Страница 12 из 20
Однако то, что Верховный главнокомандующий не въезжал в Восточную Пруссию в течение войны, точно установлено русскими историками[45]. Кем же был постоялец гостиницы? К. Пахалюк вслед за другим краеведом И. Афониным считает, что им мог быть великий князь Дмитрий Павлович[46]. Однако хозяин гостиницы вспоминает, что к князю обращались «ваше высочество», а к Дмитрию Павловичу следовало обращаться «ваше императорское высочество». Обращение «ваше высочество» применялось к князю императорской крови, а единственным человеком с таким титулом в Истенбурге был Иоанн Константинович. Внешне Иоанн Константинович похож на Николая Николаевича намного больше, чем Дмитрий Павлович, – последний, в отличие от Верховного, не носил ни бороды, ни усов. Поэтому представляется возможным предположить что в августе 1914 г. именно Иоанн Константинович жил в гостинице «Дессауэр Хоф». Однако не стоит забывать, что это лишь предположение, не подкреплённое документальными свидетельствами.
В Истенбурге князь принял участие в параде 1-й бригады 1-й гв. кав. дивизии, которые направлялись в крепость Ковно. Очевидец парада В.Н. Звегинцев вспоминает: «Раздалась команда. Под звуки полковых маршей генерал-от-кавалерии фон Ренненкампф обходил строй, здоровался с полками и благодарил их за боевую работу. По окончании молебна перед строем были вызваны представленные к Георгиевским крестам и медалям Кавалергарды и Конногвардейцы и командующий армией Именем Государя Императора роздал первые боевые награды. По окончании церемониального марша, полки разошлись по квартирам под звук трубачей и вызванных песенников»[47].
О пребывании князя Иоанна Константиновича в штабе оставил воспоминания генерал-майор Б.Н. Сергеевский:
«Вспоминая эти дни, нельзя не вспомнить о прикомандировании к штабу его высочества князя Иоанна Константиновича. Он был штабс-ротмистром Л. Гв. Конного полка. Однажды, неожиданно для нас, он прибыл в прикомандирование к штабу. Явившись командиру корпуса, он вошел в нашу комнату. Осмотревшись, он подошел ко мне, как старшему, весьма отчетливо представился уставным рапортом и просил представить его остальным офицерам, что я и сделал. Около месяца он жил среди нас, удивляя нас всех чрезвычайной дисциплинированностью в отношении старших и самыми простыми и сердечными отношениями с младшими. Мне приходилось видеть, как в часы досуга он мальчишески возился с лихими корнетами, адъютантами командира корпуса, которые, не стесняясь, боролись с ним.
Служебных познаний у него было немного, но усердие по службе огромное, и он всегда старался кому-нибудь помочь в его работе. Будучи человеком религиозным, он немедленно сорганизовал в штабе церковный хор и, пользуясь наличием в Рыгаловке церкви и священника, организовал говение желавших чинов штаба. 8 сентября большая часть офицеров, во главе с командиром корпуса, была за обедней и причастилась, что весьма отвечало настроению после первых боев. Сам Иоанн Константинович служил за дьячка»[48].
Позже он же вспоминал об обстановке в штабе перед началом сражений в Августовских лесах:
«Это был первый приказ «на бой» всего корпуса. Наши начальники, по-видимому, не знали, как технически осуществить это дело.
Все офицеры штаба, начиная с меня и Земцова и кончая адъютантами командира корпуса, всего числом около 15, были собраны в классе имевшейся в монастыре школы и расселись по партам. Были принесены свечи, которые мы приклеили к партам. Затем пришли командир корпуса и начальник штаба и, заняв место преподавателя, начали обсуждать текст будущего приказа и сейчас же диктовать его по пунктам офицерам штаба, которым были розданы листы бумаги.
Дело подвигалось вперед медленно. Генералы спорили и о сущности приказа, и о редакции отдельных его фраз. Приказ составлялся трафаретно, по пунктам уставной формы, но не установив заранее его общего содержания. Поэтому все время приходилось зачеркивать написанное и вносить поправки. При этом командир корпуса волновался, весьма раздражался, говорил неприятности начальнику штабу, который старался вообще молчать. Всю тягость этого двухчасового «урока» еще усугубляли вопросы и переспросы некоторых офицеров, совершенно незнакомых с техникой, а также не понимавших, не видя карты, диктуемых им географических названий. Особенно много вопросов задавал князь Иоанн Константинович, также посаженный за работу.
Содержание этого удивительного приказа я уже не пом-ню»[49].
Как только было получено известие о ранении князя Олега Константиновича, Иоанн Константинович покинул штаб и был командирован в Вильну к раненному:
«Получено было известие о смертельном ранении князя Олега Константиновича и распоряжение о немедленном командировании Иоанна Константиновича в Вильну. За последним обедом, когда автомобиль уже ждал князя, генерал Б. несколькими теплыми словами отметил службу его высочества в нашем штабе. Иоанн Константинович ответил весьма сердечной речью, назвал генерала Б. своим вторым отцом и, прощаясь, поцеловал у него руку. Мы все с грустью расстались с князем: он был простым и сердечным человеком и прекрасным товарищем»[50].
