О чем мы думаем, когда думаем о футболе

Великий приверженец кальчо из Италии Джанни Брера считал идеальным для футбола счет 0:0, когда противоборствующие команды играют в своего рода шахматы, сводя на нет усилия друг друга и достигая при этом абсолютного баланса и эстетической гармонии. Учитывая одержимость СМИ забитыми голами, бесконечно воспроизводимыми на разной скорости и с нескольких ракурсов, будет не лишним встать за защиту искусства оборонительного футбола.

Возможно, потому, что я сам когда-то играл на позиции защитника, я всегда находил странную красоту, наблюдая, как одна команда полностью аннулирует все старания другой. Назвать подобный матч безрезультатным – значит не уметь наслаждаться диалектическими радостями отрицания и тонкостями итальянского катеначчо, или так называемого засова, когда тактика команды полностью акцентируется на оборонительных действиях.

Можно вспомнить особый пространственный интеллект легендарного трио «ББК» – игроков «Ювентуса» Барцальи, Бонуччи и Кьеллини, позволивший создать лучшую защиту в современном мире футбола. Итальянская традиция оборонительного футбола хорошо известна – ее основу заложили еще такие игроки, как Барези и Мальдини, которые всю свою карьеру провели в «Милане» во времена футбольной гегемонии этого клуба. Безусловно, красота командной игры базируется на прочной, последовательной защите, которая зиждется на глубоком взаимопонимании между игроками, раскрывающемся в полной степени лишь спустя годы совместных тренировок.

Проблемный во многих отношениях Джозеф Блох, бывший голкипер и главный герой книги Питера Хандке «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым», говорит: «Хорошая игра проходит очень тихо»[10]. Ритм футбола – это не стаккато бейсбола или, скорее, стрельбы по тарелочкам, это больше легато с его плавным, непрерывным и неуловимым течением времени. Футбол – это также и об изменениях ощущения времени. Это изменения в интенсивности переживания, когда в какой-то момент время становится чем-то податливым, пластичным и эластичным.

Подобное происходит и с пространством. Футбол – это интерпретация пространства.

Немецкий нападающий Томас Мюллер, блистательный образец «ложной девятки», чья главная тактическая роль заключается в том, чтобы затаиться в штрафной площади соперника, получил прозвище Der Raumdeuter – пространственный интерпретатор, или даже исследователь пространства. Иными словами, пространство игры в футбол – это игра пространства.

Томас Мюллер – «исследователь пространства» для Германии. Contrast/Ralf Pollack/ullstein bild via Getty Images

Именно на этом моменте заостряет внимание Стивен Коннор в своей замечательной книге «Философия спорта» (A Philosophy of Sport), используя в ней метод, который он сам называет «культурной феноменологией», что очень близко по духу к тому, что я пытаюсь здесь выразить, за исключением того, что Коннор делает это для любого вида спорта, а не только применительно к футболу[11]. Коннор заимствует замечания Мерло-Понти из его работы «Структура поведения» (La Structure du comportement) о разметке футбольного поля, чтобы показать: поле игры никогда не бывает простым объектом. Скорее, пространство игры допускает игру пространства, которая включает в себя, как пишет Мерло-Понти, «телесные интенции игроков, в то время как их намерения пронизаны и ориентированы пространством, в котором они должны быть введены в действие»[12].

Разметка футбольного поля предусматривает определенный, детерминированный способ действия и «отправные точки и ориентиры этого действия, как если бы игрок не знал о нем». Маркирующие поле линии – это эффективные направления силы, создающие среду, которая и формирует действия игроков. Тем не менее нельзя сказать, что сознание игроков обитает в этой среде как украшение на полке или пакет молока в холодильнике. Скорее, сознание – не что иное, как эта игра, эта диалектика между средой и действием. Пространство игры, как и время, податливое, гибкое и пластичное.

