Страница 18 из 41
Никон решил провести в Российском государстве религиозную реформу: привести богослужение и обрядность к европейским образцам и стандартам.
Царем в эти годы был Алексей Михайлович Романов. Он одобрил реформы, сближающие обряды православной Российской церкви с обрядами этой же церкви в других странах Европы. Синод также поддержал патриарха. Для атеиста все это, вероятно, звучит недостаточно серьезно: земной поклон отвесить, или поясной, один раз провозгласить «аллилуйя» или три раза… Чего тут копья ломать? А того! Вера есть вера! И нет такой силы, которая могла бы ее сокрушить.
Нашлось немало людей, которые не желали поступиться принципами. «Как наши пращуры Всевышнему Творцу молились, так и нам должно их путем следовать» – заявили они. Сторонники Никона такого неуважительного и, по их мнению, еретического, свободомыслия допустить не могли. Раз Собор принял решение, значит надо его выполнять.
Тут оно и началось… Ревнители старых обрядов (старообрядцы), и сторонники Никона (никониане), вступили в энергичную дискуссию. На стороне патриарха были Правила, утвержденные официальной церковью, государственная власть и, соответственно, возможность физического воздействия – вооруженные силы государства. Старообрядцы опирались только на Веру, но и это, как показала жизнь, тоже значило немало.
Дискуссия приняла острые формы. Не желающим подчиняться новым правилам старообрядцам, власти стали доказывать правильность вновь утвержденных канонов, официально, при помощи дыбы, кнута и других столь же убедительных аргументов. Помните боярыню Феодосию Морозову, которую нарисовал на одной из своих картин известный художник Суриков? Это как раз о том времени. Чтобы эта могущественная женщина прониклась всей прогрессивностью новых веяний, ее сослали в глушь. А она и там не прониклась. Не смогла суровая боярыня поступиться принципами и умерла от голода в одном из северных острогов. Четырнадцать ее верных слуг, противников трехперстного крестного знамения и поясного поклона, не пожелавших покинуть боярыню, никониане сожгли живем в срубе…
Старообрядцы не имели официальных учреждений, оснащенных специальной техникой, предназначенной для убеждения инакомыслящих, поэтому отстаивали свою правду чрезвычайно просто: вилами и дубинами. Сопротивление принимало весьма активные формы. Эти и подобные им аргументы применялись активно и с достаточным энтузиазмом. Монахи Соловецкого монастыря, к которым присоединились многие местные жители, 8 лет оборонялись от осаждавшего их государственного войска. В качестве протеста старообрядцы прибегали к самосожжению. За пять лет, по самым скромным и неполным сведениям, на Руси, сожгли себя 20 тысяч старообрядцев. Многие убегали в скиты. Тех, кто не сообразил убежать, отлавливали, предавали анафеме и высылали в дальние края. Только в 1734 году 40 тысяч старообрядцев выслали в Забайкалье.
И «старообрядцы» и «никониане» боролись за истинную веру. Каждая из сторон была убеждена, что другая погрязла в ереси, а посему, не имеет права на существование. Такие вот страсти бушевали на Руси. И не счесть, сколько людей погибло в борьбе за правое дело.
Никон же, после успешного завершения борьбы за свою реформу, почувствовал вкус настоящей, большой власти. А если самолюбивый и энергичный человек сумел добиться власти, чего ему хочется?.. Правильно: ему хочется еще большей власти.
Патриарх наш, Никон, был, как раз из энергичных, пробивных и самолюбивых. Решил стать главным представителем Всевышнего на Руси и добился этого. Теперь мог бы на своей немалой патриаршей должности многие лета безраздельно править паствой. Но ему и этого показалось мало. И Патриарх Никон повел все к тому, чтобы поставить церковь в России над светской властью. А самому стать не просто во главе Синода, а над Синодом. И разделить высшую власть в стране с царствовавшим в те годы Алексеем Михайловичем Романовым.
