Страница 12 из 106
— Столько времени душа покойного будет добираться до Совнгарда, — качнула плечами Рикке.
— У меня ваши традиции уже комом в горле стоят! Кстати, что там с Галмаром? Не нашли?
Легат замотала головой.
— Прекрасно. Второй по опасности военный преступник сбежал! Во владении человека, который предал его!
— Значит, это наш шанс убедить ярла Корира и его жену, что в Солитьюде их сын будет в безопасности.
Туллий презрительно фыркнул: об этом он догадался без подсказки. Имперец направился к Кориру, пытавшемуся объяснить сыну, почему придётся на время уехать в Солитьюд.
— Ярл Корир, оставьте ненадолго ребёнка. Надо поговорить.
Ярл приказал мальчику пойти к матери, а сам поднялся и с генералом отошёл в сторону, уже догадываясь, на какую тему пойдёт разговор.
— Галмара нашли? — с надеждой спросил норд.
— Нет, к сожалению. Ни тела, ни самой лошади.
Корир недовольно вздохнул. Просто прекрасно: имперцы мало того, что устроили в городе показательную казнь, так ещё и до конца провести её не смогли! И этим людям он должен доверить своего ребёнка!
— Ваши лучники же хорошо стреляют?
— Между нами говоря, я очень на это надеюсь. Но в любом случае в Солитьюде ваш сын будет в безопасности.
— Я очень на это надеюсь.
Вместо десяти дней тризна проходила всего лишь три дня, пока для сожжения тела строили специальный помост с погребальной ладьёй — на том настоял генерал Туллий. Имперские легионеры и простые горожане состязались в борьбе и стрельбе из лука, слушали игру магов, владевших музыкальным искусством. Ученики, избравшие карьеру боевых магов, расспрашивали опытных солдат о службе в армии, те по-дружески обнимали будущих сослуживцев, по-дружески отвешивали им подзатыльников и трепали волосы.
На закате третьего дня народ собирался за городом, вокруг погребальной ладьи и разожженного рядом с ней костра. Покойника с помощью нескольких своих людей нёс сам ярл Корир; следом с подношениями шло несколько женщин во главе с Тейной. Тело Ульфрика было уложено в ладью, рядом с ним разложили угощение и оружие, которое было с покойным во время его пленения.
Когда все воины спустились с помоста, Корир взял в руки факел, поджёг его от костра, развернувшись к ладье спиной. Так же, спиной, ярл подошёл к помосту и поджёг его. Пламя поднималось вверх, быстро окутало всю ладью, трепыхалось на сильном ветру.
Туллий снисходительно смотрел на погребальный костёр и презрительно улыбался: ох уж эти норды с их традициями! Впрочем, где и когда ещё он бы увидел нечто подобное, как не похороны любителя этих самых традиций на земле его бывшего союзника! Рикке печально опустила голову, шепча заупокойные молитвы, взывая к Аркею, чтобы тот проводил душу покойного, а затем — к Шору, чтобы тот достойно встретил заблудшего сына Скайрима.
Блёнвенн выглядела недовольной и усталой. Драконорождённая не до конца понимала, зачем Корир пошёл на это. Хотел что-то показать Братьям Бури? Только зачем? Ульфрик был даже недостоин своего гербового зверя, ему даже волка на своих щитах рисовать не следовало бы. Он — трус, предатель и психопат.
Мейлур Селот злобно хмурился, глядя на погребальный костёр. Ульфрик не заслужил к себе такого почтения, его труп нужно было выбросить в море рыбам на корм, а голову отвезти в Солитьюд и выставить на обозрение на пике. Он — расист, преступник, н’вах.
Корир смотрел на вздымавшиеся высоко в небо языки пламени с улыбкой. Имперцы не понимали, зачем он оказал казнённому такие почести — и пусть. Ульфрик был знатным человеком, на нём прервался древний род, и уже потому просто закапывать или сбрасывать в море обезглавленное тело было неправильным. За свою жизнь Буревестник совершал великие поступки — да, ужасные и неправильные, но всё же великие. Да, он не был героем Великой Войны, да, большую её часть он провёл в эльфийском плену — но затем он с лихвой окупил их. Ульфрик — расист, убийца и преступник. Но в тоже время — воин, ярл из древнего благородного рода и человек, который всё же умел держать своё слово. И который сумел дать стольким людям призрак надежды.
