Мышеловка для полковника

Она грустно улыбнулась.

– Так что, когда с базы выезжаешь, никогда не знаешь наверняка, вернешься ли назад сам или тебя доставит санитарный вертолет, вот сюда, в медицинский блок к доктору Харрису. И тебе отрежут ноги, а не исключено, и руки, такое тоже бывало, что всех четырех конечностей лишались, а дальше тебе путь в Германию, на реабилитацию, и в другую, пугающую, непонятную жизнь инвалида.

Она вздохнула.

– Но об этом стараешься не думать, конечно. Надеешься на лучшее. Я даже на богослужение не хожу, – призналась она и тут же пошутила: – Только моей маме не говорите, если ее случайно встретите, мэм. Она мне такого не спустит. А вообще, когда трудно, не могу заснуть, всякие мысли дурные в голову лезут, я звоню своему парню, он сейчас на базе в Колорадо-Спрингз служит, тоже здесь в командировке был в прошлом году; или родителям и сестрам. У меня четыре сестры, мэм. И ни одного братика. У нас только отец, единственный мужчина в семье. Так получилось. А вообще мне недавно благодарность объявили, – добавила она с гордостью. – Полковник Майкл Фостер приезжал и зачитывал приказ. Перед строем, было очень приятно…

– Майкл Фостер? – Джин вздрогнула и остановилась. – Он здесь, в Афганистане? Я не знала.

Кейт удивилась.

– Вы с ним знакомы? О, на меня он произвел большое впечатление. Он такой, – она закинула голову и прищелкнула языком, – в общем, когда на него смотришь, гордишься, что ты родился в Америке и имеешь отношение к этой армии, что ты – часть ее. И армии, и этой страны. От него сила исходит, уверенность, победа, мэм. Я не знаю, как это сказать…

– Это сказал за тебя режиссер Коппола, – мягко произнесла Джин. – Устами подполковника Билла Килгора в фильме «Апокалипсис сегодня», в том фильме, который помог Америке снова обрести себя и поверить в свои силы после неудачи во Вьетнаме. Помнишь, «люблю запах напалма по утрам. Однажды мы несколько суток кряду бомбили высоту, и когда я поднялся туда, – говорит Килгор, – там был такой запах, запах победы». Это любимый фильм Майкла, он смотрел его с юных лет, знал наизусть каждую фразу, и теперь сам стал Килгором, – она улыбнулась. – Поднялся на высоту, где витает тот самый запах, запах победы.

– Вы так хорошо знаете полковника Фостера? – в голосе Кейт Джин услышала недоумение.

– Еще бы, это же мой собственный муж, – Джин рассмеялась. – Правда, уже бывший, фактически мы развелись. Но, кстати, формальности еще выполнены не до конца, и в официальных списках я до сих пор числюсь как Джин Фостер-Роджерс.

– О, жаль, что вы расстались, – Кейт покачала головой, – мне кажется, вы очень подходите друг другу. Вы оба такие, ну, на кого… на кого хочется походить во всем.

– Это хорошо выглядит со стороны, – ответила Джин. – Когда живешь рядом, излишняя яркость только мешает. Ослепляет, если можно так выразиться. К тому же у меня слишком много обязанностей. Майклу захотелось жизни попроще, поспокойнее.

– Он мне сказал, что его жена служит в медицинском корпусе, она врач, но я никак не могла подумать, что это вы, – сказала Кейт.

– Он это сказал недавно? – Джин искренне удивилась.

– Да, мы несколько минут поговорили после награждения, он расспрашивал меня о семье, о трудностях здесь. Я сказала, что у меня есть парень и что его направили в Колорадо-Спрингз. Полковник ответил, что эта база ему знакома и хорошо, когда будущих супругов объединяют не только личные, семейные, но и служебные интересы. Вот и добавил про жену, я еще подумала тогда, кто она, кому так повезло, такой красавец и такой герой ее муж. Не могла представить, что всего через пару недель познакомлюсь с вами.

– Я бы вам советовала, Кейт, – заметила Джин серьезно, – не очень-то доверять рассуждениям полковника Фостера, несмотря на все его заслуги. У него все это только теоретически, или даже практически, но для друзей, для знакомых, а не тогда, когда дело касается его самого. Для себя он как раз хотел бы противоположного. Хотя не знаю, – она пожала плечами. – Может быть, я недостаточно понимала его, ошибалась. Это тоже не исключается. Во всяком случае, в том, что мы расстались, виноват не Майкл и не его представления о семейной жизни. Виновата я, я изменила ему и не сочла возможным скрывать это. А он не счел возможным эту измену простить. Собственно, это и послужило причиной развода. Я и сама не ожидала, что мы когда-нибудь расстанемся.

