Страница 14 из 20
Карачевский, часть Брянского, Дятьковского и Навлинского районов представляют собой юго-западную окраину земли вятичей лесистого верхнего Подесенья. В пределах Рогнединского, Дятьковского, части Дубровского и Жуковского районов заселяются в IX–XI веках кривичи из Смоленского Поднепровья.
На западе области, в полесьях (Красногорский, Гордеевский, Злынковский, Новозыбковский, Суражский, Клетнянский, Клинцовский, часть Климовского, Мглинского, Унечского, Дубровского районов) в это же время появляются поселения радимичей, чьи земли занимают также Белорусское и Смоленское Посожье, где шел интенсивный процесс ассимиляции древнего балтского населения. С юга вверх по реке Снов от Чернигова, в конце IX – начале X века начали проникать дружины киевских князей, к середине X века закрепившиеся в южной части «нейтральной зоны» между северянами и балтами (позднее – радимичами) (Стародубский, частично Климовский, Унечский, Погарский, Почепский районы). Вслед за дружинниками двигался поток поляно-русских переселенцев-колонистов, осваивавших плодородные земли.
Как бы ни проходили конкретные процессы переселения народов на Брянщине в первом тысячелетии нашей эры, в итоге к концу этого тысячелетия ее территория была поделена между пятью (из двенадцати существовавших) восточнославянскими военно-племенными союзами, между которыми (и внутри которых) еще оставались островки балтского населения и незаселенные пространства. Уже сам этот факт говорит о многоэтапности и различных направлениях славянского заселения Брянщины. Четыре этих союза до 882–884 годов находились под властью Хазарского каганата.
Вообще же в IX–X веках Брянский край населяли пять славянских племенных объединений: поляне, радимичи, вятичи, северяне, кривичи (рис. 15). В таком же крупном межплеменном центре, как Кветунь под Трубчевском и сам Трубчевск, встречены также и захоронения, и отдельные украшения дреговичей и волынян. В итоге из двенадцати упомянутых летописью восточнославянских племенных объединений на Брянщине присутствуют восемь. На Болве же кроме северян, кривичей и вятичей есть и древности словен новгородских. В глухих лесах между Болвой и Ветьмой, а также на западе современной Брянщины, на границе с Белоруссией, продолжали существовать и остатки или балтских, или протобалто-славянских (венедских) племен. О столкновениях между племенами ни письменных, ни археологических свидетельств нет, но вот процесс их включения в состав Древнерусской державы без военных конфликтов уже не обошелся. Еще Вещий Олег включил эти племена в состав своей державы – кривичей смоленских по пути из Новгорода в Киев в 882 году, затем, утвердясь в новой столице, – и остальных.
При Олеге северяне и радимичи стали платить дань русам, сохраняя внутреннюю автономию, а местные княжеские династии поставляли свое войско, которое должно было принимать участие в походах русов на Царьград – Византию. Стародубское ополье вошло в состав «Русской земли» – домениальных владений киевских князей. Северные районы еще только заселялись смоленскими кривичами, подчинявшимися Руси с 882 года, вятичи сохраняли независимость или еще платили дань хазарам. По Десне, Судости, Вабле проходил путь полюдья – зимнего сбора дани киевскими князьями и «всеми русами» (рис. 15), вдоль которого располагалась цепочка редких русских временных станов-крепостей, таких как Синин Мост, например (рис. 19), завершавшаяся «дружинным лагерем» – погостом у села Левенка под Стародубом, при впадении Бабинца в Ваблю (рис. 20). Впрочем, военные столкновения по летописи у Олега были только с северянами (на полян-русов, как и на варягов, он опирался), а радимичи покорились без боя. Радимичи, привыкшие уже платить дань хазарам, судя по Повести временных лет, не только сдались без боя, но и участвовали в походе Олега на Царьград (Константинополь) в 907 году, наряду с кривичами, северянами и даже вятичами, о покорении которых Олегом летописец не говорит ничего.
