Справедливость

Свят достал зажигалку и посмотрел внимательнее. На металле витиеватыми узорами изображены были листья. Дубовые, кленовые — самые разные. Они оплетали огонек, рождавшийся сверху. Свята с детства завораживало, как поверх листвы появляется ручной пожар.

— Она что, волшебная?

— Сам ты волшебный, — хмыкнул лепрекон, — ее зачаровали. Давным-давно, мы с тобой тогда еще не родились.

— И что она делает?

— Огонь, — отрезал лепрекон.

— И все?

— А тебе мало?

— Да я за двадцатник могу такую купить в любом супермаркете.

— Посмотрел бы я, как твой предок пятьсот лет назад поискал в супермаркете такую, — лепрекон окончательно расстроился. Он сверлил зажигалку взглядом, даже моргать перестал.

— Хочешь? — Святослав протянул отцовскую реликвию.

Ян коснулся серебра пальцами, а потом отдернул руку, как будто обжегся.

— Нельзя, — сказал он.

— Почему?

— Да потому что. Маленький еще, фамильные драгоценности раздавать.

— Мне уже восемнадцать.

— Да помню я, вот заладил. Пойдем, покажешь мне свой город.

Свят убрал зажигалку в карман и пошел вдоль ограды парка. Ян торопливо перебирал ногами, стараясь не отстать. Они прошли по большой улице, разглядывая встречные потоки машин, потом свернули в тихий квартал и стали бродить по дворам. Ян вертел головой.

— А где ты был? — спросил Свят.

— Пока к тебе не явился? — догадался Ян. — Кто его знает. Где-то был. Поживу тут, пока ты не остепенишься, а потом вернусь обратно.

— И как там?

— Не как здесь, — нахмурился Ян. Обсуждать это ему явно не хотелось.

— Ну а жить ты где будешь?

— У тебя, конечно!

— У меня? Ты же знаешь, что я живу с матерью?

— С матерью?! — лепрекон замер. — Тебе восемнадцать, и ты живешь с матерью? Она что, заболела?

— Да здоровая она, что ты, в самом деле?

— Но тебе же уже есть восемнадцать, чего ты у нее забыл?

— Да все так живут, — пожал плечами Свят, хотя и знал, что это было ложью. Все жили по-разному, а Святославу просто не хотелось раньше времени расставаться с молодостью. Впахивать на трех работах он всегда успеет, а вот гулять беззаботно с лепреконами — только пока ему восемнадцать.

— Вы тут все с ума посходили, — огорчился лепрекон. — С матерью твоей я жить не буду. Придется тебе съехать.

— Съехать?! — настал черед Свята удивляться. — Ты в своем уме? Матери-то я как объясню? Она ж… как отец умер… да она меня не отпустит!

— Тебе восемнадцать есть?

— Да!

— Так все, не может она никуда тебя «не отпустить». Или вы теперь до тридцати с мамками живете? Может, я рановато зашел?

Свят представил себе, как приходит к маме и говорит ей, что собирается съехать от нее, потому что лепрекон отказывается жить в их квартире. Следующим кадром в его фантастическом фильме была сцена в психиатрической клинике.

— Свят?

— Чего?

— Ты жить хочешь?

— Хочу.

— Ты помнишь, сколько всего случилось, пока я не появился?

— Помню.

— Если я уйду, даже на два десятка шагов, тебе конец. Упадет на тебя крыша, бешеная белка или металлическая свая от ближайшего крана — я не знаю. Без меня ты не жилец. Нравится это мне не больше твоего, уж поверь, но как есть, так есть. Чем раньше ты с этим смиришься и начнешь шевелиться, тем лучше. Сходи в бар, найди себе девушку, потанцуйте, пригласи ее в кино, а через девять месяцев родится ребенок. Я свободен, ты свободен, все счастливы.

— Что?! — Святослав закричал так громко, что на него посмотрела вся улица. Даже из едущих машин высунулись любопытные головы.

— Ну ты же не хочешь так всю жизнь, правда?

— Как «так»?

— Мучиться со всем этим безумием. Голуби, белки, салфетки, кисель — вот это все. Тебе ведь этого не нужно, верно? Вот и мне не нужно возле тебя крутиться.

— Погоди-ка, что-то здесь не вяжется. То ты говоришь, что не помнишь, как попал ко мне, то хочешь вернуться обратно побыстрее. Ну-ка, приятель, садись и рассказывай мне все по порядку, от начала до конца. Хочешь, чтобы я пошел в бар и сводил девушку в кино? Окей, для начала раскрой мне карты, а я уж решу, нужны мне эти танцы с бубном или я обойдусь.

