Булочка

Этот засранец заставлял меня стирать некоторые его вещи.

Меня. Редкостную. Мать его. Гордячку. Заставлял. Стирать. Свои. Шмотки.

Первой была та самая белая рубашка, в которой он вплыл в зал на первой дискотеке. Она была моей любимой, пока я не начала постоянно встречать её мокрой с мылом в руках. «Хочешь, чтобы я ее носил — стирай, булочка». Я вечно верещала, кричала и кидалась в него шмотками, когда он мне пытался их всучить. Мы, как семейная пара, на пролете устраивали концерты. Я наотрез отказывалась что-либо стирать и, баран же редкостный, не собиралась уступать, но, в конце концов, подчинялась. Я сама не понимала, как ему удавалось заставить меня сделать что-то из того, что делать я не собиралась — из того, что задевало мою гордость. Сама до конца не могла осознать, что все же выполняла эту его прихоть. Это было чем-то невообразимым, невозможным. Этому индюку удалось заставить меня ломать себя ради него? Как?! И это было одной из причин, по которой я его полюбила (л-логика [2]).

Как-то раз до нас добралась та самая подруга Люба. Она пришла во время тихого часа, и мы не могли выйти. Тут мне пришла в голову очередная хитрость, с помощью которой мы с дурной Аней (которая, как выяснилось, тоже была знакома с Любой – это Беларусь, детка) выбрались бы раньше времени.

Его друзья и по совместительству сожители тогда сидели на балконе и видели, как мы тайно покидаем корпус. Они знали, что и дурная, и Люба девушки курящие, и на вопрос пацанов, куда это они намылились, те ответили: курить. Я была с ними, и получалось, что курить шла и я. Л тогда находился в душе, но, как только он вышел из него, ему сразу было доложено о моем намерении. Хорошо, что мы уже были далеко от корпуса…

Когда тихий час завершился, и мы медленной походкой направлялись обратно, он просто вылетел из здания и с хмурым видом, от которого я вся съежилась, направился в мою сторону. Л рывком оттащил меня в сторону и потребовал дыхнуть. Я в недоумении повиновалась, и только тогда он объяснил: ему сказали, что я ходила курить. Не в состоянии понять, я хлопала глазами: он что, из-за этого был таким злым и взъерошенным. Нас догнали его друзья и рассказали, какой концерт он им устроил. Как только ему доложили обстановку, Л как с цепи сорвался. Он принялся бесчинствовать, и парни уже десять раз пожалели, что вообще обо мне заикнулись: он орал и метал все и всех вокруг. Чуть не убил Макса, в обязанности которого входило приглядывать за мной, чуть не набил морду глупенькому Алеше, который как-то небрежно кинул что-то не очень понравившееся Л обо мне. В комнате тогда творился Ад.

Я слушала и недоумевала. Во-первых, я не курю и никогда не собираюсь начинать — это был всем известный факт. Во-вторых, неужели он так сильно переживал за меня? Для меня было шоком, что Л мог так реагировать на мои действия. Да и все остальные. Это было дико, и приятно, и, да блин, странно! Я… действительно была важна им? Кажется, будто только тогда я стала осознавать собственную ценность в глазах этих людей.

Вечером прошёл за очередным фильмом, который я так и не посмотрела, и подкравшимся осознанием того, что вот, я влюбилась.

====== Глава 1/4 ======

В любых отношениях наступают моменты, когда пора сделать шаг вперед. В эти дивные минуты обычно над влюбленными парит радуга гармонии, и все прекрасно. Но бывает и так, что один из влюбленных совершено не готов к переменам, и желания другого вводят его в странный ступор, создают некоторого рода дискомфорт. Вот именно таким консервативным влюбленным была я.

Мы сидели, нежились в нашем темном коридоре, и Л решил зайти чуть дальше поцелуев. Вполне нормальное юношеское желание. Я, естественно, запротестовала, что было легко объяснимо моей зажатостью, девичьей робостью и попросту тем, что я головой думала. Но именно в тот момент все действия, слова, прикосновения были так кстати, создавали такую атмосферу, что на пару секунд я потеряла контроль и позволила к себе прикоснуться. Горячие пальцы заскользили по моей коже, которая тут же ответила жаром и топотом мурашек, но тут же нечто стало скручиваться страхом в животе. Контроль был мгновенно восстановлен, и я снова стала возражать. Без лишних слов все вернулось в прежнее состояние, наполнило его еще большей нежностью, но все же что-то продолжало крутиться змеем во мне, и это что-то мне не нравилось. Прикосновения Л были приятны, но были слишком неестественны, новы для меня. Я испугалась, как пугаются всего неизведанного. Осознавая, что это — глупость, я всё же не могла переступить себя. И остававшееся до обеда время где-то «случайно» пропадала. Я не знала, как это объяснить, я не была готова к такому повороту. Единственное, что я ясно понимала: мне нужно было время.

