Постарайся не дышать

На поясе у доктора что-то резко и настойчиво зажужжало.

– Извините, Алекс, меня ждут в другом отделении. – Огромное спасибо, что уделили мне время! Я сообщу вам, когда выйдет статья.

На прощание она снова пожала идеально сухую и гладкую руку доктора, гадая, читает ли он вообще газеты и прочтет ли ее статью об Эми. Если статья, конечно, выйдет. Если она ее, конечно, напишет.

Хейнс убежал, и она, не давая себе времени на раздумья, двинулась в противоположную сторону. В палату к Эми.

Вырвавшись из хитросплетения узких проходов, она попала в главный коридор. Под ногами скрипели сверкающие полы, ноздри щекотал химический запах антисептика для рук. Подумать было страшно, сколько здесь сейчас больных, наполняющих кашлем и стонами этот теплый спертый воздух.

На подходе к внушительным дверям «Голубой лагуны» она выдавила на руки большую блямбу густого, как кетчуп, антисептического геля и старательно растерла его между ладонями.

Потом толкнула дверь, прошла мимо пустующей стойки регистрации и на цыпочках приблизилась к сестринской комнате. Дверь была открыта; она вежливо постучала и стала ждать, пока медсестры закончат разговор. Внутри болтало радио, бодрым голосом докладывая последние местные утренние новости: об аресте находящегося в розыске насильника, о результатах школьного сбора средств, о планируемом окончании затянувшихся дорожных работ на шоссе А21.

Прошла минута, и она постучала снова. Тишина. Наконец – она уже занесла руку, чтобы постучать в последний раз, – из кабинета вышла медсестра.

– Ой, извините. Что же вы не постучали? – спросила она, глядя прямо на ее разжимающийся кулак.

Алекс попыталась заглянуть внутрь в надежде увидеть старшую сестру, с которой говорила в прошлый раз, но той, очевидно, не было на месте.

– Наверно, мы с вами еще не встречались. Меня зовут Алекс Дейл, я журналистка. Я уже приходила раньше: я пишу статью о работе доктора Хейнса.

– Я Джиллиан Рэдсон. Мне не говорили, что сегодня у меня тут будут журналисты, – поджала губы медсестра.

– Ну, я просто брала интервью у доктора Хейнса, и он разрешил написать также об одной из ваших пациенток, Эми Стивенсон.

– Да? Я должна уточнить у него.

– Конечно. А пока… скажите, можно мне посидеть с Эми?

– У нее сейчас посетитель.

Алекс попыталась разглядеть, что происходит в угловом боксе, но мешали колонны, которые все стояли не там, где надо.

– Я думала, у нее нет родственников, – заметила она.

Сестра Рэдсон поплотнее запахнула кофту и сложила на груди полные, гладкие руки.

– Он не родственник. Он просто сидит, – ответила она и, заметив отразившееся на лице Алекс непонимание, со вздохом прибавила: – Волонтеры. Они приходят, чтобы посидеть с пациентами.

– А, понятно. А можно с ним поговорить? – Распахнув пошире воспаленные глаза, Алекс постаралась изобразить наивный взгляд.

По всему ощущалось, что ответ будет «нет» и что лишь необходимость соблюдать приличия не дает медсестре послать ее подальше.

– Подождите здесь, – снова вздох. – Я пойду спрошу.

Сестра зашагала к угловому боксу. Абсолютно асексуальная форма в синюю полоску плотно облегала шарообразную фигуру.

Алекс незаметными шажками двинулась в ту же сторону, пока в поле зрения не появились шторки углового бокса. В просвет внизу было видно, как по полу постукивает нога в мужском ботинке.

Медсестра отдернула шторку. На кровати, держа Эми за руку, сидел высокий светловолосый парень в голубой толстовке с бейджиком посетителя на шее. Он резко выпустил руку Эми; медсестра, наклонившись к его уху, начала что-то говорить, и потом они оба синхронно глянули на Алекс, которая старательно изображала невозмутимость. Через минуту сестра вернулась.

– Извините, но он не хочет с вами беседовать, – заявила она, неодобрительно покачивая головой: похоже, размышляла, не написать ли жалобу на то, что Алекс сдвинулась с исходной позиции. – Он говорит, что это личное.

– Позвольте мне сказать буквально пару слов – я объясню, что он может дать интервью анонимно, – не сдавалась Алекс.