Футбол иногда ассоциируется с пьесой Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо», где ничего не происходит дважды. Если я смотрю матч с участием «Ливерпуля» или, что еще хуже, у сборной Англии затруднения в большом турнире, тогда игра может стать беспокойным девяностоминутным сном, цепким и бесконечным кошмаром, от которого пытаешься пробудиться, но не можешь. Это ужасно. Но футбол может быть и чем-то еще, чем-то совершенно иным. Туссен предполагает со всей своей бельгийской непосредственностью, что, пожалуй, самая точная аналогия с подобной интенсивностью переживания в футболе – это половой акт. Как говорят философы, это эмпирический вопрос, ответ на который читателям лучше найти самим.

Итак, мы наблюдаем за игрой в ожидании момента моментов, находясь целиком во власти настоящего, с будущим открытым и неопределенным. В эту минуту прошлого нет, и оно постоянно продолжает стираться, как память золотой рыбки. Прошлое матча довольно быстро забывается и иногда с трудом вспоминается. Этот факт легко объясняет разницу между просмотром игры в прямом эфире и в записи. Хотя, безусловно, нарезка основных моментов может доставить массу удовольствия болельщикам (если только их команда не выглядела жалко), тренерам (очень важно для работы) и экспертам (не столь важно, но полезно).

По мнению Туссена, идущему вразрез с точкой зрения феноменологии Гуссерля, можно реактивировать процесс забывания футбола и предотвратить выпадение его в осадок быстро забытого прошлого. К месту и ко времени процитированное произведение изящной словесности способно освежить переживание футбола, «ухватить его движение, ласкать его краски, гладить его чары, восхвалять его волшебство». Туссен называет поэтику футбола апотропеической магией, которая может отразить зло полного забвения и неудачи.

Возможно, потребность в магии объясняет и то, почему футбол – такой суеверный вид спорта, а футболисты и их фанаты так преданы столь многим эксцентричным странностям. В моем случае это волшебная вера в то, что если я не буду смотреть игру «Ливерпуля», то они непременно проиграют. Они почему-то нуждаются во мне, сосредоточенно и с волнением наблюдающим за ними из Бруклина. Великий португальский футболист Эйсебио на время игры всегда клал в бутсу счастливую монету. Шведский игрок Нильс Лидхольм, играя за «Милан», постоянно советовался с личным магом по имени Марио Магги. Румынский бомбардир Адриан Муту всякий раз набивал в носки листья базилика. Криштиану Роналду помещает бутсы под бюст своего отца в день игры. Во время ЧМ-1998 капитан сборной Франции Лоран Блан перед матчем на удачу целовал лысину голкипера Фабьена Бартеза. Не столь широко известен и тот факт, что перед каждым матчем французская команда слушала песню «I Will Survive». Только представьте себе эту странную картину: галльская раздевалка, крепкие, рослые парни, среди которых Лилиан Тюрам, Марсель Десайи и сам Зизу, божественный голос Глории Гейнор – и тут внезапно кто-то начинает ей вторить, а пару секунд спустя уже нестройный хор поет слова: «Мне было страшно, что я пропаду»[13].

Лоран Блан целует лысину своего партнера по сборной Франции Фабьена Бартеза перед полуфинальным матчем Евро-2000 против Португалии, июнь 2000 г. Olivier Morin/AFP/Getty Images

С точки зрения Туссена, переживание футбола может быть почти магическим образом вызвано силой слов в поэтической форме, которая тесно связана с переживаниями времен года, окружающей среды, меланхолии, времени и воспоминаний детства. В своем крайнем проявлении мысль Туссена доходит до суждения о том, что слова, способные сформировать и зафиксировать в памяти момент переживания футбола, могут спасти нас от смерти, даря ощущение преемственности прошлого и вероятность посмертного выживания через слова и жизни будущих фанатов. Несмотря на всю абстрактность, это воззрение имеет смысл для многих из нас на очень личном уровне.

10

Peter Handke. The Goalie’s Anxiety at the Penalty Kick. N.Y.: Farrar, Strauss and Giroux, 1972.

11

Steven Co