Устрашимый

Очкарик не унимался. Надо было хоть немного успокоить. В конце концов, кто без греха, а утешение порой нужно всем. Ему самому есть в чём раскаиваться. В отличие от его подлостей и глупостей ошибки мальчика еще не поздно исправить. По крайней мере, некоторые из них. И это нужно не ему одному.

- Послушайте… Мистера Клэггарта уже не спасти, но вы можете помочь мистеру Бадду, если согласитесь дать показания, - ютовый перестал плакать и повернулся к адмиралу, - Но сначала вы ответите мне на несколько вопросов. Вы готовы?

Очкарик кивнул.

- Где проходил ваш разговор со старшим фор-марсовым?

- На площадке, к которой канаты цепляются… Возле носа. Сэр? Сэр, с вами всё в порядке?!

Сэра интересовали только два вопроса: как долго это существо в море и зачем? Элизабет в свой первый день на борту всё запомнила.. Ну, может быть, что-то во второй. Десятилетняя девочка!

- Всё в порядке… Почти всё. Руслень, к которому крепятся штаги… Просто запомните слово “руслень” и на процессе употребите именно его. Носовой руслень. Справитесь?

- Да, сэр. Носовой руслень, сэр. Я запомню. Дома все говорили, я умный… - “а здесь не говорят” мысленно продолжил за него адмирал. Ну ничего. Сейчас главное, чтобы не сбился на допросе.

- Хорошо… Вы носите очки. Как вы сумели слезть ночью на руслень?

Кажется, этот вопрос немного развеселил ютового.

- На ощупь, сэр. Я их снял. Ночью я не вижу ни в очках, ни без очков, сэр.

Настала очередь адмирала чувствовать себя не самым умным моряком на “Неустрашимом”.

- И… Вы не боялись сорваться?

Ютовый пожал плечами.

- И ваше зрение не помешало вам найти Бадда на палубе?

- Нет, сэр. Он всегда в жару спит возле мачты. Я подошёл, окликнул.

Кажется, всё необходимое было выяснено, хотя спокойнее от узнанного не стало. Не хватало ещё одного вытащить, а другого подставить. Или подставить и никого не вытащить. Убийство каптенармуса, по тем или иным причинам, всё же произошло. Казалось бы, самое высокое звание на этом корабле, один из самых высоких постов. Он может наказать почти любого, но почти никому не может помочь. И всё же стоит постараться. Тем более, парень не обязан рассказывать суду о… ну да, о своей личной жизни. Его грехи и наклонности относятся именно к ней, хотя и имеют некоторое отношение к делу. Адмирал перевел взгляд на забинтованные руки ютового.

- Как скоро вы сможете подойти к каюте капитана?

- Когда прикажете, сэр, - Очкарик неуклюже заворочался на койке, приподнимаясь. Не разбирали бы это проклятое дело уже целый день, Норрингтон может и дал бы ему отлежаться, но чем сильнее затягивался процесс, тем хуже могли быть последствия для всего корабля. Как там сказал парень? “Что бы кто ни делал, Билли казнят”? Ещё не хватало, чтобы кто-то, кроме него самого, начал что-то делать. Адмирал знал, как всё делается на “Неустрашимом”. Он помог раненому ютовому слезть с койки.

***

Норрингтон вёл перевязанного, зареванного Очкарика в капитанскую каюту, и ему казалось, что все смотрят на него, как на душегуба. Со стороны зрелище и впрямь должно быть впечатляло, а тут ещё его сегодняшняя стычка с боцманом. Сейчас как раз начиналась следующая, “собачья”, вахта, так что зрителей было больше, чем он надеялся. У самой капитанской каюты ещё оставались ютовые, то ли еще не участвовавшие в опознании, то ли поучаствовавшие, но так и не отпущенные боцманом. Судя по виду, с каким толстяк поклонился, вторая версия была ближе к истине.

