Страница 7 из 16
На базе в другом крыле жили и другие люди, но о них можно было только догадываться. Занятия составлялись так, что только запах, чужой запах давал представление о присутствии людей.
Обслуга Оле больше не досаждала. Тетя Маша старалась даже угодить. Исключение составляла только буфетчица. Это был особый случай. Часто во время разговоров с куратором Оле казалось, что эта красивая полногрудая женщина стоит за дверью. А еще один раз она видела ее с профессором в беседке.
«О! Да у них любовь, – подумала она. – Как здорово!»
Профессор обнимал женщину и что-то тихо приговаривал. По крайней мере, губы шевелились. Олю они не видели.
При очередном посещении Москвы Оля снова встретилась с Олегом Михайловичем.
– Ты молодец. Все сообразила правильно. Поздравляю с крещением.
Он помолчал.
– Я хочу тебя предупредить. Понимаешь, в нашем деле очень важно, как ты сам готов выполнить задание. Никто не может этого знать. Только ты. Поэтому, если чувствуешь неуверенность, боишься, еще что-нибудь – честно откажись. Ты не штучный товар.
– Не знаю. Наверное, да. Просто…
– Просто поверь мне на слово. Все взвесь. Первое задание, обычно, бывает пустячное. Проба пера. Но все бывает. Проси запасной пароль, еще один выход. Выспроси все. Не стесняйся. Руководству часто кажется, что всего-то делов: зашел в лес и вышел. Куда? В город? Где взять одежду? Связной – кто? Если не пришел, что делать? Сколько ждать? Что потом делать? Понимаешь?
– Не совсем, – честно ответила Оля.
– Вот видишь. Тебя, например, не предупредили, что делать, если на явке окажется знакомый человек. Как реагировать? Ты выпуталась. Но это был я. А представь, что это твой товарищ по институту. Что говорить? Как себя вести? Все продумывай сама. До мелочей. Вернее, нет у нас мелочей. У нас все важное. От всего зависит, как ты выполнишь задание.
– Спасибо.
– Это мой долг. Предупредить. Научить. И… поверь мне… Все, что тебе скажут – вскользь, мимоходом, может оказаться очень важно для тебя. Даже если тебе показалось, что это ерунда. И наоборот. Все, что говоришь ты, – запомнится другими.
– Наверное, вы правы.
– Прав, не сомневайся. Удачи тебе. И самое последнее. Не вздумай навестить Анну Семеновну. Тебя там пасут.
Это было попадание в «десятку»: именно к ней хотела заглянуть Оля в надежде на весточку от дяди Николая.
«Что-то вот-вот случится, – подумала девушка. – Не зря со мной завел этот разговор Олег Михайлович. Все как-то взаимосвязано, только непонятно как».
Выйдя от Олега Михайловича, Оля подумала, что у него одного она могла спросить про профессора.
«Нет, это подло. И не мое дело».
Через неделю куратор пригласил ее к себе.
– Ну что ж. Думаю, вам пора выходить на оперативные просторы. Собирайтесь с духом. На днях поедете в Москву.
Отъезд откладывали и откладывали, и у Оли потянулись долгие томительные дни, которые она проводила в беседах с профессором.
– Я хочу дать вам задание на завтра.
– Да, конечно.
– Напишите название всех известных вам немецких городов. Мы обсудим те из них, где я бывал.
«Давно бы так», – подумала Оля, но промолчала: в этот момент она поняла, что уедет через пару часов.
– И еще я хотел бы попросить вас. Если вы когда-нибудь попадете на мою многострадальную родину, ну, вдруг, дайте, пожалуйста, объявление в воскресную берлинскую газету.
– Какое? – с готовностью отозвалась Оля.
– Продам одноствольное охотничье ружье в хорошем состоянии. Для абонентского ящика 246.
– Продам… – повторила Оля.
– Именно так. Моя жена будет знать, что я жив и здоров.
– Вы всех об этом просите? – наивно спросила Оля.
– Да, – кротко ответил профессор. – Надеюсь, что моя дорогая женушка не так сильно волнуется за меня.
– А почему вы не попросите руководство связаться с ней? Или перевезти ее сюда? – удивилась Оля.
– Я буду слишком уязвим. Вернемся к заданию…
Ближе к ночи за Олей приехали.
– Забудь всех, кого ты видела на базе, – это было первое, что она услышала в машине, усаживаясь на заднее сиденье рядом с незнакомцем. – Завтра утром начнем работать. Машину водишь?
– Да. В городе не пробовала.
