Пустынная песня (ЛП)

— Они забыли, что я существую, — сказал он с довольной улыбкой. — Они просто забыли, что я, якобы, герой и даже их интерес к Сесилии заметно поубавился. Им достаточно, что я каждый день посылаю фотографию, и они не пытаются постоянно прокрасться в драконьи пещеры. Всегда бы проходила предвыборная компания! — потом он счастливо улыбнулся себе под нос и принялся увлечённо чистить драконьи пещеры.

Как бы я не радовалась, что Грегор Кёниг наконец вернул своё спокойствие, но в этом пункте я не могла с ним согласиться. Я буду рада, когда предвыборная компания наконец закончится.

В течение следующей недели нас, плебее, в уже разделили на группы, чтобы во время выборов мы взяли на себя большую часть организационных работ. У меня больше не оставалось времени, чтобы ещё раз заглянуть к драконам, потому что нужно было составлять списки, размещать информационные указатели и репетировать течение событий. «Хроника короны», между тем, уже каждый день публиковала актуальные результаты опроса, и там Ладислав Энде продолжал лидировать.

В следующие выходные у нас с Лоренцем появилось немного времени, потому что в виде исключения, ему не нужно было подготавливать вечеринку, а Адам был занят, проверяя стройку в Глиняном переулке. Поэтому мы наконец решили навестить Константина Кронворта. Он много сделал для нашего дела, и нельзя, чтобы его участие, как Красного мстителя, закончилось депрессией. Он сражался за свою свободу, и было бы простым расточительством, если теперь он не будет использовать её, чтобы сообщить общественности своё неприукрашенное мнение.

Но я также не могла отказаться от крошечной надежды, что он, возможно, сможет ещё сотворить чудо, и изменить ход предвыборной компании.

Когда я увидела, как Константин Кронворт смотрит на море, я ещё была оптимистично настроена, что нам удастся чего-то добиться, но мой оптимизм быстро улетучился.

— Привет, — поприветствовала я и села рядом за маленький стол. — Как у вас дела?

— День чёрный, как ночь, — ответил он.

При этом он смотрел пустым взглядом на горизонт.

— Ага! — ответила я в замешательстве и беспомощно посмотрела на Лоренца.

— Чёрный — это цвет будущего, — продолжил Константин Кронворт. — Зловещие тучи собираются в тёмную ночь. Тьма приближается, она словно крысы выползает из глубоких, болотных ям.

— Ради бога, — испуганно прошептала я.

— Всё наладится, — успокоил Лоренц и похлопал его по руке, пока с поднятыми вверх бровями пытался понять слова Константина Кронворта.

— День вовсе не такой чёрный, — попыталась я поддержать Лоренца.

— Именно, — сказал он. — Ваши поклонники рассчитывают на вас. «Конец света» имел большой успех. Люди любят ваш том стихов и ждут следующую публикацию.

Я с надеждой смотрела на Константина Кронворта, но видимо он решил, что сказал на сегодня достаточно. Потому что он продолжал смотреть на море и, казалось, что даже больше нас не слышит.

Мы ещё какое-то время пытались поговорить с ним и найти тему, на которую бы он отреагировал, но ничего не помогло. Константин Кронворт упорно молчал, так что нам, в конце концов, пришлось уйти не солоно хлебавши.

Последние две недели до выборов пролетели как во сне, вероятно из-за того, что на ряду с подготовкой к выборам, у нас появлялось всё больше дел.

Бабушка каждый второй день приглашала меня в Каменный переулок, чтобы ускорить моё обучение на духовного странника. Кроме того, снова началась тренировка гоночной команды драконов. Каждый вечер вторника и четверга Грегор Кёниг ожидал нас в Акканке. Он был в отличном настроение и вкладывал в свою работу всего себя.

И на ряду с обычными лекциями и семинарами, наша специализация тоже принесла с собой много разной работы. Вопреки моим ожиданием, что профессор Пфафф не будет торопиться, он, казалось, прямо-таки был одержим идеей, сделать из нас лучших специалистов своего дела. И чтобы положить для этого основу, мы, по его мнению, должны были сначала заняться корифеями и достижениями в области исследований и экономики водной теории.