Алексей Михайлович, по отзывам современников, был правителем добродушным и отзывчивым. Из-за этого и получил в народе прозвище: «Тишайший». Редкое прозвище для монарха… В свободное от царских забот время, «Тишайший» любил сыграть партию-другую в шахматы, сочинял стихи и даже музыку к церковным песнопениям. Для тех суровых времен он, пожалуй, был слишком добродушен и интеллигентен. Но Никон, своими претензиями достал и «тишайшего». Алексей Михайлович властью делиться не пожелал, рассердился и созвал церковный суд. Собор низложил возомнившего о себе патриарха, лишил его сана и приговорил к вечному заточению. Никона сослали в Белозерско-Ферапонтов монастырь. Можно считать, что бывшему патриарху повезло. Трудно даже представить, что бы сделали с Никоном, если его противником стал не «Тишайший» а «Грозный».
Прошло каких-нибудь полтораста лет и страсти постепенно улеглись. Официальная церковь совершала обряды по-своему. Старообрядческая, которую, к этому времени, утвердили законодательно – по-своему. И никто никому не мешал. Оказалось, что люди могут иметь разные взгляды, и не следует из-за этого убивать друг друга. По принципу кота Леопольда, который призывал всех забыть о противоречиях и жить дружно.
Запорожская Сечь
Запорожскую Сечь, на острове Малая Хортица, для защиты от татарских набегов, основали поляки. Если точнее – это сделал один из военачальников Речи Посполитой, Волынский князь Дмитрий Вишневецкий. Какое-то время Войско Запорожское Низовое и охраняло Польшу от набегов. Но татарам это не понравилось и они разрушили укрепление. Речь Посполитая выделить какие-то суммы на его восстановление поскупилась. А место удачное: остров Хортица представлял собой естественное укрепление, и находился на пересечении интересов четырех сил: Польши, России, Турции и Крымско-татарской Орды. Беспризорную Сечь взяла под свое покровительство Российская держава, которой руководил, в те поры, Иван Васильевич Грозный. Он поручил свободолюбивым и мужественным сечевикам, навести в этих местах порядок и защищать православных от всяких отрицательных басурман и супостатов.
Запорожцы, на общем собрании (оно тогда называлось Круг), единогласно приняли поручение Ивана Васильевича Грозного и все, как один, встали на защиту православных. Они не сеяли, не пахали и даже не занимались разведением крупного рогатого и мелкого безрогого скота. Занимались исключительно тем, что защищали порученные им земли и давали отпор различным недругам. В перерывах между различными военными компаниями, сечевики отмечали православные праздники. А в промежутках между праздниками находили время, чтобы потренироваться и повысить свое военное мастерство.
Когда казачье Запорожское войско стало частью вооруженных сил России, Иван Васильевич Грозный определил сечевикам зарплату: хлебное и денежное довольствие. Как всякий руководитель, он отнесся к этому делу достаточно экономно… Царь, ведь, не для того поставлен, чтобы транжирить запасы казны, а чтобы пополнять их. А расходы у запорожцев были крупные. Народ на Сечи подобрался крупный, есть пить казакам надо было не по малу, и каждый день. И босяком не должен выглядеть запорожец. Следовало справить себе модные шаровары, широкие, как синее море, дорогую вышиванку, да жупан из голубого сукна, с меховой опушкой… И оружие хорошее… Без надежной сабли и пищали, какой ты вояка. Коня купить и кормить его по-доброму. Праздники христианские отмечать надо, а их немало… И это все на царскую зарплату?! Да той зарплаты и на три недели не хватало! Наверно у запорожцев в те годы и появилось смачное проклятие, дошедшее до наших дней: «Чтобы ты на одну зарплату жил!»
Запорожцы, прожить на одну зарплату не могли, не получалось. Приходилось подрабатывать: ходили походами на басурман… Разбирались, где в данный момент православных больше угнетают. Туда и шли, оказать помощь братьям по вере и супостата угомонить, чтобы не зарывался, знал свое место… Ходили в Малую Азию… Наведывались в Варну, Синоп, Стамбул… А ляхи да крымчаки – эти совсем близко, как говориться – через дорогу. Туда чаще всего заглядывали. Брали штурмом города, наводили там порядок, объясняли, что к православию следует относиться с уважением… Но не грабили. Чего не было, того не было… Просто забирали излишки и предметы роскоши, в виде золота, серебра и самоцветов, без которых ляхи, или, скажем, крымчаки вполне могли обойтись. А когда репарации, полученные в одном походе, заканчивались, прикидывали, каким еще братьям по вере надо помочь, и отправлялись в следующий поход…