Страница 11 из 20
С 1907 г. проходил службу в лейб-гвардии Конном полку. Князь Трубецкой в своих записках вспоминает курьёзный случай, произошедший между ним и князем Иоанном ещё в мирное время:
«…Эти протесты были причиной новой нашей забавы, а именно, производства пожарных тревог. Мы с Танеевым выработали особое пожарное расписание, по которому каждый из нас кроме Мишанчика, имел свои обязанности. Жили мы все четверо на втором этаже, куда вела узкая деревянная лестница. Пожарная тревога производилась из расчета, что эта лестница горит, а, следовательно, и спасение по ней невозможно.
– Горим!.. Тревога!.. – не своим голосом вдруг принимался орать кто-нибудь из нас, и тут начиналось неслыханное безобразие. Танеев и я схватывали – кто ведро с водою; кто – кувшин или полный таз, и с этими спасательными средствами устремлялись, прежде всего, конечно, в комнату Мишанчика.
«Мишан, ты объят пламенем!» – вопили мы паническим голосом и в мгновение окатывали как самого Мишанчика, так и его постель. Мишанчик свирепел, но мы уже начинали «спасать» его пожитки, быстро выкидывая их в окно.
«Лестница в огне! – вопил Танеев, – спасайте Евменчика!» – и, покончив с барином, мы турманом накидывались на его слугу и скручивали его, пытаясь спустить на связанных простынях с балкона на улицу, причем почтенный человек беспомощно барахтался и визжал поросенком. В довершение тревоги мы с Танеевым сами молниеносно спускались с балкона на простынях, благородно спасая себя лишь в последнюю очередь.
Помню, однажды под вечер, в самый разгар такой тревоги, как раз в тот жуткий момент, когда мы с Танеевым силком переваливали за перила балкона скрученного Евменчика, и наш слуга по сему случаю от страха визжал кабаном, под самым балконом вдруг раздался чей-то грозный окрик: «Что за безобразие?!!» Мы глянули вниз и ужасно растерялись, увидав прямо под нашей дачей долговязую фигуру великого князя Иоанна Константиновича, состоявшего тогда поручиком Лейб-гвардии конного полка. Привлеченный визгом Евменчика случайно проходивший по улице великий князь остановился и заглянул в палисадник нашей дачи, где и узрел весьма странную и совсем непонятную для него картину. «Что тут происходит?! Немедленно прекратить это безобразие!» – крикнул великий князь, недоуменно разглядывая нас, покуда мы с Танеевым застыли на балконе, почтительно вытянувшись в позе «смирно». Окаченный водой и скрученный простыней, верный слуга наш, невольно подражая своим господам, тоже принял почтительную позу, вытянувшись рядом с нами. С растрепавшимися бакенами и мокрый, как мышь, Евменчик имел в ту минуту такой смешной вид, что великий князь, как видно, с трудом удерживал улыбку. «Я покажу вам, вольноопределяющиеся, как безобразить!» – крикнул он нам угрожающе и, быстро отвернувшись, зашагал прочь, не оглядываясь»[36].
В 1911 г. князь вступил в брак с принцессой Еленой Сербской. На церемонии бракосочетания в Петергофе присутствовали представители обеих династий (Романовых и Карагеоргиевичей), в том числе император Николай II и сербский король Пётр I. Современные исследователи придают этому браку важное политическое значение. По мнению В.Л. Кузьмичевой, сербской династии Карагеоргиевичей, утвердившейся на престоле после так называемого Майского переворота в 1903 г.[37], требовалось упрочить своё положение и занять подобающее место среди правящих династий Европы. Россия оказывала поддержку Сербии, стремясь укрепить её суверенитет против Австро-Венгрии, а свадьба между представителями двух правящих означала признание Карагеоргиевичей равнородной Романовым династией[38].
Когда началась Первая мировая война, князь вместе с полком отправился на фронт (о действиях л. – гв. Конного полка в первые месяцы войны см. Дмитрий Павлович). Князь находился ординарцем при начальнике 1-й гвардейской кавалерийской дивизии генерале Н.Н. Казнакове. Иоанн Константинович принял участие в Каушенском сражении. Высочайшим приказом от 13.10.1914 он был награждён орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом и мечами за то, что «в боях 2, 4 и 6 августа, состоя ординарцем у Начальника дивизии, неоднократно передавал с явной опасностью для жизни распоряжения и этим способствовал достижению успеха»[39]. 19 сентября праздновался день ангела князя Олега Константиновича, сохранилась поздравительная телеграмма от Иоанна Константиновича младшему брату:
«Из Гродно Действующей армии 19 сентября 1914 г.
Князю Олегу Константиновичу в лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк Действующая армия.
Мои и я сердечно тебя поздравляем с Ангелом. Здоровы ли Вы все. Телеграфируй в Штаб 22 корпуса. Храни Тебя Господь. Здоров. Иоанн»[40].
В 20-х числах августа князь был переведён в штаб 1-й гвардейской кавалерийской дивизии в Истенбург.
В ГАРФ сохранилось письмо князя матери. К сожалению, письмо писалось в спешке химическим карандашом, и со временем буквы расплылись, сделав некоторые части письма почти нечитаемыми:
«Восточная Пруссия 24 авг. 1914
Дорогая моя Мама́!