– Нет. Послушайте… – Сестра сделала глубокий вдох, явно еле сдерживая раздражение. – К сожалению, это невозможно. Он хороший человек. Тратит здесь свое свободное время по доброте душевной, – произносила она медленно, чеканя слова. – Он уже дал ответ; я не собираюсь злоупотреблять его добротой и не позволю, чтобы ему докучали.

Понимая, что настаивать дальше бесполезно, Алекс попросила сестру передать волонтеру ее визитку на случай, если он передумает, и выскользнула из палаты. Скоро полдень, и ей уже пора домой.

Глава шестая

Джейкоб

8 сентября 2010

Его сердце испуганно подпрыгнуло. Он, конечно, чувствовал, что сидит у Эми уже слишком долго, но эта пронырливая медсестра все равно застала его врасплох, когда со всей дури рванула шторку.

А он как раз держит Эми за руку, хотя с другими пациентами такого обычно не делает; остается надеяться, что это не сильно бросается в глаза.

Джейкоб с невозмутимым видом расплел пальцы и выпустил тонкую кисть, которая, не распрямившись до конца, легла на постель ладонью вверх.

Сестра Рэдсон, по обыкновению, производила слишком много шума.

– Я прошу прощения, что прерываю, но тут одна журналистка хочет с вами побеседовать, – выдохнула она.

Он все еще не пришел в себя от неожиданного вторжения.

– Журналистка? Побеседовать со мной? С чего это вдруг?

– Не волнуйтесь, – успокоила медсестра. – Она пишет статью о докторе, и вот заинтересовалась этим случаем. Хотела даже посидеть с Эми, но я сказала, что тут вы. И тогда она захотела с вами поговорить.

Они оба, не сговариваясь, посмотрели на журналистку.

К такому повороту он был совершенно не готов и теперь беспомощно глядел на сестру, ожидая какого-то совета.

– Ничего страшного, вы не обязаны с ней говорить! Я ее прогоню, – улыбнулась она.

– Никто не знает, что я здесь бываю, – заговорил он, запинаясь. – Волонтерство – это личное… Честно говоря, я тут работу прогуливаю, и если начальство узнает…

Уголки ее губ слегка дернулись; сестра Рэдсон повернулась и зашагала к журналистке.

Глядя, как ее внушительные ягодицы поочередно ходят вверх-вниз, точно поршни в двигателе, Джейкоб наконец перевел дух. Поднявшись с кровати, он тихо и аккуратно задвинул шторки до конца. Снова сел, взял тоненькую руку и прижал к лицу прохладную ладонь.

Закрыв глаза, он молча – все было уже сказано – вдыхал ее едва уловимый аромат. Потом легонько коснулся губами тонкой, как папиросная бумага, кожи и осторожно положил руку Эми на живот ладонью вниз.

Проведя ладонью по ее свежепричесанным волосам и проглотив комок в горле, он вышел и, щурясь, остановился на пороге.

Он уже собрался уходить, но вспомнил, что нельзя заканчивать на Эми. Она была седьмой из девяти, а напоследок у него оставались два пациента у самых дверей.

Оптимальный вариант. У пациента номер восемь – Клода Джонсона, шестидесяти двух лет, – была необычайно преданная жена. В девяти случаях из десяти она сидела у постели мужа и, держа его багрово-красные руки в своих, пересказывала последнюю серию «Коронейшнстрит» или, закатывая глаза, судачила о соседях. Джейкоб каждый раз предлагал сменить ее, чтобы она могла отдохнуть, но миссис Джонсон неизменно отказывалась.

Ну а с пациенткой номер девять – Наташей Кэрролл – было очень приятно посидеть перед уходом. В свои сорок два она все еще блистала красотой. Золотистые волосы расчертили тонкие, искрящиеся на солнце серебряные ниточки.

Наташу перевели сюда из интенсивной терапии всего несколько лет назад. Он хорошо помнил тот день; когда она появилась, он сидел с Джоан Ривз, которой теперь нет в живых. Они с Фионой только-только вернулись из свадебного путешествия, и на фоне лиловато-белой кожи Джоан его не успевшие побледнеть загорелые руки смотрелись диковато.

Присев на стул у постели Наташи, он поставил купленную в автомате бутылку «Доктора Пеппера» на маленькую тумбочку из букового дерева. На дне болталось еще с дюйм теплой коричневой жидкости, но допивать ее не хотелось.