Дядя Паша

Только когда карбас оказался на месте, Пашка понял, зачем его тянули. Хозяин лодки стал осматривать гнездо для мачты паруса, которое было вывернуто с креплений. Видать, крепления не выдержали нагрузки от надутого ветром паруса и их вывернуло. Без паруса все походы по морю отменялись, поэтому его надо было восстановить, во что бы то ни стало. На вёслах тоже можно уехать, но для этого надо постоянно работать руками. А зачем работать руками, если есть помощник ветер, который большую часть пути заменяет мускульную силу? Мальчик все эти премудрости знал, как, впрочем, и другие ребята, которые росли у моря и, которые были незаменимыми помощниками родителям. Имелся у ребят только один недостаток – не всегда хватало сил, чтобы управлять таким большим судном и парусом, а на вёслах сидеть умели все с самого раннего детства.

Пашка ещё в школе не учился, когда отец дал ему в руки весло. Не два весла, как это положено, а только одно, которое мальчик поднимал с большим трудом.

– Греби! – сказал отец.

– Я не умею.

– Таких слов я не знаю. Садись и греби. С одним веслом ты должен справиться.

Пашка много раз видел, как это делают взрослые, но одно дело видеть со стороны, а другое дело грести самому веслом, которое он едва поднимает. Когда он вставил весло в уключину, оно оказалось удивительно лёгким и послушным.

– Весло устроено так, чтобы управляться с ним было легко, – пояснил отец, – А вот грести, тебе надо учиться – это целая наука. Если будешь работать неправильно, быстро выдохнешься и устанешь. Грести веслом надо так, чтобы затрачивать как можно меньше физических сил, тогда обязательно придёшь в пункт назначения, где бы он ни находился. Сейчас с одной стороны работать веслом буду я, а с другой – ты. Смотри на меня и старайся повторять все движения.

После многих неудачных гребков Пашка освоил эту мудрёную науку. В следующий раз он уже без подсказок всё делал сам. А, научившись грести одним веслом, быстро освоился с двумя вёслами. Отец брал его с собой к рейсовому пароходу. Плоскодонная деревянная «Бугреница» с малосильным мотором, едва справлявшимся с ветром и волнами, раз в неделю приходила за тем, что успели заготовить поморы. Товар, особенно сёмга, не должен был залёживаться на складах. Его ждал многотысячный областной центр, а также другие города и столица. Пашка был далёк от этой экономики, он просто помогал отцу. Поморы на своих карбасах везли то, что до этого сдавали на склад. Лебёдка судна перегружала всё из лодок в своё ненасытное чрево. Бочки, мешки и ящики ровными рядами укладывались в трюме. А затем морская посудина шла к другим посёлкам, где операция повторялась. Множество вёсельных лодок, перекатываясь на огромных морских волнах, спешило со своим грузом к пароходу.

А то, что морское судно привозило, перегружалось в опустевшие лодки, которые везли товар к берегу.

Через некоторое время Пашка сам управлялся с огромными вёслами, а отец сидел на корме и управлял нехитрым рулём, подворачивая на волнах так, чтобы лодку как можно меньше трепало волнами.

– У тебя что, руки из заду растут? – кричал с кормы отец, когда Пашка веслом черпал по верхушке волны или, наоборот, погружал случайно одно весло в воду почти вертикально.

– Дык, волны, – огрызался Пашка.

– А голова у тебя на што? Вёслами работать надо, но и головой тоже. Должон видеть кажну волну и угадывать её характер и намерения. А ты што? Махашь вёслами, словно упрямую девку хваташь, Бога мать!

Пашка молчал. Он знал, что с отцом спорить бесполезно. От старания он махнул веслом по гребню волны и окатил отца веером морских брызг.

– Чирий тебе в руки, Бога мать! Учишь вас, учишь, а толку нет.

