Страница 76 из 82
После паузы она заговорила монотонно (нервы нервами, а быть соучастницей не желает, свою шкуру надо спасти!):
— Точно не знала, он никому не доверяет.
— Но каким же образом…
— Год назад Марк намекнул: в случае чего я наследница его загородного дома с дракончиком.
— Подходящий символ. И кто ведет дела дракончика — Сигизмунд?
— Да. Но адвокат ничего мне не сказал. Он уполномочен действовать только после смерти брата.
— Как же вы догадались?
— «Запомни Зеленый Камень». Вы подсказали: Марк и Марина встречались у зеленого камня. Сегодня я додумалась изучить карту Подмосковья.
— Вы разбили окно на кухне?
— Это мой дом! — отчеканила Жанна яростным шепотом.
— Вы уверены, что его владелец уже в «мирах иных»?
— Валентин Николаевич, вы человек умный, — заговорила она сухо, трезво. — Давайте договоримся.
— На какую сумму?
— Ее вам назовет Марк. Не бойтесь, не прогадаете.
— А о мертвых, значит, забудем до Страшного суда?
— Говорю же вам! Он убил Алешу в случайной драке!
— И чисто случайно выбросил живого еще человека в Москву-реку.
— Он не мог убить Марину!
— Мог.
— За что?
— Ваш брат безумен.
— Более трезвого и расчетливого человека я не знаю.
— И расчетливый человек бывает подвержен страстям. Не говорил ли вам Серж…
— Вот кто идиот!
— Не спорю, жене виднее. Двадцать восьмого ноября в «Страстоцвете» он подслушал телефонный разговор…
— Знаю, я подслушала ваш допрос.
— А вас не поразила одна любопытная фраза: «Мы же сегодня договорились», — сказал Марк.
— О чем?
— О совместной поездке в Америку. Вряд ли такой важный разговор велся по телефону. Уверен, в тот день любовники виделись.
— Ну и что?
— Марк уговаривал ее, она не хотела, он был одержим и пустил в ход тяжелую фаянсовую вазу, после чего Марина больше месяца пролежала в больнице. Человек, поддающийся таким порывам, способен пойти до конца.
— С семи часов вечера Марк с нами встречал Рождество. Вот почему я повторяю: он не мог…
— А ведь вы врете, Жанна Леонидовна. Помните нашу первую встречу, когда я рассматривал фотографию в кабинете, а Леня подслушивал? Вы заметили с обидой: «Рождество — семейный праздник, который я почему-то должна проводить в одиночестве».
— Я имела в виду — без мужа. И Леня вскоре сбежал в компанию…
— Без мужа и без брата. У Марка на самом деле нет алиби. На той роковой фотографии крутой бизнесмен в красном пиджаке. Красный кейс, вы помните?.. Красные перчатки.
— Да, это его стиль — слегка экстравагантный, правда, но это не криминал.
— Красная рука промелькнула в эркере у Пчелкиных на фоне зелени. На другой день после убийства Марины.
— Зачем вы меня пугаете?
— Это видел Серж. А я — петлю из собственного шарфа.
— Что?.. — Голос Жанны прервался, взметнулось пламя зажигалки.
— Нельзя курить. Он может почувствовать и не войти.
— Да кто? — закричала Жанна. — Про кого вы говорите?
— Тихо. Кто… старик, святой Грааль… определений много.
— Ни одно из них не подходит к моему брату.
— Дракончик из Зеленого Камня подходит? Камень, по преданию, выпал из короны Люцифера — Светоносного ангела, восставшего против Творца.
Валентин почувствовал, что пальцы его совсем закоченели в ледяном потоке, встал, закрыл дверь на кухню, обернулся: крадущаяся в прихожую тень. Догнал, загородил дорогу.
— Вы отсюда не выйдете до его прихода, иначе спугнете…
— Мне страшно.
— А оккультизмом заниматься было не страшно?
— Да, я! Я закрутила это чертово колесо, но мои действия неподсудны. — Жанна вернулась, села, бормоча: — Тут неподсудны, там будет ад, но я не желала никому смерти, не желала подсунуть ей брата.
— «Дракончик» — так Алеша назвал своего врага.
— Когда?
— После доноса вашего мужа о шашнях Марины и Марка.
— Вам назвал?
— Жанна, очнитесь. Они пили в театральном буфете со стариком костюмером…
— Старик! — воскликнула Жанна.