– Вы изменили? – Кейт не поверила своим ушам. – Ему?

– Да, я, – подтвердила Джин. – И странно, что он до сих пор считает меня своей женой. Меня это даже несколько смущает.

– Полковник Фостер сказал мне, что он еще остается в Афганистане, – сообщила осторожно Кейт. – Что я могу обращаться к нему, если возникнут трудности.

– Вы намекаете, что я могу с ним встретиться? – догадалась Джин. – Вы правы, Кейт, я обязательно позвоню ему. Вместо вас. Он будет удивлен, я уверена. Так мы увидимся вечером? На просмотре кинофильма?

– Да, конечно, – Кейт тряхнула косичками.

– Жду вас, – Джин пожала ей руку. – Рада знакомству.

– Я тоже, мэм. Еще как!

– Пока есть время, я покажу вам, мэм, наше хозяйство.

Когда Кейт ушла, полковник Харрис снова пригласил Джин в медицинский блок.

– Здесь у нас травматологическое отделение на шесть коек, мэм. В общем, обычное американское отделение первого уровня со всей необходимой аппаратурой. Раненых сюда доставляет служба медицинской эвакуации, работаем круглосуточно. Предстоят нелегкие месяцы, грядет весна, – Харрис грустно улыбнулся. – Снег в горах тает, перевалы освобождаются, и все нехорошие парни, которые отсиживались на горных базах, будут спускаться вниз, чтобы доставлять нам неприятности. Подкладывать эти свои СВУ.

В помещении, отгороженном невысокой стенкой из оргстекла, сидела за ноутбуком женщина лет тридцати.

– Вот, знакомьтесь, моя помощница, – сказал полковник. – Это ее первая командировка. Работает хорошо, уже втянулась.

– Медсестра Джулия Милл, – женщина встала, увидев Джин. – Сегодня моя смена.

– Полковник Роджерс, здравствуйте, – Джин кивнула.

– Это нейрохирург, – объяснил Харрис медсестре. – По поводу того парня, которого мы оперировали по учебнику. Кажется, его зовут Джек Форист.

– Оперировали по учебнику? – удивилась Джин. – Как это? Практически вслепую?

Харрис пожал плечами.

– Вот так. Его доставили в очень тяжелом состоянии. Без сознания. Нейрохирурга у нас нет. Есть только в Баграме, но везти туда было нереально, парень попросту бы не долетел. А моя специализация – желудочно-кишечный тракт, ранения брюшной полости. Пришлось открыть учебник и сверлить трепанационное отверстие, чтобы выпустить кровь. Давление зашкаливало, кровь сдавливала мозг, промедление могло стоить ему жизни. Джулия ассистировала мне. Мы пережили немало волнительных минут. Но, слава богу, все прошло удачно. Однако дальнейшее его состояние вызывает у меня тревогу, – признался Харрис. – Эвакуировать парня в Баграм все еще нельзя. А тут мне сказали, что вы приезжаете к нам. Я бы хотел получить консультацию, мэм, как нам дальше вести больного, ведь его шансы на выживание сейчас, пожалуй, не больше пятнадцати – двадцати процентов. Надо хотя бы подвести его к состоянию, когда он сможет перенести транспортировку в Германию, в стационарный госпиталь, где для подобных больных предусмотрено соответствующее лечение и уход.

– Я обязательно посмотрю его, – с готовностью согласилась Джин.

Она заметила на рабочем столе рядом с ноутбуком фотографию двух смеющихся мальчишек.

– Ваши дети? – спросила она Джулию. – Скучаете?

Та смущенно кивнула.

– Да, это мои сыновья. Им, конечно, хочется, чтобы я никогда никуда не уезжала, им очень надо, чтобы папа и мама были всегда вместе с ними, но сейчас моя очередь, мэм, сделать так, чтобы мальчишки постарше, и дочери тоже, вернулись к своим родителям. Или чьи-то родители, чей-то отец или мать, вернулись к таким вот малышам, как у меня. Это называется долгом, мэм, и я его должна исполнить. Скоро у меня отпуск, – Джулия улыбнулась. – Я поеду домой, в Пенсильванию, мы увидимся.