Он меня понимает

В комнату вошла низкорослая – её можно было принять за детёныша – синяя драконница с сине-красной гривой, красными коготками и красными копытцам на задних лапах. Двигалась она на всех четырёх, задирая необычайно пушистый хвост. Глаза её сияли безудержным весельем.

- Думаю, в таком виде мне будет гораздо легче размять твои крылышки, – заявила драконница голосом Хелли.

Мирдал поначалу даже испугался, раскрыв пастьку и отведя ушки, не очень поняв, что произошло... Но аура однозначно указывала, что перед ним оставалась его дорогая Хелли... Которой опять что-то залетело между ушей и приспичило в другом месте. Коготки на лапах солнечного задрожали сильнее, крылышки затрепетали:

- Поняш, ты уверена?

- Урррр... – Согласным тоном прорычала маленькая хищница, подойдя к кроватке и, подпрыгнув, встав прямо на неё – маленькая по сравнению с высоким драконом, но властная и гораздо более походившая на хищницу, владевшую добычей. – Коготки... Ими... Проще на точку... Нажать…

Наклонившись, она пробежала коготками по крыльям Мирдала. Её хвост при этом обвил его собственный почти у основания и потянул на себя, а пальцы начали аккуратно подлезать под пёрышки, лаская кожу дракона. Мирдал заворочался, ощутив, что массаж плавно перетекает в щекотку... Нет, не перетекает, а сменяется щекоткой – Хелли внезапно опустилась на Мирдала и, вжимая его в кровать своим увеличившимся весом, запустила коготки ему под мышцы, щекоча самчика уже по-серьёзному.

- Хххаахахатит! – Мирдал, уже не настроенный играться, пытался выскользнуть из крепких хищных объятий, но ни давление на спинку, ни притянутый хвостик не давали ему это сделать, оставив в полной власти красных коготков. И Светлому оставалось лишь выть и извиваться пока коготки “избавляли пёрышки от дряблости” – Светлый никак не мог представить, что, если залезть коготочком между пушинок, будет так щекотно! Вышний, зачем он так мучил свою пегасочку... Теперь лишь дракон осознал всю муку, все пытки, которые доставляли коготки своей жертве, и жалел бедную пегаску... И себя, ёрзая под драконессой, в невозможности даже прижать задние лапки к животику.

- Я тебе не пони! – Сладко проурчала Хелли на золотое ушко, кусая его острыми зубками, но не прокусывая, а лишь мня в челюстях. – И обвила хвостиком над пятками задние дракона, запустив в из ладошки кисточку. – Сверху спит Селестия, не забыл, Солнышко? Поэтому тебе стоит помолчать... К счастью, мой друг дал мне одну интересную игрушку…

Продолжая щекотать дракончика своим хвостом, Хелли повернулась и опять залезла в ящичек секретов, вытащив из него чёрный блестящий намордник – по форме драконьей пасти, но лишённый отверстий для ноздрей и рта. Злорадно усмехаясь, драконочка вернулась к самцу и, на секунду прекратив пытку хвостиком, поднесла намордник к Мирдалу.

- Вдохни поглубже, – предложила она и надвинула намордник на дракона. Тот застонал, упираясь лапами в кровать, но ремешки намордника уже застегнулись на его затылке.

- Полторы минуты... – шепнула она ему на ухо. – Время пошло.

У Мирдала настолько сжало душу от страха, что он успел лишь испуганно вдохнуть, как тут же намордник плотно прижался к его пасти, несильно её сдавив и не оставляя свободного места даже по уголкам пастьки. Голубве глазки со зрачками, округлившимися от страха, жалобно скосились на жестокую драконессу. Полторы минуты?!? Мирдал мог на столько задержать дыхание, лишь оставаясь в спокойном состоянии, и то, после ему приходилось сразу выныривать, чтобы не сойти с ума от духоты и не захлебнуться. Однако Хелли лишь коварно прищурилась, чувствуя, что настал момент для мести своему мучителю. Мести, приятной для обоих.

Её хвост снова коснулся его лапок, но теперь коготки дракошки и кончики перьев её крыльев тоже были пущены в ход, щекоча Мирдалу бока и в подмышках. Драконесса совершенно не намеривалась держать дракончика без воздуха в спокойном состоянии. Вспоминая пёрышки, зажатые между её ног ещё в бытности пони, она с удовлетворённым оскалом исполняла на Мирдале всё-всё то, чем он ей досаждал в постельке, не давая продохнуть от смеха. Кисточка, чертящая по поджавшимся ладошкам и залезавшая ворсинками между когтистых пальчиков, пёрышки, словно пилящие под рёбрышками разрядами щекотки, и коготочки в подмышках бессильно вытянутых вперёд и сжавшихся лапок.