Жаркое пламя превратило погребальную ладью в головёшки, оставило от тела мятежного ярла лишь обугленные кости, а от его любимого топора и амулета Талоса — лишь расплавленный металл.
Следующим же утром после тризны генерал Туллий отплыл в Солитьюд, забрав с собой Ашура. Через некоторое время в Винтерхолд прибыло новое судно, на сей раз нагруженное сундуками с золотом, тренировочным оружием и припасами. Тренировочное оружие предназначалось для будущих боевых магов, золото — для восстановления винтерхолдского порта, а припасы — для солдат Легиона, нашедших новое место службы.
Империя возвращалась на север через чёрный ход, — говорили злые языки.
Имперское золото превратит чёрный ход в северные врата, — отвечала им Блёнвенн, глядя, как за лето рыбацкая пристань превращается в настоящий маленький порт.
Комментарий к Кто споёт тебе?
Эпиграф приведён в переводе А.И. Корсуна
Прошу считать главу сонгфиком на песню Wardruna - Helvegen
Так же особые благодарности выражаются Ахмеду Ибн Фадлану за предоставленное описание похорон некоего знатного руса, которое было нагло скосплеено (пусть и в урезанном по этическим соображениям виде)
========== Везет, как рыжим ==========
— До сих пор не уверен, что поступил правильно, — Корир опрокинул ещё один стакан и жестом попросил налить себе ещё медовухи.
Блёнвенн вздохнула — лето уже к концу подходит, а он всё не уймётся!
— Брось уже, — успокоила бретонка, — Ты сохранил власть, ещё и золото у имперцев вытрясти удалось.
— Ещё бы от данмера этого хоть чуть-чуть толк был.
Архимаг снисходительно махнула рукой.
— Тоже самое ты и про Кая говорил.
— При Кае Мейлур хоть сдерживался. А теперь они с этим легатом скоро бордель у меня дома устроят! Ах, да. Самая малость, — в голосе правителя Винтерхолда зазвучали язвительные нотки. — Забыла, как Туллий решил, что Ашура лучше нас с Тейной воспитает Элисиф?
Девушка сомневалась, стоит ли ответить что-либо. С одной стороны, отправка Ашура в Солитьюд была чисто политическим ходом: мальчику пришлось стать своеобразной гарантией того, что его отцу больше не придет в голову поддерживать мятежников. С другой — архимаг понимала родительские чувства ярла и его жены. Вот такое политика поганое ремесло, что детям приходится расплачиваться за взгляды своих родителей.
— Элисиф — неглупая женщина, — всё же заметила Драконорожденная, — Дурному Ашура не научит, а её хускарл обоих защитит. Да и Солитьюд город большой, мальчик хоть на людей посмотрит!
— Вот именно, Солитьюд — город большой, — Корир осушил ещё одну кружку медовухи и мрачно попросил налить себе ещё. — Там взрослому пропасть несложно, а уж ребенку — и подавно! Тейна и так уже с ума сходит, а если чего приключится ним? Представляешь, что с нами обоими будет?
— Ашур у тебя разумный, глупостей не наделает, — успокоила бретонка. — И вообще, это же временное явление. У Братьев Бури вряд ли уже найдется новый лидер, и большая часть скоро разойдется по домам.
Ярл Винтерхолда глухо рассмеялся. Без сомнений, на Ульфрике держалось всё движение Братьев Бури, но ведь Галмар вполне может продолжить дело своего господина — только вот жив этот человек или нет, неизвестно. Хорошо, если он всё же погиб, тогда большая часть восставших действительно по домам разойдётся, а если нет?
— Тело Галмара-то так и не нашли. Кто знает, может, он сумел до своих добраться. Блёнвенн, ты не подумай: я рад, что не отправлюсь на плаху вслед за Ульфриком, но вот потребовалось тебе вообще вмешиваться? Тебе, может, и наплевать, что половина Скайрима тебя ненавидит, а вот мне не хочется остаться в истории предателем!
— Хорош предатель: велел схоронить Ульфрика, как благородного человека, хотя можно было бы и просто зарыть где-нибудь труп, а голову пусть бы Туллий отвез в Солитьюд и выставил на пике перед городскими воротами. И вообще, та половина, что будет писать историю, запомнит тебя благоразумным человеком.