Страница 6 из 39
Трактир на проезжей дороге, да еще рядом с почтовой станцией — место доходное. Здание добротное, большое, на каменной подклети.
Еще Мирон, отец нынешнего трактирщика Ивана, строил. Иван, которого иначе как Миронычем никто не звал, даже родная жена, наследство не промотал, женился удачно, детей Бог дал примерных, вот и дело шло. Аккурат на перекрестке дороги большой и маленьких от нее — в село да в усадьбу.
Даже сейчас, в начале лета, когда не до посиделок, к вечеру народ собрался.
Мироныч протирал рушником плошки, не забывая зорко следить за залом, вдруг кто пожалует, а ленивая подавальщица подскочит, только если гость справно одет либо лицом пригож.
Дверь распахнулась, впуская пыль, жар лета и коробейника Константина.
Чернявого, улыбчивого, с виду бесшабашного парня. Константин утверждал, что он грек, но жена Мироныча уверяла, что без цыган в родословной Константина не обошлось.
Коробейник занял свое любимое место за отдельным столом, покидал на лавку лоток с товаром да торбы, экий беспечный! Трактирщик быстро отдал распоряжения, чем потчевать гостя, подхватил шкалик с вином собственной выделки — и к гостю. Как же! Самые свежие новости! Откуда их узнаешь, как не от торговых людей?
— …Вот так вот, Мироныч. Я тебе говорю — нечисто. А хозяин-то, Лисовский, кричит: «Оборотни это, их рук дело!» И трясется сам, меленько. Якобы сам этих оборотней видал. Все село взбудоражено, деток попрятали, мужики-то колья стругают…
Мироныч слушал завороженно, вот это новости!
Барскую полюбовницу оборотень растерзал! Да еще у него, у барина, на дворе!
А еще в этой суматохе открылось, что дочь барская, Машка, спуталась с урманином, а ее ведь за сына воеводы отец прочил!
Урманин-то в усадьбу прискакал, испужался за зазнобу свою да сам ее отцу и выложил. Лисовский залютовал, хотя урманин — неплохая партия для Машки, приданого-то за ней отец много не даст, сама она не писана краса, да и годков-то уже осьмнадцать есть…
Да и Берн не из простых и не беден, два корабля его у крепости стоят. Но как это — не по его, Лисовского, барской воле будет? Пусть даже брак дочери с сыном воеводы только в его фантазии пока.
Лисовский отличался упрямством редким.
— …Вот я те и говорю, Мироныч. — Константин покончил с похлебкой и с аппетитом принялся за куриную ножку. — Урманина со двора прогнал, Маньку в тереме запер, дворню выпорол. А черт его знает, за что, это ж Лисовский. Да, а у девки, то есть бабы той, растерзанной, дите осталось, девочка годиков трех. Не, не от барина, барин-то с ней недавно шашни водить начал, да бают еще, что она сама, баба-то, на перину к нему залезла. А что с нее взять — непутевая, ребенок вон нагулян невесть от кого, чернявый, таких в селе нет. Да не смотри ты на меня, Мироныч, не я энто! Вот тебе крест… Я первый раз на село пришел, Аринка уже брюхата ходила, и все село об этом судачило! И вообще, я с девками не связываюсь, мне вдовушку приятнее потешить.
— Да… дела… — Мироныч аж руки под столом потер, будет о чем вечерком гостям посудачить, много народу придет, надо Марфе сказать, пусть с села в помощь кого позовет, одна с девками не справится. А вот Косте, похоже, не повезло, не до покупок было лисовинцам.
Что ж, надо хоть обед на свой счет взять, а за вино-то пусть платит! — Ты, Костя, не при барышах, наверное, сегодня из-за той суматохи? — Мироныч изо всех сил постарался визуализировать сочувствие.
— Да так, Мироныч, могло быть и лучше… поторговал маленько. — Константин удрученно склонил кудрявую голову.
Но Мироныч — сам торгаш не в первом поколении: и фальшь уловил с лету, и как бы невзначай заглянул в торбу.
— А что, Костя, тот отрез парчовый еще остался у те… — Торба была пуста!