А Мирдал не мог даже расхохотаться. Намордничек лишь иногда, от особенно сильно пыфания, немного приоткрывался, выпуская воздух, и тут же прижимался крепко обратно, стоило дракоше вдохнуть. Щекотное безумие начинало резонировать с мучащей духотой, глазки отчаянно закатились, а стержень, сильно прижатый собственным животиком Мирдала к матрасу, чуть ли не поднимал его тело своим давлением.

- Минута! – заявила Хелли и решила, что пришло время “тяжёлой артиллерии”. Её правая лапа скользнула под животик Мирдала и сжалась на стержне, отчего дракон мучительно застонал. Нехватка воздуха усиливала его возбуждение не меньше, чем полная беспомощность, и дракон крутил головой, словно безумный, пытаясь спихнуть ошейник. Пока хвостик Хелли продолжал щекотать его ступни, лапка задвигалась по его стержню, опускаясь до шерсти и поднимаясь до кончика, пробегаясь остренькими коготками и нежными пальчиками, а затем сильно сжалась. Сама Хелли запустила левую лапу под свой животик и, наслаждаясь мучительными стонами Мирдала, принялась ласкать саму себя, благо пальчиками это было гораздо удобнее, чем копытами.

Сознание Мирдала поплыло, он силился вдохнуть, он дёргался всем телом, ощущая, как слабеет зрение. Предметы в комнате стали терять очертания, пламя в груди уже обжигало его душу. В ту же секунду лапа драконочки рванула застёжки и сбросила с него намордник. Ещё секунду назад он туго стягивал мордочку и чуть ли не втягивался в отчаянно пытавшиеся вдохнуть ноздри, и тут – живительный поток кислорода с оглушительным стоном-аханием ворвался в глотку, пока Мирдал осоловело глотал воздух пастькой, постанывая от жутко усилившегося запаха самки. Стержень пульсировал и едва сдерживался, ноя, словно маленького дракончика душила большая лапка.

- Ты хочешь, чтобы я обратно тебе его одела? – Драконесса, низко нагнувши носик к носу Мирдала, прикрыла его голову своей длинной гривой. – Молчи... А то следующий рррраз... Будет дольше…

Огненные глаза засветились ещё ярче, когда Хель стала натирать тёплым от дыхания дракончика намордником своё местечко. Ей так хотелось, чтобы Мирдал... Дышал только ей. Лишённая контроля аура дракоши живительным ожогом наполнило дракона, доводя его возбуждение до предела. Внезапно Хелли отбросила намордник с кровати и, обхватив Мирдала крыльями и лапами, она перевернула его на спину. Ловко просунув морду между его сцепленными передними, она прижалась к ещё не надышавшемуся Мирдалу и вцепилась в его губы своими, при этом двинувшись назад и изнывающей от нетерпения щёлкой опускаясь на предельно доведённый стержень дракона.

- М-м-м-ра-а-ах! – вырвалось из её пастьки, когда ствол Мирдала прошёл между её врат…

Мирдал, желая успокоить любимую пегаску... Драконочку... Не только проник в неё собственной плотью, но и окутал в тёплое солнышко своей энергетики, начав затапливать безудержный огонь самки своим спокойным и добрым даже в такой момент светом. Зато по внешней реакции дракона нельзя было рассуждать о его спокойствии, потому что, прижатый копытами и хищными лапами, разогретый изнутри, он бился под Хелли, как пойманный зверёк, пробуждая незнакомые крылатой самочке инстинкты охотницы. Теперь ей очень хотелось не только отдаваться самцу, но и владеть им, изнутри и снаружи. Прищурившись и лизнув Мирдала в его милую, немного испуганную, но такую добрую мордашку, синепёрая просунула один палец ему под хвостик, обхватив в ладошку мошонку.

- Хелли…

- Лучше молчи, – усмехнулась драконочка.

Её пальчик начал пробегать по стенкам того места, которое до этого момента не трогала ни одна самка. Мирдал замер, подавленный новыми ощущениями, но в ту же секунду пальчик дракоши заставил его дёрнуться. А самочка, поигрывая его членом, не забывала и о более испытанных ею местечках, и её хвост пушистой щёточкой разгуливал по правой задней дракона, пока стенки лона доводила его столбик, а огненная магия переплеталась с магией света, отбрасывая дракона в такое состояние блаженства, какое Мирдал не испытывал никогда.