Соломинка

И на дурной пример мастера пожаловаться нельзя при всем желании: Оби-Ван всегда демонстрировал только одно состояние. Он заявлял, что в полном порядке, даже валяясь в грязи и истекая кровью на какой-то помойке.

Зато Энакину было о чем побурчать... Пожаловаться. Он стонал и с удовольствием принимал чужие утешения и уверения в том, какой он замечательный. Все остальные его не понимают, такого нежного душой и хрупкого.

Когда до Скайуокера дошла эта мысль - совершенно неожиданно, прямо на поле боя, под обстрелом вражеской артиллерии, рыцарь так и замер, ошарашенный неожиданным откровением, и только рев Рекса практически в ухо привел его в себя. Остаток боя прошел как в тумане. Скайуокер автоматически командовал, вытаскивал клонов из завалов, крушил напирающих дроидов.

В тот день даже Рекс смотрел дружелюбнее, и Кикс не приставал со шприцами наперевес.

Операция прошла успешно, Скайуокера с легионом переместили на следующий участок фронта, к Ки-Ади-Мунди. Они летели в другой сектор, а Энакин угрюмо сидел в каюте, нахохлившись, постоянно теребя и перебирая косичку. Он пробегал пальцами по туго сплетенным прядям, касался бусинок, отмечающих его достижения: механика, пилотирование, навигация, фехтование... С какой гордостью Оби-Ван нанизывал каждую!

Энакин тогда буквально купался в том особом тепле, которое было присуще только его мастеру, потерянному по собственной дурости.

Иногда Энакин пытался вспомнить, какого цвета бусинки украшали длинную косу Оби-Вана. Белая - символ начавшегося обучения. Пилотирование - как ни странно. Механика... Неожиданно вспомнилось, что именно Кеноби чинил полетевший гипердрайв. И... Там были еще бусины, но вот какие? К сожалению, в памяти мало что сохранилось.

Редкие отчеты в Совет позволяли увидеть, что Оби-Ван жив и еще не загнал себя в могилу постоянным стрессом, работой и стремлением к совершенству, но и только.

Говорить им пока что было не о чем - как отлично понимал Скайуокер, слишком уж нейтральным становилось лицо Кеноби при виде бывшего падавана. Йода, тот вообще молчал, и рыцарь поразился, насколько сдал гранд-магистр.

И его можно было понять: из родословной Йоды остались только двое: сам старик, и Оби-Ван.

Да, Дуку и Скайуокер живы... Но они оба отказались быть частью последней линии преемственности, основанной магистром.

Иногда Энакину даже хотелось, чтобы Йода ворчал, как прежде, кряхтел и лупил по голеням своей палкой, чтобы Кеноби вздыхал и закатывал глаза. Сила! Да даже чтобы Винду наорал, грозя всеми карами, какие мог придумать.

Он годами жаловался на пристрастность и особое к себе отношение, а став как все - тут же захотел вновь быть особенным. Для Совета, для Падме... Для Оби-Вана. Особенно для последнего.

Однако все не так просто. Скайуокер прошерстил архивы, даже пару раз крайне обтекаемо поговорил с обычными людьми - теми, кого он никогда больше не увидит, - и так и не смог найти ответа на занимающий все мысли вопрос: как исправить случившееся.

Ведь простым 'извините' не отделаешься. Не тот вариант.

В полном отчаянии Энакин почти решился принести публичные извинения - Ритуал Раскаяния, но даже обдумывая этот шаг, рыцарь прекрасно понимал, что ничего не добьется. Ну встанет он на колени посреди Храма. Ну громко и с выражением попросит прощения... Ну побьется лбом об узорчатый каменный пол.

И что?

Да, Оби-Ван его простит. Вслух. Но и все. Энакин отлично помнил отношение Кеноби к публичности - знаменитый дипломат и переговорщик терпеть не мог выставлять личное напоказ. После этого спектакля Скайуокер сможет только развернуться и свалить обратно на Татуин - Оби-Ван никогда больше не станет с ним общаться. Для него это будет позором. Несмываемым.

Поэтому самый простой, легкий и глупый вариант действий, идеально подходящий Энакину, пришлось отбросить в сторону и забыть. Он должен показать, что изменился, что больше не ребенок. Надо действовать взвешенно и наверняка.

Вот только как?

Голова шла кругом, а тут еще и кошмары начались. Падме умирала, и Энакин просыпался в поту, закусывая одеяло, чтобы не перебудить своими воплями весь крейсер.

Возвращение на Корусант воспринялось как ответ на молитвы о помощи. Скайуокер плюнул на все, и первым делом навестил жену - здоровую и бодрую, правда, немного замученную очередным творящимся в Сенате дурдомом. Она рассказывала о том, что канцлер прибирает власть к рукам так, словно решил умереть на посту, оставив после себя развалины демократии и Республики, а Энакин не знал, за что хвататься - от отчаяния и непонимания происходящего у него опускались руки.

Отчет был воспринят благосклонно, Винду даже расщедрился на скупую улыбку, а Скайуокера поразил висящий на поясе голографического Кеноби сейбер очень древнего вида: рукоять практически копировала эфесы вибромечей. Да и сам Оби-Ван выглядел изможденным, но одновременно светящимся внутренним светом - словно совершил что-то такое, что давно хотел.

Мельница слухов в Храме работала безупречно, и первое, что Скайуокер узнал, наведавшись в столовую - что мастер Кеноби прикончил двух ситхов: Мола, каким-то неведомым способом вновь выкопавшегося из могилы, и его не менее сумасшедшего брата.

И произошло это на Мандалоре.

Внутри вновь зашевелился червячок чего-то похожего на ревность. Оказывается, мастер решил навестить свою давнюю возлюбленную... Хотя раньше постоянно долбал лекциями о привязанностях. Однако темные мысли были привычно отброшены. Хватит ныть, надо думать о своей проблеме, но сделать это было неимоверно тяжело: перед глазами стояло лицо умирающей жены, а ладони жгли бусинки косички. Падме уверяла, что это все просто кошмары, вызванные войной, что она совершенно здорова, что у нее есть охрана, что все будет хорошо, но вновь погрузившийся в трясину отчаяния рыцарь не знал, что и делать. И обратиться за помощью было не к кому - все немногочисленные друзья или находятся неизвестно где, или погибли, а мастер... Он теперь недосягаем.

Когда-то Энакин так хотел вырваться на свободу, а оказалось, что заполучив ее, он остался в гордом одиночестве.

Не знающий, что и предпринять Энакин уже даже решил принять предложение Палпатина, и сходить с канцлером в Оперу - опять давали какую-то нудятину, которую татуинец считал даром потраченным временем.

Однако планы пришлось изменить: Падме устраивала небольшой прием, и одолеваемый паранойей Скайуокер не смог оставить ее одну.

Среди приглашенных неожиданно оказался и вернувшийся с фронта Оби-Ван - и Скайуокер вновь поразился, увидев его живьем, а не на голограмме. Кеноби пришел одетым в полный мандалорский доспех алого цвета с оранжевыми вставками, и клоны, сопровождающие его почетным караулом, смотрели на джедая, как на живое божество. Коди следил за всеми вокруг цепкими глазами, не снимая руки с бластера, а Скайуокеру вспомнилось, что говорили в Храме: в последние полгода на Кеноби так и сыпались покушения, апофеозом которых являлось нападение ситхов.