– Садись за руль. Дорога пустая.
Через пару километров эксперимент прекратили.
– Ты, наверное, танк водила на полигоне, – ворчал мужчина. – Ладно. Доработаем.
Квартира, в которую поселили Олю, находилась в самом центре Москвы.
– Выход запрещен. На лестнице дежурят наши люди. Телефоном пользоваться нельзя. Располагайся. У нас есть ключи от квартиры. Если кто-то позвонит в дверь, не открывай. Пока все.
Через пару дней Оля сообразила, что весь подъезд занят ей подобными. Потому-то и дежурят на лестнице два товарища. И закрывается подъезд на ночь.
Поздно вечером Оля водила машину с инструктором по улицам Москвы. На рассвете каталась на велосипеде.
– Не бойся. У них там хорошие дамские велики. Главное, держи равновесие и следи за юбкой, – учил мужчина средних лет. – Продукты и детишек возят впереди.
Однажды днем дверь открыл незнакомый мужчина.
– Здравствуй, Оля. Я – Дербент. Будем знакомы.
– Э-э… В каком смысле – Дербент? – уточнила Оля.
– Ты с этого дня – Ландыш. Это твой оперативный псевдоним, и позывной, и пароль для связи.
– Я поняла.
– Вот и хорошо. Тебе скоро предстоит командировка за границу, – продолжил мужчина, присаживаясь на диван и знаком разрешая Оле сесть на стул напротив себя.
– Уже? – ахнула девушка.
– Тебе повезло: поедешь легально, по настоящим документам. Суть задания узнаешь по дороге. Я не в курсе. Мне важно, чтобы ты посмотрела на тамошнюю жизнь, примерилась, так сказать. Это, кстати, редкая удача. Через месяц-полтора вернешься, и мы начнем работать…Определим твой профиль деятельности.
Оля молчала.
– Keine Antwort ist auch eine Antwort[7], – констатировал Дербент.
Через два дня Оля ехала в поезде вместе с симпатичной парой из посольства в Берлине: Ангелиной Васильевной и Дмитрием Трофимовичем. Оле прикрепили накладную косу. Она ехала в двухместном купе с женщиной. Днем у них сидел Дмитрий Трофимович.
– У тебя, Оля, есть возможность присмотреться. Паспорт у тебя дипломатический. Так что ни те ни другие трогать не будут, – утешала ее женщина.
– Не забывай, – продолжал мысль жены Дмитрий Трофимович. – Ты едешь работать секретаршей. Языка толком не знаешь. Все время смотри то на меня, то на жену. И ничему не удивляйся. Внешне, я имею в виду.
– Да. Хорошо, – лепетала Оля.
– Я тебя одену по-человечески, и ты поедешь дальше. В посольстве будешь жить у нас. И не высовывайся. Чем меньше людей тебя видят, тем тебе же лучше.
– Да, – снова кивала головой Оля. – А куда…
– Обсудим на месте. Сейчас не время.
Белоруссию проехали ночью. Днем в Бресте выходили на вокзал, пока меняли колеса.
– А почему у нас такая нестыковка с Европой? – спрашивала Оля, недоумевая.
– Стратегический маневр, детка, – дипломат откровенно смеялся. – Надежда, что ИМ будет трудно.
ОНИ – это Оля уже поняла, это немцы.
– Именно немцы, детка, – сто раз повторили Ангелина Васильевна и Дмитрий Трофимович. – Фашисты – это плохо. Немцы – это корректно и грамотно. Никогда не ошибайся.
Советские пограничники с огромной собакой бодро пробежали по вагону. К ним в купе заглянули на мгновение.
– Помощь нужна? – спросил офицер. – Всего доброго!
– Имей в виду, Оля, – объясняла Ангелина Васильевна, – мы разные ведомства. Помощь они тебе оказывать не будут. Только самую примитивную – бинт и вата. Но всегда делаем вид, что «дружим». По закону нас никто досматривать не имеет права. Только если собака след возьмет.
– И что тогда? – Оля слушала, затаив дыхание.
– Наши просто спросят, что это вы такое «вкусное» везете, и напишут в докладной своему начальству. А они пропустят, но устроят каверзу по дороге. Поэтому надо быть начеку. И еще. Купе нельзя оставлять. Могут подбросить что-нибудь: листовки, письма, оружие. Что угодно. А потом полетят ноты и будут разборки. И нас как минимум больше не выпустят из Союза. А то и из партии погонят.
7
Отсутствие ответа – тоже ответ (нем.).