Профессор Пфафф каждый понедельник заставлял нас вытаскивать из небольшой чаши имена известных водяных экспертов, и до пятницы мы должны были подготовить доклад о его жизни и трудах. А так как, по его мнению, этого было ещё недостаточно, он ввёл ещё одну дополнительную чашу, из который мы вытаскивали наше еженедельное испытание. Оно состояло из упражнения, которое мы должны были выполнить после доклада. Чьей работой профессор Пфафф был доволен, тот мог отдохнуть на выходных.

Но не многим везло, и им приходилось повторять упражнения на выходных, чтобы в понедельник избавиться наконец от этого задания. Профессор Пфафф только тогда отказывался от повторений, если его удовлетворяли наши результаты.

Хотя я обладала мощными силами, и смогла заморозить озеро, как я вскоре обнаружила, пользы от этого было мало. Потому что профессор Пфафф раздавал исключительно такие задания, которые бросали вызов нашему мастерству. Каждую неделю нам приходилось формировать изо льда филигранные фигуры, которые он задавал с помощью рисунка: нежную, прозрачную бабочку, крошечную снежинку или маленькую птичку, которая была настолько натуральной, что почти казалось она вот-вот улетит, если бы не застыла во льду.

Хотя я могла тренироваться, чтобы создать эти маленькие чуда искусства, но не подготовить их заранее. Задание можно было решить только под критичным наблюдением профессора Пфафф, а это удавалось не всем. Флавиус Гонден регулярно проваливал задание. Под его руками часто возникали лишь грубые формы, которым вообще не хватало никакой лёгкости и вызывали у профессора Пфафф недовольное ворчание, наряду с требованием, сделать это лучше на следующей недели.

В конце октября он собрал уже три упражнения, которые ему приходилось постоянно демонстрировать, однако результат не особо улучшился. Если он ещё раз потерпит неудачу, я уже предложила ему попрактиковаться вместе, так сильно мне было его жаль. Успеваемость Скары и её подружек тоже была не ахти. Скорее всего, они уже сожалели, что выбрали эту специализацию, потому что Адам редко появлялся на лекции, а с лояльным властям профессором Нёлль ей, вероятно, было бы легче.

Но не только у меня были эти проблемы, Лиана тоже стонала под бременем работы, которую навалил на неё профессор Боргиен. Он действовал подобно профессору Пфафф, и Лиане, как и мне, каждую неделю приходилось подготавливать доклады и упражнения. Она часто сидела до полуночи в рабочей комнате и вела исследования в МУП или пыталась сформировать из пламени фигуры. В отличие от объектов, взятых из природы, которые предпочитал профессор Пфафф, Лиане приходилось детально воспроизводить из огня архитектурные объекты. В первую неделю она отчаялась, копируя Эйфелевую башню, в то время, как на следующей неделе хорошо справилась с кривой Пизанской башней.

Кода мы в четверг, перед выборами, сидели в рабочей комнате, лишь Лоренц и Ширли выглядели расслабленными. Лиана и я уже отложили в сторону обширные заметки.

Было уже почти десять вечера, и мы провели всё время после полудня и весь вечер, готовясь к завтрашнему докладу. Я вытащила в понедельник имя Кнута Кляйн и буду рассказывать о том, как он в семидесятые, с помощью продуманного вербального заклинания, настолько улучшил водяной цикл в Акканке, что качество воды увеличилось во много раз.

Вода стала настолько хорошей, что чувствительные шёлковые пираньи, наконец, смогли переехать из частного аквариума, где один любитель редких видов заботился о животных, в Акканку. Там у них было гораздо больше места, и благодаря улучшенным условиям жизни, они, наконец, снова могли размножаться.

— Где же может быть Мира? — задумчиво спросила Лиана, уставившись на непрекращающейся дождь за окном.

Стекло было забрызгано множеством маленьких капелек, и я уже сейчас испытывала ужас, когда думала о завтрашнем беге по размокшей земле. Мы уже давно не говорили о поиске пропавших девушек. Я знала, как сильно она расстраивалась из-за того, что у нас больше не было времени, чтобы заняться решением этого вопроса.