Страница 10 из 22
На чем основана эта уверенность? «Каждая почти строка написана кровью израненных жил…»
Неужели только поэтому, неужели родство наше будет основываться лишь на крови, которой так много было пролито тогда? Нет, называлась другая причина бессмертия: «И в нашем сознании скорбь острая и совсем еще свежая умеряется мыслью, что этот израненный и неподражаемый поэт по-своему отразил эпоху и обогатил ее песнями, по-своему сказавшими о любви, о синем небе, упавшем в реку, о месяце, который ягненком пасется в небесах, и о цветке неповторимом – о себе самом».
Вот что роднит его с нами: песни о любви, о природе, о самом себе – цветке неповторимом…
Скупы строки телеграммы ТАСС, нет в ней комментариев к тексту, что читал председательствующий, не сказано, как реагировали на них слушатели. Думаю, что со слезами на глазах, потому что заканчивалось это письмо, по сути – пламенная речь, такими вот словами:
«Умер поэт. Да здравствует поэзия! Сорвалось в обрыв незащищенное человеческое дитя! Да здравствует творческая жизнь, в которую до последней минуты вплетал драгоценные нити поэзии Сергей Есенин».
Кто из членов политбюро написал в январе 1926 года эти строки? Может быть, Михаил Иванович Калинин, который хорошо знал творчество Есенина, помнил наизусть его стихи? Нет, письмо это прислал другой поклонник поэта, другой член политбюро, известный тогда каждому в России – Лев Троцкий.
Полный текст этого письма 19 января 1926 года был напечатан в центральном органе партии «Правде» и 20 января в официальном органе правительства – газете «Известия», а также в журнале «Огонек», сборниках о Есенине…
Столь высокопоставленное тогда лицо ответственность за гибель поэта возлагало на время, на эпоху, на современников, в том числе и официальные власти. Нарком просвещения А.В. Луначарский, по ведомству которого проходила культура и поэзия, считал: «Не будем винить только его. Все мы – его современники – виноваты более или менее…»
Что же касается члена политбюро ЦК партии, то он вообще не ставил вопроса о вине Есенина, всю ответственность возлагал на общество. Обратите внимание – не на какие-то группы и группочки, не на мелкую буржуазию, друзей-приятелей, не на водку и богему, не на кулаков и хулиганов, не на имажинистов, которых некогда возглавлял жаждавший славы поэт, а также не на заезжую танцовщицу, дурно повлиявшую на супруга, Сергея Есенина, – Дункан, каковым он с удовлетворением вышел из дверей московского загса, перед тем как улететь из Москвы в Европу.
Чем объяснить, что член политбюро, к тому времени – бывший председатель Реввоенсовета и нарком по военным делам, взял да сочинил столь прочувствованное письмо? Только ли тем, что у него после освобождения от военных дел прибавилось время для литературной работы, которой он занимался десятки лет?
Нет. В автобиографии, написанной после возвращения из долгой поездки за границу в 1923 году, Есенин (напечатана в сборнике «Литературный Ростов», 1926 год, откуда цитирую) писал: «В революции был отмечен Троцким как попутчик».
Как видим, этот эпитет ничуть не задевал самолюбие поэта. Собственно, почему он должен был обижать? Попутчик – это тот, кто идет по пути с кем-то. В данном случае – с революционерами.
О своем участии в революции Есенин писал: «В революцию покинул самовольно армию Керенского и проживал дезертиром, работая с эсерами не как партийный, а как поэт. При расколе партии пошел с левой группой и в Октябре был в их боевой дружине».
Об этой стороне жизни Есенина в дни Октября мало что мы знаем.
Знаем из недавно появившихся свидетельств в печати, что левые эсеры не только поднимали мятеж в июле 1918 года, но и храбро сражались на баррикадах Октября в 1917 году, о чем недавно писали наши газеты, опубликовав воззвание к москвичам Николая Бухарина, написанное в те дни.
Что конкретно имел в виду автор «Памяти Сергея Есенина», когда обмолвился, что «мало знал» поэта?
Сохранилось несколько свидетельств об их встрече. У Есенина была такая привычка – перед ответственными свиданиями непременно мыть свои золотые кудри. Так поступил он и в тот раз, перед тем как направиться в Кремль.
Есенин мечтал выпускать журнал, для этого нужны были средства, бумага. Он обратился за помощью к члену политбюро. Этим объясняется его визит в Кремль.
Приятель поэта Матвей Ройзман пишет: «Я помню, как однажды встретил его на улице, идущего необыкновенно быстрым шагом. Я подошел к нему, но, наскоро пожав руку, он бросил мне:
– Бегу мыть голову. Сегодня иду к Троцкому.
И он поспешил по Тверской».
В Кремль шел с друзьями. Один из тех, кто направлялся тогда с воодушевлением в Кремль, был поэт Иван Грузинов. «Летний день. Нас четверо, – пишет он, – идем к видному советскому работнику хлопотать о деле». Шли в Кремль, туда, где жили и работали вожди революции.
Есенин много раз писал о Ленине, не мог не писать, будучи его современником, мучительно размышляя о судьбах страны, революции, деревни, крестьянства. Он хорошо понимал, что это вождь, какого никогда еще не было на Руси.
Однако упоминал Есенин в стихах не только Ленина, но и тех, кто «творил его дела», жил и работал с ним в Кремле. В известном стихотворении «Русь бесприютная», навеянном посещением колонии беспризорных, малолетних страдальцев, миллионы которых блуждали по республикам (по словам поэта, – штатам), читаем:
Откуда эти неведомые нам строки? – могут спросить меня современные читатели. Нашел я их в прижизненном издании 1925 года. В собраниях сочинений они никак не обозначены. Сокращены советской цензурой.
Укороченная строфа начинается поэтому так:
После чего возникает длинная полоска точек, и строфа завершается как-то нескладно, не по-есенински:
Почему не рифмуется строчка, заканчивающаяся словом «хари»? Да потому, что вместо точек нужно знать такую вот строчку:
Идя в Кремль, Сергей Есенин направлялся не просто к «видному советскому работнику», чью фамилию в книжке 1927 года ее автор Иван Грузинов уже не мог назвать, но и к тому, кто давно и пристально следил за его творчеством. За год до встречи в Кремле вышла объемистая книга «Литература и революция», сборник статей председателя Реввоенсовета о беллетристике. В главе «Литературные попутчики революции» один из разделов назван «С. Есенин». Очерк писался в то самое время, когда поэт странствовал по свету. Судя по всему, автор очерка не только досконально знал творчество лирика, особенности его стиля, но и интересовался его высказываниями за границей: «Воротится он не тем, что уехал. Не будем загадывать, приедет, сам расскажет».
Из очерка видно, что автор относится к Есенину как к большому поэту. Он ставит его в один ряд с самыми известными литераторами своего времени – Блоком, Маяковским, Пильняком… К Есенину же не скрывает симпатий, любуется им, выражает твердую надежду на то, что «Есенин еще впереди». Можно предположить, что и Есенин питал к автору «Литературы и революции» светлые чувства. В первом издании книжки, сочиненной есенинским родственником, поэтом Василием Наседкиным, находим еще не вымаранные позднее строки: «Идеальным законченным типом человека Есенин считал Троцкого».