт, сваленный, помним, в общую яму. Нет, не берёт в расчёт землю, где ты родился, "патриотизм", коль требует мзду и с мёртвых. Что же берёт в расчёт? Достижения? Пушкин? Мусоргские? Бердяевы? Но их творчество без него шло, "патриотизма", и тоже Богово. Патриоты ведь Пушкина в гроб загнали, Мусоргский пьянствовал, а Бердяева выслали. Смог бы славный Чайковский сделать что сделал, будь он зависим от патриотов, а не от милостей баронессы фон Мекк? Не смог бы. Значит, духовное есть само собой. Как и, впрочем, "патриотизм" есть в собственных целях. Но, возразят мне, он - твои близкие. Ошибаетесь. Я люблю их, всех близких, не по абстрактным громким резонам.