Страница 41 из 48
Поздней ночью, вырисовывая багровыми вспышками контуры гор, залповые установки обрабатывали местность, где завтра предстояло нам погостить.
То тут, то там, освещая окружённый горами пятачок земли, взлетали ракеты.
Утром, растущими точками на ясном небе, над горами показались вертушки. Ярко выделяющийся на бежевой земле стелющийся красно-коричневый сигнальный дым, вытянувшись извилистым шнурком, указывал место посадки. Сверкая на солнце винтами, замедляя ход, поднимая вокруг себя пыль, прикоснувшиеся к земле борты продолжали работать. Подбегавшие группы бойцов прятались в теле гудящих машин. "Стрекозки", как в детстве на берегу Кубани, насытившись, попарно, одна за другой уходили в горы.
Корпус вертолёта мелко вибрировал. За линзой окошка открывался красивый пейзаж.
Однако меня почему-то больше притягивало расстояние между блестящими клёпками на полу. Применяя внутренний глазомер, проверял, везде ли они одинаковы.
Со свистящим лопотанием МИ-8 завис над камнями, насколько позволяла местность. Мы выполняли прыжок, приземление и выбор огневой позиции. Вторая машина, не успев разгрузиться, клюнула носом и задела винтами поверхность земли. Лопасть, отделившись от своих близнецов, кружась бумерангом, полетела вниз, обгоняя сбитые камни.
"Как же её теперь оттуда достать?", - лёжа меж валунов и наблюдая за полётом, совсем не к месту думал я.
Подмяв под себя оставшиеся винты, вертушка, накренившись, лежала на спине, беззащитно оголив прошитое пулемётной очередью днище, и походила на замершую вверх пузом мёртвую рыбину. Из покосившихся дверей один за другим, с испуганными глазами, выскакивали военнослужащие. Некоторые без касок, один, прикрывая ладонями травмированное лицо, оказался Ванькой из нашей роты, он был без автомата и каски. Как только шум уцелевшего вертолёта, удаляясь, стал постепенно стихать, тут же обнаружил себя виновник неприятности, которая по счастливой случайности обошлась без жертв. Из труднодоступной скалы неутомимо бил крупнокалиберный пулемёт. Духи довольно практично и умело использовали природные пустоты в горах. В сложной сети пещер оборудовали скрытые огневые точки, схроны с боеприпасами, места для укрытий и отдыха.
...ДШК, заполняя прерывистым эхом ущелье, лупил без передышки, не жалея патронов. Выбивая мелкую крошку и пыль из камней, давил нас, прижимая к земле.
"Автоматной пулей его не достать, слишком далеко. Остаётся набраться терпения и ждать воздушную огневую поддержку. Гибель машины ему не простят". Маяться под вражеским прицелом на неуютно каменистой лежанке долго не пришлось. Вскоре на чистом небе, всё нарастая, показались две точки. Самолёты, устрашающе сверкая боками на солнце, шли, как всегда, на разной высоте умело выстроенной парой. Чёрный клубящийся дым от керосиновым факелом полыхавшей "восьмёрки" сигнализировал лётчикам, где мы залегли. Опережая звук мощных турбин, над головами и зубчатыми скалами пронеслись штурмовики. В момент их знакомства с обстановкой на земле кто-то из автоматчиков выпустил длинную очередь трассеров, указывая длинным светящимся пунктирным "пальцем" местонахождение врага. Успокоительно маякнув красными пятиконечными звёздами на дюралевых крыльях, пара взяв резко вверх, унеслась в голубую высь, чтобы вернуться вновь. Повторный заход не сулил духовскому стрелку ничего утешительного. Самолеты неслись двумя хищными стрелами. Реактивным жалом из-под крыла ведущего, выпустив сноп белого дыма, устремилась к цели ракета. Оставляя ребристый с завитушками след, снаряд влетел точно в мерцающую точку работающего пулемётного укрытия. Отвесная скала, огненным драконом, выдохнув жёлто-красным языком пламени, замолкла навсегда. Лишь каменные груды устремились вниз, а сизый дым, постепенно растворяясь в воздухе, прижимаясь к горам, уходил вверх.
"Ну, теперь ваша очередь, душары, курить бамбук...".
Воздух был чист и прохладен. Ободряющий ветерок нёс в себе целительную силу вековых перевалов. Камни скрипели и сыпались вниз из-под сапог. С каждым шагом дышать становилось всё трудней и трудней...
Вернувшись в долину, утонувшую в ожерелье пустынных гор, приводили себя в порядок, бездельничали. На костре, в цинках от патронов, жарили картошку с тушенкой. Жевали кислые недозревшие яблоки из соседнего кишлака. Дорого могли обойтись мне эти яблочки.