Предваряя свой приезд в Вильно, князь послал брату телеграмму:
«В Вильну Витебская Община Князю Олегу Константиновичу
29 сентября 1914 г.
От всей души поздравляю дорогого Георгиевского кавалера. Бесконечно горд за обоих. Зенченко и Обраменко поздравляют. Хранит Тебя Казанская Богоматерь.
Иоанн»[51].
Интересно, что, будучи глубоко религиозным человеком, Иоанн Константинович подарил солдатам 29-го Сибирского стрелкового полка икону Спаса Нерукотворного, что было отражено в приказе по полку:
«Приказ по 229 Сибирскому Стрелковому полку № 44710. XI. 16 г. по действующей армии по строевой части.
В воспоминание об Августовских боях, когда ныне вверенный мне 29 Сибирский стрелковый полк как львы дрались с врагом бок о бок с гвардейскими частями, благороднейший участник этих лихих дел, Его Высочество кн. Иоанн Константинович соизволил осчастливить полк своим вечным, незыблемым, нерушимым благословением в виде Святого Образа Нерукотворенного Спаса при собственноручной записке: «29 Сибирск. стрелк. полку в молитвенную память. Иоанн».
Благодарственный молебен о здравии Его Высочества кн. И.К. отслужен и послана телеграмма: «Помолившись Господу Богу о даровании Вашему Высочеству здравия и всякого благополучия, вверенный мне полк благодарит В.В. за оказанную честь. Молитвенная память полка, пока он будет жив, здоров, будет свято чтиться верноподданнейшими стрелками-сибиряками о Вашем Высочестве.
Командир 29 С.с.п. полковник Басов, Полковой адъютант шт. – кап. Осипов»[52].
После возвращения с похорон брата князь Иоанн продолжает служить в штабе 2-й дивизии. В 1915 г. умирает его отец великий князь Константин Константинович, и князь Иоанн становится владельцем Мраморного дворца и Павловска. В 1916 г. его производят в штабс-ротмистры. В этом звании князь продолжает нести службу до Февральской революции. В годы большевистского террора бессудно расстрелян в Алапаевске[53].
Гавриил Константинович
Гавриил Константинович единственный из 5 братьев, ушедших на войну, выжил и даже оставил мемуары. Эта глава преимущественно основана на воспоминаниях самого князя[54].
10 июля Гавриил Константинович принял участие в Высочайшем смотре в Красном Селе на Военном поле. Слухи о грядущей войне крепли, сразу после смотра состоялось экстренное заседание Совета Министров. Гавриил Константинович отнёсся к слухам с недоверием и даже согласился на приглашение великого князя Дмитрия Павловича открыть вместе с ним 2-ю Российскую Олимпиаду. Однако уже 17 июля в полку была получена телеграмма о мобилизации. В своих воспоминаниях князь пишет:
45
Пахалюк К. Романовы в сражениях в Восточной Пруссии в 1914 г. // Рейтар. – 2009. – № 3. – С. 180–191.
46
Пахалюк К. Романовы в сражениях в Восточной Пруссии в 1914 г. // Рейтар. – 2009. – № 3. – С. 180–191.
47
Пахалюк К. Романовы в сражениях в Восточной Пруссии в 1914 г. // Рейтар. – 2009. – № 3. – С. 180–191.
48
Сергеевский Б.Н. Пережитое. 1914. – Белград, 1933. – С. 67.
49
Сергеевский Б.Н. Пережитое. 1914. – Белград, 1933. – С. 71.
50
Сергеевский Б.Н. Пережитое. 1914. – Белград, 1933. – С. 99.
51
Иоанн Константинович, кн. Письмо брату Олегу Константиновичу, 29 сентября 1914 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. – М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2007. – [Т. XV]. – С. 455.
52
Пахалюк К. Романовы в сражениях в Восточной Пруссии в 1914 г. // Рейтар. – 2009. – № 3. – С. 180–191.
53
В ночь с 17 на 18 июля 1918 года, на следующий день после расстрела в Екатеринбурге Царской Семьи в Алапаевске были замучены великая княгиня Елизавета Федоровна, великий князь Сергей Михайлович, князь императорской крови Иоанн Константинович, князь императорской крови Константин Константинович Младший, князь императорской крови Игорь Константинович, князь Владимир Павлович Палей (сын великого князя Павла Александровича от его морганатического брака с Ольгой Пистолькорс), Фёдор Семёнович (Михайлович) Ремез, управляющий делами великого князя Сергея Михайловича, сестра Марфо-Мариинской обители Варвара (Яковлева), келейница Елизаветы Фёдоровны. Все они были сброшены в шахту и забросаны гранатами. Только Сергей Михайлович, оказавший сопротивление, был застрелен.
54
Мемуары «В Мраморном дворце» впервые были напечатаны в 1955 г. в издательстве имени Чехова в Нью-Йорке. Издательство «Захаров» дважды переиздавало их. См. Гавриил Константинович, великий князь. В Мраморном Дворце: Воспоминания. – 2-е изд. – М.: Захаров, 2005.