Отец, обидевшись, отвернулся и стал смотреть на море. А Пашка, видя, что внимание к нему исчезло, перестал отвлекаться и грёб, что есть мочи, стараясь не нарушать морские прописные истины.

Его руки давно загрубели. Если первое время они были в кровавых мозолях, то теперь никаких мозолей не было. Только натруженные мышцы после таких поездок ныли и давали о себе знать, но Пашка знал, что такая зарядка ещё никому не навредила, а только шла на пользу.

Лифт остановился, прервав нахлынувшие воспоминания. В это время и вспыхнул потерявшийся надолго электрический свет.

Павел вышел из кабины и задал свой давно назревший вопрос:

– Что сегодня с электричеством?

– Это не у нас, это где-то на линии, какая-то, говорят, авария была, – ответил ему один из многочисленных снующих туда-сюда людей.

Павел Алексеевич окинул взглядом открывшийся ландшафт, ничем не примечательный с видневшейся невдалеке конторой, горой отработанной породы, какими-то сараюшками, валяющимся хламом, бульдозером на переднем плане и просто беспорядком на территории.

Павел вздохнул и подумал:

«И как это я раньше всего этого не замечал, отработал столько лет и не видел этой удручающей картины! Я наверно и о природе не думал. Всё работа, работа…, семья, дети. Впрочем, я хотел воспитать и вырастить детей, а уже потом заняться своими собственными делами. А сейчас? А сейчас я готов ехать к морю. Пусть без жены, без детей, но к морю, туда, где я родился, вырос и вышел в люди. А семья теперь может пожить и без меня. Дети взрослые, жена без меня не соскучится, а скорее, наоборот, от меня отдохнёт».

Бульдозер неожиданно рявкнул и стал разворачиваться на одном месте. Свет в электрических лампочках горел и больше не гас. Павел это отметил машинально. Несмотря на свои тяжёлые думы, о горняках он заботился всегда.

«Теперь бригада в безопасности», – подумал Павел, – «Электричество есть, значит, вентиляция работает в полную силу, механизмы тоже. А я зря расклеился от своих воспоминаний. Ничего не мешает мне взять отпуск и ехать отдыхать. Люди едут на юг, а я отдыхать поеду на Север, на Белое море. Кто мне запретит? Никто. Люди не знают, что такое сёмужий промысел. Эта рыба украшение поморских столов. Для себя её ловить запрещают, но какой же рыбак откажется выловить несколько экземпляров для себя? Никакие запреты не помешают. Рыбак должен жить с рыбой и ею же угощать гостей!»

Школу Павел закончил на малой Родине, но потом захотелось проверить себя где-то ещё, тянуло туда, где никогда не был, в столицу, в далёкие края. С Надей они расстались. Павел ей был не нужен. Она хотела мужчину, который бы её мог прокормить и вырастить её детей, а Пашка просто был маленьким приятным приключением. Пашка оканчивал школу и, как-то так получилось, что он снова влюбился, но теперь уже в учительницу.

Галина Степановна была учителем музыки, симпатичная, весёлая и озорная. Хотя она старалась выглядеть солидно, но возраст её выдавал с головой. Она выглядела всего лет на пять старше своих учеников.

Пашка на уроке неотрывно на неё смотрел, слушал, что она говорит и наслаждался музыкой её баяна. Он не замечал, смотрят ли на неё другие парни, не видел, что делают окружающие, он видел только её и больше никого. Пашка не знал, замечает ли она его взгляд, не знал, как к ней подступиться, как заговорить. Он её боялся, стеснялся и любил. Любил так, как любят любимых артистов, заочно, тайно и без всякой взаимности. А озоровать Павел приспособился и на её уроках тоже. Он старался ей не досаждать, но пел, когда хором пел весь класс, он совсем другую песню. Если класс пел «Не слышны в саду даже шорохи…», то он пел: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд…». В общем хоре учительница никак не могла понять, откуда в стройный хор примешиваются слова из другой песни.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.