Подружившийся со мной в первую афганскую ночь Колёк, поманив меня и убедившись, что никто не слышит, сказал: "Пишлы зо мною, щас зараз зробым банный динь". "Приказано экономить...". "Айда, айда за мною, у мэнэ е дюже сикритна информация, шо нонче будэ заправка".
Тем временем мы подошли к его "Уралу". Привычным движением Колёк снял задвижки и открыл задний борт. На кузове покоилась изрядно похудевшая полуторатонная чёрного цвета резиновая ёмкость. Приспособив рукав так, чтобы вода уходила самотёком, вынул пробку и быстро вставил другую. Теперь вместо одной толстой висели пять тоненьких трубочек. Бросив под ноги водительский резиновый коврик, быстро раздевшись, стали смывать въевшуюся пыль. Вымывшись, вернули всё в исходное положение. Сидя в кабине, с голым торсом, подшивали белые воротнички. Тело дышало чистотой и прохладой.
(Личной гигиене в Азии уделялось особое внимание. Мало было инфекционных заболеваний, так из-за чужого субтропического климата на теле у ребят, в основном из северных районов, появлялись трофические язвы. Довольно удачно с этой заразой справлялась копеечная "бриллиантовая зелень". В связи с полным её отсутствием - по неизвестной причине - ей нашли альтернативу. После бани засыпали в раны измельчённую в порошок тротиловую взрывчатку).
Справившись с подшивой, Колёк проговорил, улыбаясь:
"Зараз тэбэ письмо от мамо зачитаю".
Я посмотрел на него вопросительно, всем видом показывая, что неприлично так поступать. Колёк тем временем достал из бардачка распечатанный конверт, вынул сложенный вдвое лист. "Слухай. Здоровеньки булы, сынуля".
Он продолжал неторопливо, избирательно читать выведенные любимой рукой строчки. С каждым словом его лицо просветлялось, зелёные глаза становились по-детски доверчивыми и радостными. Мягко улыбаясь, друг погружался в долгожданный домашний уют и тепло. Мама заботливо делилась с сыночком, что в саду давно уж поспели его любимые сладкие яблоки. Что корова скоро должна отелиться.
Николай перевернул лист, взглянул на меня и, широко улыбаясь, промолвил: "О, зараз найшов, слухай. Баба Груня кажэ, шо колы спаты с розянутым ротом, можэ гадюка залысты у рот и посэлыться у пузе. Сынко, да хиба ж так можно, оцэ шоб у людыны да ползуча тварюка була у животи? Хрыстом-богом умоляю, колы будэш лягаты спатки, нэ раззявливой дюжэ рот".
Вдруг неожиданно с водительской стороны грякнула о подножку чья-то жёсткая подошва, потом появились зацепившиеся за дверь пальцы, а за ними - радостное лицо. Просунув в открытое окно довольную физиономию, Толян восторженно выпалил:
"Сказано ехать за водой к кишлаку! Чур, я с тобой!".
"Зараз поихалы!".
Вернув в бардачок катушку белых ниток, я приоткрыл дверь, готовясь уйти.
"Ты куды? Айда гуртом, мы туды и витсэля, зараз вэрнэмся".
"Сейчас, только автомат возьму", - выпалил я, быстро натягивая на себя выгоревшую гимнастёрку со свеженькой подшивой, и увидел на БТРе одиноко лежащий чей-то автомат.
"Хватай ёго!", - запустив движок, крикнул водила. Подраскинув мозгами, я в два прыжка взлетел на броню и, стараясь не греметь, свинтил находку. Мысленно приговаривал, обращаясь к хозяину: "Вода всем нужна, а время дорого. Скоро верну, если хочешь, пользуйся моим. Он там...". Уже в двигающемся "Урале", громко хлопнув дверью и сидя в тесной кабине, проверил оружие на наличие патронов.
Запас оказался убедительно-успокоительным. Два спаренных рожка, соединённые чёрной изолентой, мастерски превращались в магазин-перевёртыш, вбиравший в себя шестьдесят патронов. Крепко сжимая правой рукой дверную ручку, а левой - устремившийся вверх ствол автомата, изредка настороженно поглядывал на Николая. Водители на выездах обычно спят в кабинах своих машин. Для полного комфорта откручивают на ночь руль, а утром, возвращая его в исходное место, по халатности иногда не закрепляют на рулевой колонке. И вот тогда-то и начинается самая что ни на есть экстремальная езда. Подпрыгнув на ухабе, баранка соскакивает со шлецов, и водила остаётся с ней в руках. Пока он пытается закрепить её на место, машина мчится, куда пожелает.