Страница 41 из 106
— Ну не сиди ты здесь одна.
Голос Онмунда немного ободрил её.
— Не раскисай, хорошо? — парень присел рядом обнял. — Ты поняла, что ошиблась, больше так делать не будешь. Не будешь же?
Не умел парень успокаивать, слишком простой и прямолинейный для этого, и Блёнвенн просто разрыдалась. Молодой волшебник лишь крепче прижал к себе свою девушку — ему оставалось только ждать, пока она выплачется.
========== Кровь на снегу ==========
— Всё, зай. Успокаивайся.
По телу Драконорождённой спускалось едва заметное зеленоватое свечение. Её дыхание становилось всё более ровным, слёзы из глаз больше не катились, а разум возвращался в нормальное состояние.
— Иллюзионист хренов, — пробурчала бретонка.
Онмунд несильно ткнул девушку в бок, та с визгом подскочила.
— Ну вот, — молодой волшебник стёр с её щёк последние капли слёз. — Тебе ещё с этим Торстеном поговорить надо.
— Сходишь со мной?
— Куда я денусь — а Брунвульф с Кориром пусть без нас посидят. Кстати, а кем они друг другу приходятся?
В обнимку молодые волшебники направились в сторону базара — надеясь там найти лавку, принадлежащую Жестокому Морю.
— Корир говорил как-то, что у Тейны в Виндхельме родственник какой-то дальний живет, я не помню уже, какой дальности. Видимо, он имел в виду Брунвульфа.
На рыночной площади царило привычное оживление, а все стражники города, казалось, охраняют лишь покой торговцев. В дальнем углу, как и в прошлый раз, стояла моложавая альтмерка, неизвестно что забывшая в Виндхельме и чудом не жаловавшаяся на притеснения. В кузнице, вместе со своим учителем, работала молоденькая черноволосая нордка — вернувшаяся из Винтерхолда после того, как город перешел на сторону Империи. Один из торговцев подсказал, какая лавка принадлежит Жестокому Морю — овощная, как раз рядом с ней ошивался, разговаривал со стоявшей за прилавкой женщиной светловолосый норд в простой одежде.
— Торстен Жестокое Море? — поинтересовался Онмунд.
Мужчина, прищурив глаз, оглядел молодых волшебников.
— Не от Мавен Чёрный Вереск случайно?
— От неё самой.
Торстен жестом позвал молодых людей за собой, в сторону городского кладбища, расположенного совсем недалеко от рынка, и остановился возле свежей могилы.
— Моя дочка, Фьотли, — грустно произнёс норд, обводя письмена на могильной плите. — Её убили несколько месяцев назад, оставили умирать в луже собственной крови. И всё из-за серебряных побрякушек — она всегда много носила их при себе. Я говорил ей, что до добра это не доведёт, но чтобы так…
Несколько месяцев назад. Возможно, столько же времени назад, сколько прошло с момента падения Ульфрика Буревестника. Может, не натравливай она на город дракона — не пришлось бы сейчас стоять на виндхельмском морозе и по требованию Мавен Чёрный Вереск выслушивать рассказ о чужом горе?
— На Гильдию Воров это не похоже, — заверила Блёнвенн.
— Без тебя знаю, — сухо парировал Торстен. — Я долго искал, но всё же сумел найти убийцу. Он вообще альтмером оказался, представляешь?
Волшебники переглянулись: что этот норд сделал с высоким эльфом, убившим его дочь, они уже догадывались.
— Я думаю, вы поняли уже, что я со скотиной желтомордой сделал. Стражникам-то и раньше плевать было, если вдруг какого оборванца остроухого дохлым найдут, а теперь я вообще чуть ли не у них за спиной из этого урода дерьмо выбивал, главное, хорошо попросить внимания не обращать.
Мужчина крепко сжал край могильной плиты, подняв на собеседников глаза.
— В общем, он и его дружки тут новую гильдию воров создать решили, а пока здесь эта неразбериха творится, они и вовсе на всю свою душонку гуляют.
— Почему ты не рассказал стражникам., а позвал… Мавен Чёрный Вереск на помощь? — поинтересовалась Блёнвенн.
— От стражников толку сейчас никакого, они вон, с местной швалью разобраться не могут, больно много её тут развелось. В общем, я хочу, чтобы вы помогли мне вернуть кое-что, и заодно избавитесь от своих конкуретнов. Среди прочего они украли нашу семейную реликвию, серебряное ожерелье, я очень хочу вернуть хотя бы её.
— С чего начать посоветуешь?