— По порядку, говоришь? — лепрекон хитро улыбнулся. — Ладно, ты сам попросил.

Святослав не успел понять, как это произошло, но он оказался на земле, а потом — под землей. Секунда — и вот уже он «на изнанке». Яркие осенние краски уступили место оттенкам серого, белого и черного. Голова загудела от боли.

— Пойдем, Святослав Хансен, я расскажу тебе все по порядку, — сказал лепрекон, протянув Святу когтистую лапу. В этом странном мире, переполненном головной болью, Ян выглядел гораздо выше. За спиной у него болтались два кожистых крыла, а растрепанная шевелюра была украшена парой рожек. Свят попытался вырваться, но у него ничего не вышло.

— Это потому что ты православный, Святослав Хансен, — басом объявился лепрекон.

— Какой я православный? Я атеист.

— Атеисты меня не видят, — лепрекон расхохотался и стал увеличиваться в размерах. Когда его фигура заслонила собой небо, Свят увидел невероятную историю.

Перед ним был крошечный мост, под которым жило забавное существо. Было оно косолапым, пухленьким и пушистым от мхов и лишайников, покрывавших фигуру. На носу у существа красовался гриб, а над глазами — росли полевые цветы.

— Сыграем в игру? — спросило существо у Святослава, и тут-то он понял, что давно перестал быть студентом филфака Святом, а превратился в кого-то другого. В руке у него был меч, а тело скрипело и грохотало от каждого шага, закованное в тяжелый доспех.

— Сыграем, — ответил не-Святослав, предвкушая наживу. Общаться с троллями научила не-Святослава бабка, по юности дружившая с фейри. Бабка объяснила, что тролли глупы и обдурить их — проще простого. Надо только проявить смекалку.

У не-Святослава все вышло лучше некуда. Бедный тролль — хозяин моста — плакал горькими слезами, выпрашивая милость, а потом на его ладошке расцвели кусты земляники. Тут же они созрели, а красные ягоды искушающе уставились на не-Святослава.

— Прими дары, — прогрохотал тролль. — Съешь моего угощения.

Не-Святослав ладонью зачерпнул спелых ягод и сунул в рот. Были они слаще меда, вкуснее любых угощений со стола кнеса.

— Наелся? — тролль рассмеялся так громко, что мост над ним задрожал от ужаса. — Будь ты проклят, бесчестный Хансен, сын Ханса. Будь проклят ты и весь твой род. Забирай свой трофей и убирайся из моих владений. Никогда не будет покоя тебе и всем твоим детям.

Свят открыл глаза. На него светило лениво накренившееся осеннее солнце. Он зажмурился.

— Что это было?

— Твой безрассудный предок, — объявил Ян. Он вновь был крошечным коротышкой.

— А до него?

— Не-мир, — Ян пожал плечами, — наше убежище. Там я могу рассказывать тебе истории.

— Но ты ведь ничего не рассказал!

— Ты же все понял, — Ян снова пожал плечами. — Мы называем одну и ту же вещь разными словами.

— Не заговаривай мне зубы. Ладно, я понял, мой предок напортачил с троллем. Съел те ягоды. И что теперь?

— Дело не в ягодах, — ответил Ян, — вернее, не только в ягодах. Твой предок обхитрил тролля, а они очень не любят этого, а еще он съел ягоды, так что у тролля появился шанс обхитрить твоего предка. Что и произошло. Вместо настоящего дара Хансен, сын Ханса, получил только часть дара, ту, которую ты так беззаботно используешь для курения.

— Зажигалку?

— Именно. Когда-то она не была зажигалкой. Она была шкатулкой, в которой хранилось огниво. Потом ее перековали. Потом снова перековали. И вот теперь она помещается на твоей ладони. Серебро сидов мягкое, с ним делай, что хочешь.

— Так все дело в ней? — обрадовался Свят. — Избавлюсь от нее, и делу конец?

— Нет, Святослав Хансен, — ответил Ян, — так дела не делаются. Мост тролля давно разрушен. Много ты знаешь троллей?

— Ни одного.

— Вот и я о чем. Сиды прячутся в не-мире, найти их сложнее, чем иголку в стоге сена. Ну а найти того, кто тебе нужен, сложнее в сто раз. Но хуже всего другое, Свят. Даже если ты найдешь того тролля и откажешься от подарка, тролль может не принять дар. И не примет. Знаешь, почему?