Страница 32 из 41
Необходимо подчеркнуть, что взгляды Ламарка на проблему онтологического статуса вида и надвидовых таксонов не оставались неизменными. В более ранней статье под тем же названием «Вид», изданной в 1786 г. во втором томе Encyclopédie méhodique, Botanique (русский перевод – Ламарк, 1955, с. 779), Ламарк следующим образом определяет вид: «… вид должен состоять из совокупности сходных между собой особей, которые остаются такими же при размножении. Я имею в виду— сходными между собой в отношении основных признаков вида, так как особи, входящие в этот вид, часто обнаруживают случайные различия, обусловливающие существование разновидностей, а в некоторых случаях представляют половые различия …». Это определение интересно тем, что вторым критерием вида, наряду с морфологическим, принимается способность особей к скрещиванию. Согласно определению, вид реально существующая группа, тогда как «особые группы видов, которым мы дали название родов, семейств, отрядов и классов, представляют собой совершенно искусственные подразделения…» (там же). Позже Ламарк и виды стал считать искусственными подразделениями, придуманными человеком ради удобства и наглядности обозрения существующего многообразия организмов. Читаем в Философии зоологии (Ламарк, 1955, с. 205-206): «Можно также утверждать, что в действительности природа не создавала среди своих произведений ни классов, ни отрядов, ни семейств, ни родов, ни постоянных видов, но только индивидуумов, последовательно сменяющих друг друга и сходных с теми, которые их произвели». В определенном смысле Ламарк был прав. Природа, если пользоваться современными понятиями, создавала лишь филетические линии. Их временное сечение, казалось бы, может нам дать картину распределения групп по степени сходства. Но, как показала история развития нумерической таксономии и других количественных приближений, различных методов определения сходства оказалось слишком много, чтобы можно было надеяться на получение согласованных результатов. Но это лишь свидетельство того, что у нас нет объективных методов разграничения таксонов в рамках горизонтальных классификаций (в понимании Симпсона ([1961] 2005) и, следовательно, сами эти классификации лишь порождение ума. Надо признать, что Ламарк как систематик далеко опередил своих современников. От него идет прямая дорога к Симпсону и Хеннигу, выступившими со своими реформами систематики в виде эволюционного и филогенетического приближений соответственно через полтораста лет после Ламарка. Мы вернемся к этой теме в главе 4.
При всем этом следует признать, что у Ламарка решающее значение придавалось внешним законообразующим факторам Природы, а также внешним условиям (у Ламарка обстоятельствам – circonstances). В отношении этих circonstances Ламарк не особенно отличался от крупнейших мыслителей-биологов XVIII века, признававших большое влияние среды на конституцию и строение. Напротив, в XIX веке ведущая роль отводилась внутренним факторам, которые и составили в последующем понятийное ядро определения наследственности.
Но одновременно Ламарк говорил о важности изучения внутренней структуры организма, т.е. об изучении организмов с конструктивной точки зрения (с. 48): «При серьезном изучении отношений нельзя ограничиваться одним сравнением классов, семейств и даже видов; такое изучение должно охватить также составные элементы особей, и тогда на основе сравнения однородных частей оно откроет верный путь к установлению либо тождества особей одной и той же породы, либо различия, характерного для разных пород». Здесь говорится о чисто таксономических аспектах изучения отношений. Но уже на следующей странице Ламарк ставит вопрос о поиске главных отношений и, следовательно, главных организационных частей, выделяемых внутри организма. Природа, таким образом, выражается не только в порядке вещей (в Естественной системе), но и в порядке частей внутри организма.
По Ламарку (1935, с. 49), «Важнейшими частями, в которых следует искать главных отношений, являются: у животных части, необходимые для сохранения их жизни, а у растений – для их размножения». Здесь сразу же на ум приходит известный линнеевский афоризм: сущность растения – в плодоношении, т.е., как поясняет Линней (1989, и. 88, с.58), в цветке и плоде. Следовательно, по Линнею, вся жизнь растения сконцентрирована вокруг цветка и плода. Нас, конечно, прежде всего, должен интересовать общебиологический смысл высказываний Линнея, и менее сам факт принятия Ламарком точки зрения Линнея. Сущность у Линнея была выражением конструктивных особенностей растения. И это был революционный отход от представления сущности через родо-видовые отношения, доставшегося систематике в наследство от схоластики. Но и у Ламарка мы находим характеристики конструктивного плана. Обсуждая природу органической функции, Ламарк (1955, с. 616) писал: «… функции всегда определяются отношениями между частями… и содержащимися в них флюидами, с одной стороны, и теми движениями, которые являются результатом этих отношений – с другой».
В целом в Философии зоологии Ламарк обошел проблему структурной составляющей организма. Он, однако, много внимания уделил его реляционной составляющей и, в частности, детально рассмотрел феномен жизни. Жизнь является существенной характеристикой организма как конструктивного целого, в ней, следовательно, в полной мере должна проявляться природа организма. Кроме того, с более широких позиций свою точку зрения на природу объектов Ламарк изложил в физико-химических трудах. В них он обсуждал данную проблему как натурфилософ, выдвинув свое понимание того, как устроено вещество. Сначала мы рассмотрим физико-химические воззрения Ламарка, а затем коснемся его представлений о сущности жизни.
3.4.2. Ламарковские принципы строения вещества.
Как мы говорили в разделе 1.3, Ламарка эта проблема особенно интересовала и он активно ею занимался в последнее десятилетие XVIII в., вступив даже в полемику с учениками Лавуазье. Но, будучи занятый новой для него областью изучения беспозвоночных, он сначала отложил, а потом и полностью забросил свои ранние физико-химические увлечения. Мы считаем это за благо. Время натурфилософских трактатов прошло. И нужно было выбирать, становиться ли опытным зоологом или опытным (проводящим эксперименты) химиком.
В 90-е годы XVIII столетия Ламарк издал четыре физико-химические работы. Самая ранняя из них – двухтомные Исследования о причинах главных физических явлениях и, в частности, причин горения (Recherches sur les causes des principaux faits physiques, et particulièrement sur celles de la combustion, Paris: Maradan, 1794), вышедшая в год казни Лавуазье, была написана за 18 лет до этого. В этом и следующем сочинении(Réfutation de la théorie pneumatique), опубликованном через два года, Ламарк критиковал новую химию Лавуазье, основываясь на своих собственных разработках по данному вопросу.
Здесь мы остановимся на его третьей работе (Lamarck, 1797), в которой с наибольшей полнотой изложены его взгляды на строение неорганических веществ. Подчеркнем, что мы даем свое видение ламарковской теории, которая нас интересует не сама по себе, но как ключ к пониманию ламарковских воззрений на природу объектов, в том числе природу организмов.
В самом начале работы Ламарк рассматривает следующие принципы (principes), определяющие существование и специфику соединений (всего у него девять принципов, которые мы сводим к шести): (1) из каких простых веществ (matières simples) образовано соединение (composés) и (2) что составляет его сущность (l’essence); (3) каковы общие причины (causes générales), которые разнообразят существующие соединения? (4) что происходит с соединением, подвергающимся химической реакции? (5) существуют ли принципы (principes) или другие предсуществующие (préxistans) соединения, которые включаются или исключаются из соединений, подвергающихся химической реакции? (6) может ли естественная близость (l’affinité), проявляющаяся в природе некоторых веществ, быть особой (particuliere) силой, заставляющей эти вещества соединяться; или она представляет собой только склонность (aptitude), которая лишь позволяет и облегчает их объединение.