Незабываемая ночка

Грибы казались совсем безвкусными, не спасал даже сок можжевеловых ягод, который выдавила на них Драконорождённая. Больше съесть было нечего — и потому приходилось терпеть. Утолив жажду прямо из реки Карт, ярл Винтерхолда и архимаг Коллегии выдвинулись в путь.

— Блёнвенн, можно тебя спросить?

— Конечно, — добродушно ответила девушка.

— Тот дракон…

Бретонка презрительно фыркнула.

— Это Одавинг — его мы с Лидией заманили во дворец Балгруфа, и на его спине добрались до Скулдафна. Когда мы победили Алдуина, Одавинг пообещал, что я в трудную минуту могу призвать его — и он поможет мне. Но второй раз провести двух JooRRE… смертных на своей спине, видимо, оказалось ниже его достоинства.

— «Мы»? — решил уточнить Корир. — Значит, те странные упражнения в стрельбе на самом деле были… репетицией какого-то представления?

Конечно, ярл Винтерхолда помнил, как две девушки тренировались в стрельбе из арбалета, зачем-то поставив драконий череп на тележку и набив ему рот соломой. Лидия то подходила ближе, то отходила дальше, а Блёнвенн, рискуя собой, намеренно становилась напротив драконьей пасти, да ещё и двигалась постоянно, будто в бою.

— Да. Я отвлекала внимание Алдуина, Лидия прострелила ему рот зачарованным арбалетным болтом, а затем я этим кинжалом нанесла ему последний удар. Не знаю, может, Тсун правду сказал, что мы недостойно поступили.

В ответ норд лишь усмехнулся.

— Многие битвы выигрывались хитростью — а в вашем случае ставки были очень высоки.

— Это же самое мы Тсуну и сказали, — вздохнула девушка. — Но, кажется, этим мы лишь разозлили его. Не понимаю, ярл Корир: Лорхан ведь обманщик — так почему его страж повёл себя так с нами?

— Возможно, он посчитал, что раз Шор однажды смог честно перекричать Алдуина, то и ты должна была управиться.

— Но я — не Шор, и никак с ним не связана.

Что ответить Драконорождённой, Корир не знал: если верить имперским книгам, с Шором её силы действительно никак не связаны — но могут ли написавшие их учёные ошибаться?

— Возможно, тебе стоило бы спросить об этом Седобородых, — предложил норд. — А скажи, как ты выучила драконий язык?

Блёнвенн вздохнула.

— Мой Дар помог мне. Вы знаете, что я умею поглощать драконьи души, Седобородые говорили мне, что с помощью этих драконьих душ я могу быстрее других учить Крики… Но до того, как каждый убитый дракон научит меня одному Слову Силы, и его сущность сольётся с моей, он… я не знаю, как объяснить вам это, вы ведь меня сумасшедшей сочтёте.

— Ничего я не сочту. Рассказывай, как сможешь — а я буду задавать вопросы, если чего-то не пойму.

— Хорошо. После смерти своего тела душа дракона не отправляется в Этериус или план Обливиона. Если рядом нет таких, как я, то их можно вернуть к жизни особым Криком — я видела, как Алдуин делает это. Но даже когда кто-то вроде меня поглотит душу дракона, он продолжает жить — в голове у Драконорождённого. Первого дракона я прикончила возле Вайтрана — вернее, помогла прикончить: магией сломала ему крыло и выжгла глаза, чтобы один из людей Балгруфа смог перерубить ему шею.

Корир с притворным испугом посмотрел на Драконорождённую.

— Да ты опасная женщина! — усмехнулся он. — Я не буду враждовать с тобой хотя бы ради того, чтобы ты мне ничего не выжгла.

— Не напоминайте мне об этом, пожалуйста, — попросила она. — Смотреть, как кто-то заживо горит — это… это ужасно.

Ярл Винтерхолда одарил девушку недоумённым взглядом.

— Почему тогда ты часто пользуешься огненной магией?

— Отчего-то именно заклинания огня даются мне проще всего, молнии — чуть хуже, а всё, что со льдом связано — вообще отвратительно. С Криками отчего-то точно так же.

— Хорошо, и что случилось, когда ты поглотила душу того дракона?