— Я знаю только одно имя: Нирания. Высокая эльфийка, найдёте на базаре.
Торстен хочет отомстить за дочь и вернуть фамильную ценность. Заодно Гильдия избавится от конкурента в Виндхельме. Как это связано с планами Мавен Черный Вереск, архимаг пока что понимала смутно.
— Почему этим заинтересовалась Мавен?
— Думаешь, она прямо так взяла, и поделилась со мной своими планами? — норд злобно прищурился. — Я знаю только то, что она хочет навести здесь порядок — свой, разумеется, а я смогу после этой сделки спокойно вести свои дела. Конечно же, я и про помощь не забуду, буду помогать вам, чем смогу — со стражниками договариваться, чтобы смотрели в другую сторону, и прочее.
Драконорождённая, для приличия попрощавшись, предпочла вернуться в дом Брунвульфа. Или же — собиралась пойти в таверну и заглушить вновь нахлынувшие чувства медовухой, чтобы затем запить её успокоительным зельем Колетты. Плевать, что проваляется без сознания, главное, после такого чувства притупятся, и можно будет хоть сколько-то спокойно переждать эти два дня. Нет, помогать Торстену она не будет — не хочется впускать в Виндхельм Гильдию Воров, и обрекать город на больший хаос и беспредел.
— Постой, — окликнул Онмунд. — Ты хочешь просто так уйти? А как же Нирания? Как же Торстен?
— Ты предлагаешь мне впустить в этот город Гильдию Воров, а затем — Мавен? Знаешь, что здесь начнётся после этого? Нет, я и так достаточно в жизни дерьма натворила, уже бы остановиться пора.
— Но Мавен же тебя убьёт, если ты не выполнишь её задание.
— К даэдротам Мавен. К даэдротам Гильдию.
Молодой волшебник недовольно зарычал. Сейчас девушка лишает саму же себя возможности хоть немного загладить вину хотя бы перед собой же. Да и куда она от гнева Мавен и Гильдии денется?
— И что ты делать будешь? Тебя Балгруф от них не защитит, Корир — тем более.
— Ближайшую зиму ни Мавен, ни Гильдия меня не достанут. А Ноктюрнал всё равно своё получит. Может, не получит. Серана мне давно такой же, как она, стать предлагала. А лучше с Лидией поговорю.
— Ноктюрнал, думаешь, просто так тебя отпустит?
Драконорождённая остановилась и, зажмурившись, опустила голову. Сейчас ей было плевать на принцессу даэдра — служить которой она отправилась скрепя сердце. Зачем вообще было соваться в Рифтен? Без красивой брони как-нибудь бы обошлась, члена Коллегии Винтерхолда только один скампов умник обворовать решился — и то без особого успеха, а богатств, найденных с помощью карты Велека Сейна, с лихвой хватило и на восстановление здания Коллегии, и на хорошее пополнение казны города.
— На неё мне тоже плевать, — пробурчала девушка.
Онмунд схватил бретонку за руку, протащил чуть вперед и грубо вжал в стену.
— Послушай, — юноша пристально смотрел своей девушке в глаза. — Тебя бы я назвал последним человеком, который натворил в своей жизни много дерьма. Да, ты ошибалась. Да, иногда тебе в голову приходили идиотские идеи, и ты их воплощала. Но, по-моему, сейчас твоя Ноктюрнал… или кто-то другой, не знаю, даёт тебе шанс загладить вину перед этим даэдровым городом. Хотя бы перед собой. Так что пошли-ка в дом к Брунвульфу, возьмём наши котомки со свитками и зельями, поговорим с этой Ниранией и замочим уже этих остроухих утырков. Без них мир уж точно хуже не станет.
***
Час с небольшим, что прошёл с момента ухода Драконорождённой и её поклонника, Корир не находил себе места; Брунвульфу едва удавалось отвлечь его разговорами и успокаивать медовухой.
— Они вернутся, — успокаивал старый воин.
— Ты сам говорил, что в Виндхельме небезопасно.
— Отпускать тебя одного я тоже не собираюсь, а если мы пойдем вместе, можем с ними разминуться.
Ярл опрокинул ещё один стакан. Надо было самому идти за Довакином, поговорить с ней, и затем — затащить в дом. Ну, поревела бы немного, напилась медовухи и успокоилась бы, зато не пришлось бы сейчас переживать так. Едва в окне показались две фигуры, норд успокоился — вернулись всё-таки. Однако молодые волшебники подхватили свои котомки, на ходу перевесили их через плечо и вновь направились за порог.