Страница 18 из 19
* * *Русский язык преткнётся, и наступит тотальный хутор.И воцарится хам – в шароварах, с мобилой и ноутбуком.Всучат ему гроссбух, священный, фатер его с гроссмуттер:бошам иль бушам кланяйся, лишь не кацапам, сукам.Русский язык пресечётся, а повыползет из трясин-болотинотродье всяко, в злобе весёлой плясать, отребье.Но нам ли искать подачек в глумливых рядах уродин!Не привыкать – посидим на воде и хлебе.Перешагни, пере- что хочешь, пере- лети эти дрянь и мерзость,ложью и ненавистью харкающее мычанье!…Мы замолчим, ибо когда гнилое хайло отверзлось,«достойно есть» только одно – молчанье.Что толку твердить «не верю», как водится в режиссуре!…Мы уйдём – так кот, полосатый амба, почти без звукаот убийц двуногих уходит зарослями Уссури,рыжую с чёрным шерсть сокрывая между стеблей бамбука.Водка «Тигровая» так же горька, как старка.Ан не впервой, братишки, нам зависать над бездной.Мы уйдем, как с острова Русский – эскадра контр-адмирала Старка,покидая Отчизну земную ради страны Небесной.* * *солнце встало выше елиспору факт не подлежитнеужели неужелимой отец в земле лежитходит странная Тамаракрошит крошечки на крестэто ж радость а не караесли птица здесь поествсё лежащему весельедве синички два клестаотмечают новосельевозле нашего крестапостою но не завоюлишь примну седой високтятя тятя Бог с тобоюптицы небо и лесокв шаге от моих сандалийв глубину на пять штыковближе близи дальше далейв землю лёг и был таковворобьи клюют печеньеперед клювом у клестадля блаженной попеченьеесть у этого креста* * *Ирине ЕвсеОбещал, что скажу. Вот теперь говорю: золотой.Словно шар золотой за душою святого Франциска,Этот мир – золотой. Подступивший так явственно, близко,Но, как тайная тайна, в светящийся кокон свитой.Чей анапест лелеет надежду в любой запятой,Чьи слова сочетаются в речь, как янтарная низка,Тот не ведает страха и дышит веселием риска,И идет, восхищённый, вослед за державной пятойПроходящего в Силе и Славе Своей золотой —Вне исчадий, глядящих в упор, но не видящих чуда.Лишь тебе, моя певчая радость, родная пичуга,Обещанье моё: золотой… золотой… золотой…Алёнушка. Васнецови жаль её сильнее прочихпоскольку звонче всех поётпоскольку значит и пророчити ноженьки об камни бьётпоскольку серыми своимяглядит как ласковая рысьи полымя волос и имяльняное заплетая в высьпоскольку и в лоскутьях нищихльнёт к тайне омутов земныхпоскольку плачет тише иншихи молча молится за них* * *Никто никуда не вернётся.Никто не придёт ни к кому.Над чорной отравой колодцазамри в невозвратном дыму.Напрасно, недолго, несильногримаса скользнёт по лицупретензией блудного сынак заблудшему вусмерть отцу.И коль не успел попрощаться,над прошлым по кромке скользя,не смей всё равно возвращаться —не надо, не надо, нельзя.Загнутое – не разогнётся.Морщины загладил пластид.Никто никуда не вернётся.Никто ничего не простит.ГородАнгел с чёрными крыламиМолча ходит по землеМежду тщетными телами,Заплутавшими во зле.Здесь, в селенье невесёлом,Веселясь, жильцы живут.И по венам новосёловЖажды жадные плывут.Вянут в жилах старожиловТени выпитых утех.А глаза ничтожны, лживыИ у этих, и у тех.Лишь одна златая главкаВ грешном граде – на века,Как вселенская булавкаВ мёртвой плоти мотылька.* * *Дышит ветер неспешный, заветный,овевая невидимый сад.Ходит тихо Господь безответныйпосреди обезумевших стад.Никакого им сада не надои не надо для сада рассад,потому что рассада для адаим отрадней, как собственно ад.Потому что не кущи, а рощиразрастаются в тёплой крови.Потому что бездумней и проще,и привычнее жить без любви.На ПокровЛишь Фра Анджелико знал, сколько золотыхСвобод в горящей ризе Гавриила.Как Благовещение, роща яркокрыла,Но, как Покров, её светильник тих.Ты тоже – охру благом нареки,Не уповая на другое дленье.Нет скорби в расставанье, в отдаленье.Всё радость, всё: и гладь, и глубь реки.Так говорю себе же, двойнику,Неявному на том краю поляны,Уже спокойный, бережный, непьяный,Согласный кануть в осень, в даль, в нику…