Очень тебя благодарю за карточку. Вот пошёл уже второй месяц как мы уехали. Я слава Богу здоров и бодр… Был три раза под огнём. Господь миловал. […] Бывает, что идёшь, идёшь, весь день, от утра и до ночи […]»[41].
27 августа он пишет письмо отцу:
«27 августа 1914 г.
Дорогие мои.
Вам везет, Вам письмо. Господь удивительно хранит меня. Я глубоко верю в Него и еще больше, чем раньше. Спасибо Вам от души за заботу о Пуси и Мими. Я ее видал в Петербурге. Бой под Креупишкиным никогда не изгладится из памяти. Бедный Дитрих. Все они погибли героями. Чаще телеграфируйте мне о Дуси. Храни Вас Господь. Я здоров и глубоко верю, что Господь благословит нас, братьев. О Косте известий нет. Все мы страшно дружны.
Обнимаю.
Ваш Иоанчик.
На обороте:
Пишу дальше.
Трудно описать чувство, когда находишься в бою. Страх, который стараешься побороть и, вместе с тем, хочется маску сделать. Я все время был ординарцем у начальника дивизии. Мог быть убит как угодно. Шрапнели летели над головой, но Бог меня спасал. Скверное чувство теперь сидеть здесь, когда братишки в опасности. Подчас ужасно бывает тяжело. Я не мог Вам писать всего. Даст Бог, после расскажу. Я бы мог приехать к вам, но тяжело опять расставаться. Часто думаю о тебе, дорогая Мама, как тебе, должно быть, тяжело, что мы, дети, идем против твоих же. Часто молюсь о тебе. Если мы все живы, то я считаю, что это благодаря тому, что я завещал, чтобы ежедневно шла в Мраморном (в нашей комнате) литургия о здравии всех нас, братьев. Мне все равно, сколько это стоит. Вера помогает во всем. Во время войны особенно чувствуешь.
Итак, до свидания, Отец»[42].
Интересна дискуссия вокруг сведений о посещении Верховным главнокомандующим великим князем Николаем Николаевичем Восточной Пруссии. Эти сведения были плодом слухов, распространившихся по всему фронту и, очевидно, глубоко укоренившихся – даже немецкий военачальник Э. Людендорф в своих мемуарах упоминает об этом, замечая, что во время немецкого наступления Николай Николаевич лишь в последний момент успел покинуть гостиницу в Истенбурге[43]. Хозяин гостиницы «Дессауэр Хоф» Г. Торнер так описывает своего постояльца: «на следующий день, 27 августа, когда все было распределено, в мой отель въехал также великий князь Николай Николаевич. В противоположность генералу Ренненкампфу он был худощавым, высоким мужчиной. Великий князь поселился в так называемой башенной комнате на 4 этаже, оборудованной под рабочий кабинет. Были положены большие плиты, так что получился большой стол, на котором размещался обширный картографический материал. Великий князь, к которому все обращались «Ваше высочество», жил очень уединенно и много работал. Он почти все время проводил в своей комнате и почти никогда не ходил в ресторан. Еду, которую он получал с русской кухни, он тоже брал наверх, а прислуживал ему его слуга. Он держался в стороне ото всех мероприятий, кроме крупных официальных обедов, которые устраивал Ренненкампф, и выпивал только в обед и вечером по маленькому стакану светлого инстербургского пива, которое, однако, велел записывать на счет Ренненкампфа»[44].
36
Трубецкой В.С. Записки кирасира: Мемуары / Вступительная статья, примечания в тексте и комментарий к персоналиям В. Полыковской.
Комментарий к военной теме и воинской атрибутике Г.В. Вилинбахова. – М.: Россия, 1991. – С. 98–100.
37
В результате этого переворота был убит последний король из династии Обреновичей, придерживавшийся проавстрийской ориентации, и на престол взошли прорусские Карагеоргиевичи.
38
Кузьмичева Л.В. Правящие династии Сербии и Черногории в восприятии представителей Дома Романовых в конце XIX – начале ХХ в. // Человек на Балканах. Власть и Общество: опыт взаимодействия (конец XIX – начало ХХ в.): Сб. статей. – СПб.: Алетейя, 2009. – С. 189–202.
39
Лобашкова Т.А. Вступительная статья: Из архива великого князя Константина Константиновича // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. – М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2007. – [Т. XV]. – С. 353–361.
40
Иоанн Константинович, кн. Письмо брату Олегу Константиновичу, 19 сентября 1914 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. – М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2007. – [Т. XV]. – С. 455.
41
ГАРФ, ф. 657, оп.1, д. 91.
42
Иоанн Константинович, кн. Письмо Константину Константиновичу и Елизавете Маврикиевне, 27 августа 1914 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. – М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2007. – [Т. XV]. – С. 421.
43
Пахалюк К. Романовы в сражениях в Восточной Пруссии в 1914 г. // Рейтар. – 2009. – № 3. – С. 180–191.
44
Пахалюк К. Романовы в сражениях в Восточной Пруссии в 1914 г. // Рейтар. – 2009. – № 3. – С. 180–191.