— Сначала в моей голове зазвучал несвязный шёпот на непонятном мне языке, затем — Слово Силы, которое я узнала в одной древней гробнице. Убитый дракон открыл мне не только его простой перевод, но и его истинный смысл. Поначалу я постигала истинный смысл Слов неосознанно, Крики получались слабыми, я не могла полностью контролировать их, а всё, что не касалось Слов Силы, было для меня чем-то несвязным, что постоянно мешало и отвлекало, как будто рядом со мной постоянно летали назойливые мухи. Поиск Стен со Словами были для меня настоящим спасением, ведь каждое изученное мной Слово приносило избавление от этого шёпота. Затем глава Седобородых объяснил мне, как именно мне следует слушать и размышлять над каждым Словом исходя из того, что я услышу. Шёпот постепенно становился более осмысленным, мёртвые драконы заговорили со мной, учили меня своему языку, иногда даже давали советы, как мне следует поступить.

Норд слушал этот рассказ со смешанными чувствами. Ему было жаль эту девушку — как она ухитрилась с ума не сойти, выдерживая сначала несвязный шум у себя в голове, а затем — советы крылатых чудовищ! В то же время он немного завидовал Драконорождённой: она в короткие сроки выучила чужой для себя язык.

— А сейчас кто-нибудь из них разговаривает с тобой?

— Нет. Последний дракон, которого я убила, помог мне познать LaaS и замолчал.

Скольких драконов убила эта хрупкая девушка? Каждый её Крик — это три Слова. Однажды Драконорождённой пришлось сразиться с напавшим на Винтерхолд драконом. В тот день она Кричала дважды — два раза по три, шесть Слов. Шесть мёртвых драконов, к которым затем присоединился седьмой. Вчера она Крикнула иное слово, и сегодня сказала ещё об одном. Восемь драконьих душ — это лишь те, о которых Корир догадывался. Не слишком ли много для одной человеческой, пусть избранной богами? А сколько их будет ещё?

— И ты не боишься, что однажды станешь больше драконом, чем человеком?

— Мне говорили, что этого не произойдёт. А можно теперь вас спросить?

Ярл Винтерхолда кивнул.

— Колетта Маренс хочет открыть в Винтерхолде лечебницу. Если Бирна согласится пустить её поработать у себя, вы не станете возражать?

— И нашла же ты время говорить о делах, — по-доброму усмехнулся Корир.

— Я собиралась спросить об этом ещё позавчера, — Драконорождённая забавно нахмурилась, — но прискакал этот Сэм Гевен, чтобы его даэдроты…

— Думаю, мы и без даэдротов управимся, — усмехнулся норд.

Волшебница притворно испугалась:

— Да вы куда опаснее меня!

— А с чем мы должны не управиться, чтобы даэдротов на помощь звать? — притворно недоумевал Корир.

Смущенный вид, который приобрела девушка, заставил ярла Винтерхолда усмехнуться и перевести тему.

— В общем, скажи своей целительнице, чтобы ко мне подошла. Обсудим с ней условия, на которых она сможет лечебницу открыть.

В глазах бретонки вспыхнула радость, сменившаяся удивлением, словно она не верила собственным ушам.

— Я разрешу ей, если эта целительница действительно хочет помогать моим людям, а не только проводить на нас свои опыты, — уточнил Корир. — Странно вообще, что она раньше ни ко мне, ни к Мейлуру не обращалась — хотя мне говорили, что ваш лесной эльф приводил её к раненым охотникам и рыбакам, когда сам управиться не мог.

Блёнвенн грустно опустила голову.

— Она боялась. Думала, что вы откажете, да ещё и с грязью смешаете, — призналась Довакин.

Конечно, ярл Винтерхолда вряд ли бы радушно принимал столь необычных посетителей, как маги Коллегии — но никогда не отказался бы от возможности заставить каждого из них приносить городу хоть какую-то пользу. Лечебница, разумеется, необходима Винтерхолду. Если же эта Колетта Маренс и впрямь так хороша, что взялась обучать своему искусству других, то, возможно, слава о её лечебнице расползлась бы по всему Скайриму, а это дало бы приток денег городу.

— Блёнвенн, я не дурак и уж тем более не чудовище, что бы вы там обо мне не думали.

Долгое пешее путешествие изматывало обоих; всё чаще приходилось срывать ещё не засохший лиловый горноцвет и жевать его прямо сырым. Это приносило всё меньше облегчения, каждый новый лист придавалл всё меньше сил. Драконорождённая изо всех сил изображала бодрость — но получалось у неё скверно. Девушка совсем выбилась из сил, однако попросить сделать привал ей мешало желание показать Кориру, что она — не хилая телом волшебница, что не зря весь Скайрим возложил на неё такие надежды. Она злилась на собственную слабость: это читалось в её глазах.