Странные эмоции просто заполонили все вокруг меня. Вместо привычного веселого, полного воодушевляющих речей тихого часа я создала атмосферу Ада. Я бушевала не из-за чего, злилась и метала молнии. На кого-то обозлилась, ругалась. Народ смышлёный сразу связал это с Л, но я в упор отрицала его причастность к моему настроению. А после тихого часа, когда мы с Л все еще были порознь (индюк без предупреждения ушел кости на футбольное поле размять, в то время как я бесцеремонно отправилась в противоположную сторону), народ окончательно убедился для себя в том, что был прав, чем выводил меня еще больше. С одной стороны, я была рада, что его нет рядом, с другой, меня стало мучить сомнение, а не обиделся ли он на меня.

Настроение было и без того плохое, а в сложившихся обстоятельствах, вообще ужасное. За меня стали беспокоиться, пытались как-то расслабить, но все только портили, задавая тучу вопросов…

Я сидела на балконе, приводя в порядок бедлам на своей голове, как вдруг услышала Алин смех. Меня стало интересно, где она, и я принялась вглядываться туда, откуда доносился ее голос. Каково же было мое удивление, когда я вдруг заметила Алю, которая стояла под балконом Л и премило с кем-то болтала. Прислушалась — конечно же, мужской голос, но расслышать, чей — сложно. Так к основному блюду — злости — был подан гарнир из удивления и ревности. Мой мозг сразу начал прикидывать, как бы оказаться там же, но чтобы мое появление было обусловлено чем-то и не вызывало вопросов. За минуту (а больше сидеть на месте я была не в состоянии) мне ничего лучшего не пришло в голову, чем просто взять и пойти прямо к ним в комнату, чтобы уже там со всем разобраться. Было лишь пару нюансов. Первый — в мужские комнаты было никак не попасть: это было запрещено. Второй — все равно даже для меня нужен был предлог, так как в мои планы не входило, чтобы у кого-то появилась хоть малейшая мыслишка вроде той, что я прилетела лишь оттого, что сидела и тупо ревновала. Нужен был предлог, да? Предлог подвернулся. У меня была их пена для бритья (одолжила на ночь, чтобы всех разукрасить), и ее, очень удачно, нужно было отдать сегодня.

Решение было спонтанным, а мои Боги любят спонтанность, поэтому в комнату прямо мне удалось прошмыгнуть мимо медсестры (просто госпожа беспалевность лвл 99, сама от себя иногда в шоке). Открыв двери, я спокойно зашла. Лица парней, которые только вышли из душа, надо было видеть: крики, смех, удивление — я привыкла уже к такой реакции. Больше всех был удивлен Л, что не могло не порадовать, а я поняла, что соскучилась по нему, и это меня удивило. Потом мы так страстно поцеловались, что у меня дух захватило. Его немного влажное после душа полуголое тело было крайне привлекательным, чего я не могла в очередной раз не отметить. Все парни быстро оделись, я вручила им пену, села на кровать и между нами с Л завязался разговор, касающийся этого утра, в ходе которого я отпустила одну фразу, которую следовало сразу же пояснить, но…

— Не подходи ко мне ближайшее время. Мне надо привыкнуть и… — перебил он.

Мне не дали объясниться до конца, так как в комнату вдруг стал ломиться какой-то мужчина. Реально ломиться, а парни тормозить его, чтобы, не дайте Боги, выяснилось мое присутствие в запретной зоне. Как они лгали и выкручивались, не впуская мужчину в комнату, эта была просто комедия. Они такую чушь несли, такие обманные маневры придумывали и на какое-то время им удалось его отвлечь и спрятать меня, оставалось только переждать, но Л вдруг схватил меня за руку и силой вытащил из мужского отдела.