И это неудивительно – наряду с добычей и дарами (откупом) воины Олега получили по 12 гривен «на ключ» (уключину лодьи – насада), или «на человека». А воинов было, по данным летописи, 80 тысяч (2000 кораблей по 40 «мужей» в каждом)! В одиночку ни одно племя, его военная элита и князья такой подвиг совершить были не в силах, даже объединившись с соседями. Войны с такими результатами были хорошим мотивом и для объединения племен и княжеств, и для того, чтобы их правящие элиты поступились частью власти и доходов в пользу надплеменной верхушки – русов, или «руси».
Впрочем, не все русские князья были так удачливы в войне с мощной, хотя и изрядно одряхлевшей, империей ромеев (именно так, «римлянами» на греческом языке, называли себя ее жители). Впрочем, проведя военную реформу и сделав упор не на пешее стратиотское ополчение, а на тяжелую профессиональную кавалерию катафрактариев («сановници боярстии» по русской летописи), империя начала выходить из кризиса. Уже преемник Олега Игорь потерпел в войне с ней поражение на суше и на море (941 год), что повлекло в итоге его гибель (впрочем, не от византийской армии, а от одного из своих племен – древлян) и частичный распад государства.
В итоге Владимиру снова пришлось покорять северян (по данным археологии), радимичей и вятичей (по летописи) (рис. 15). Последняя описывает битву с радимичами, которая по двум научным версиям из трех произошла непосредственно на территории Брянского края – сражение на реке Пищана (Песчань). А вот и первое имя полководца, с этим краем связанного: Волчий Хвост. Дружинники, как славяне, так и варяги, любили сравнивать себя с волками и могли носить хвосты этого зверя как плюмаж на шлеме (рис. 14), переняв этот обычай от тюрок-хазар, для которых волк считается прародителем – тотемом.
Структура войск и их тактика взаимосвязаны и изменяются одновременно, но что было причиной, а что следствием – в разных обстоятельствах это соотношение менялось. Вооружение в силу технологических и психологических причин несколько отставало в своих изменениях, на «переходный» период часто брались иностранные образцы.
Эти изменения внутри периода конца IX – середины XI века в основном происходят во время военной реформы Владимира Святого, но стимулом для нее были неудачные походы Игоря и (в итоге) Святослава на Византию, главным же образом – печенежская агрессия, ставшая постоянным фактором после 993 года (присоединение к Руси белых хорватов и «выход» из нее на границы Византийской империи). Кстати, именно после этого события редкие до этого набеги печенегов почему-то (не политика ли Византии – «разделяй и властвуй»?) стали ежегодными и массированными, вплоть до взятия предградья столицы, что вызвало строительство в Киеве новых, более мощных укреплений (рис. 16: 1; 16: 2) и сооружение оборонительных линий на границе со степью – по Стугне, Суле и низовьям Десны.
Завершаются же трансформации воинской культуры в целом (включая, кстати, уже и новую, христианскую воинскую психологию – этос) только к середине XI века. Последнее использование пеших варягов-наемников (рис. 18) происходит в 1036 году, финальный «викингский поход» на Царьград датируется 1043 годом, а «своя», хотя и «кавказско-хазарская» в основном, кавалерия эффективно использовалась против профессиональной тяжелой пехоты варягов уже в 1024 году (Лиственская битва). Далее основную роль в войнах середины – второй половины XI века играет в основном дружинная кавалерия.
В период крупных изменений государственного устройства, постоянной борьбы с печенегами (конец X века) существует так называемая «большая дружина», которая делится на несколько рангов: «лучшие мужи» (позднее их заменяет болгарский термин «болярин»); «гриди» (от скандинавского «хирд», «гирд» – королевский дружинник) – личная гвардия князя; «отроки» (основной состав); «детские» (гарнизон крепостей – детинцев); по мнению некоторых авторов, самыми низшими членами дружины до начала XII века были и смерды – военные поселенцы, крестьяне – пограничники, типа византийских «акритов».
В дружине, в связи с ее главными задачами – борьбой с кочевниками, преобладали кавалеристы (рис. 14), обученные «инструкторами» из бывшей Хазарии, Византии, а по мнению некоторых ученых – и из балтской Пруссии. Пехота была, но использовалась в основном в качестве гарнизонов или «судовой рати» – своеобразной «морской пехоты». До середины XI века периодически нанимали и варягов (рис. 21). Наименьшую роль, как и в Европе, пехота стала играть в середине XI – начале XII века.