— Тихо! Это не тот старик… — Валентин вдруг замолчал, испугавшись некоего «озарения» — провиденциальной вспышки сознания. «Она такая же сумасшедшая, как брат ее, и на меня действует…» — Помолчите! — прервал бессвязный лепет, вскочил, вышел на крыльцо.
Неужели разгадка так проста… разгадка внутри кладбищенской оградки, где камень… Проста? Так чудовищна, безумна! Постой, у тебя бред, Борис и Даша не могли так ошибиться! Ошибиться? Они оба дали заведомо ложные, преступные показания… лжесвидетели — вот кто они!
Валентин оперся о перильце, голова кружилась в свете открывающихся перспектив, мрачных, как этот закат в Зеленом Камне — последняя багряная полоса догорала за озером, прозрачный осколок луны криво висел над богадельней, где обозначенная редкими огоньками еще теплилась жизнь.
А где мертвые… в еловом лесу за шоссе? Под зеркальной белизной озера? Или в доме с дракончиком? «Почему я сказал „мертвые“? — ужаснулся Валентин. — Если моя парадоксальная догадка — истина, то она должна быть жива, она соучастница, Серж был прав…»
Быстрыми шагами он прошел в дом, сел за столик напротив недвижной фигуры в черном.
— Вы боитесь мертвых?
Валентин вздрогнул — этот вопрос он собирался задать ей.
— Раньше не боялся.
— А теперь?
— Не боюсь, но… На погребении Марины мне было очень не по себе. Всего лишь подсознательное предчувствие, которое разрешилось сегодня.
— Сегодня?
— Только что. Кажется, я догадался о ее «страшной тайне», о которой она намекнула сестре. И вот — все сходится.
— Вы знаете, кто старик?
— Как кто? Враг Алеши — дракончик. Теперь его можно назвать по имени.
И она промолчала, побоялась уточнить.
— Жанна, а вы боитесь? Вообще женщины боятся мертвого тела, как вы думаете?
— Я боюсь не тела, а духа. Возмездие ждет… там, на кладбище. — Все-таки не выдержала и спросила жадно: — Кто убийца? Почему вы молчите?
— Надеюсь, скоро мы его увидим. Паспорт ведь у вас? Зверь затравлен, ему некуда деваться, приползет в нору.
— Марк? Или… Серж? А может, мальчишка-охранник? Вы ведь знаете, что Митя приходил в больницу к Марине.
— Да, его видела Даша. Я вас отпускаю, можете идти.
— Ах, вон оно что! Младшая сестра… Я не уйду, это мой дом.
— Да, это ваш дом.
И в грянувшей тишине померещился вдруг голос — то ли стон, то ли придушенный вскрик пронесся протяжно в зыбкой тьме.
Валентин схватил Жанну за руку, выдернул из кресла и увлек в кромешный угол к камину, за белевшую в потемках французскую кушетку.
— Молчание! — прошептал. — У него может быть оружие.
Абсолютно ледяное молчание, ни шороха, ни звука, ни шагов. Жанна дрожала нервной дрожью, прижимаясь к «сыщику». Прошли краткие (долгие) мгновения.
— Но ведь кто-то вскрикнул? — пробормотал Валентин. — Голос в ночи…
— Неужели вы не поняли? — зашипела Жанна. — Я боюсь духа… Это нечеловеческий голос, подземный.
«Даша говорила то же самое, — пронеслась смятенная мысль, — искаженный, нечеловеческий, из-под земли…»
Жанна внезапно ускользнула из его рук, пронеслась по комнате бесшумной тенью летучей мыши. Он бросился к окну, отогнул портьеру: она пробежала в том же судорожном ритме по двору и исчезла за кованой калиткой. Вернуть! Женщина подвергается опасности смертельной… Однако внезапное томление охватило его, дикий упадок сил.
Какое-то время (то ли час, то ли секунды) он так и стоял у окна, бессмысленно созерцая лютую ночь, зиявшую слабыми еще звездами над безлюдным Зеленым Камнем, упавшим в запредельные времена на среднерусскую равнину из разверзшихся небес. Зачем здесь, в «скудной природе, бедных селеньях» воцарился тот падший символ? И где он, где убийца, выдавший себя криком? Или стоном?
Вдруг ее последнее слово (ее и Даши) — «подземный», «из-под земли» — вернуло его в реальность, не менее странную и страшную, чем заговорившая легенда. «Я совсем потерял разум, между тем в таком богатом, основательном загородном доме должен быть подвал!»