- Вы что, запускаете по одному? Откуда такая толпа?

- Старик никого не опознал, сэр. Прикажете отпустить?

Адмирал тихо сквозь зубы прошипел популярное тортугское выражение.

- А что ещё, по-вашему, с ними делать? Некоторым из них сейчас на вахту, мне казалось, это можно не напоминать. Вы тоже возвращайтесь на свой пост, но будьте готовы явиться по первому требованию.

- Так точно, сэр! - вот за этот молодцеватый ответ захотелось снова сгонять боцмана на руслень, но сейчас было не до того.

- Вольно. Выполняйте.

Опознание прошло не совсем так, как представлял себе адмирал. Датчанин сохранил маску тупой почтительности, только глаза чуть округлились, остановившись на окровавленных бинтах Очкарика. Зато Бадд чуть не подскочил. Но сейчас все могут начать вилять. Следует свериться с их собственными словами.

- Лейтенант Сеймур, передайте, пожалуйста, протокол допроса.

Лейтенант, измученный заседанием не меньше других, передал тяжёлую стопку листов, явно жалея, что не может огреть ею старшего по званию.

- Благодарю вас. Гротовый, вы со своего поста видели, что Бадд спускается с кем-то на носовой руслень, но вы не разглядели, с кем именно?

- Да, сэр. Глаза у меня уже не те, что прежде, - Датчанин снова заговорил как немощный старик, дряхлея на глазах. В случае отставки, найдёт место в любом театре. Если проводить дни в библиотеке, как доблестный Звёздный Вир, можно и поверить. Старик, конечно, молодец, не хочет подводить ни одного из мальчишек. Вот только они и без него основательно влипли. Особенно Бадд.

- Мистер Бадд, вы утверждаете, что не разглядели в темноте собеседника и не опознали по голосу, потому что разговор проходил на руслене и вам мешал шум воды?

Приступ заикания помешал матросу подтвердить вслух, но он кивнул.

- Хорошо. Встаньте, пожалуйста, рядом с ютовым, Будьте добры, оба держите руки за спиной. Юношеская горячность уже наделала достаточно бед сегодня, - адмирал оглянулся на капитана. Даже такой простой приказ во время злополучной очной ставки не пришёл в умудренную античностью голову. Впрочем, может и пришёл, но не помог. В конце концов, подробности капитан не сообщил. Заставить его и Бадда разыграть убийство каптенармуса, чтобы выяснить детали? Жестоко и, как будто, можно обойтись. Да и Вир может отказаться… Адмирал встал по другую руку от фор-марсового, - Гротовый, вы сказали, что узнали мистера Бадда по росту. Его рост соотносился с ростом собеседника примерно как сейчас соотносится с ростом ютового или как с моим?

Если бы Датчанина спросили только про рост ютового, наверно, сослался бы на слабеющую память. Сейчас если не поймёт, что уже что-то известно, по крайней мере, догадается, что отего так просто не отпустят. Старик быстро обменялся взглядами с обоими матросами.

- Скорее, как с ростом ютового, сэр.

- То есть, вы допускаете, что видели этого человека?

Снова обмен взглядами.

- Да, сэр.

Ну спасибо, с заиканием всё же справился.

- Хорошо. Мистер Бадд, вы утверждали, что не опознали голос собеседника, потому что вам мешал шум воды, - адмирал заглянул в протокол допроса, - И потому, что он говорил тихо. Шум воды здесь не так слышен, как на руслене, но если я попрошу вашего собеседника поговорить с вами шёпотом, сможете определить, его голос вы слышали или нет?

- Н-н-не зн-наю, сэр!

Испугался. Отлично всё знает. Да и Очкарик, скорее всего, не врал. Зачем ему? Воссоединиться с возлюбленным? Это он и так может. Не нашёл бы его капрал, уже получал бы от своей единственной любови стеком в аду.

- И всё же постарайтесь. Матрос, скажите что-нибудь шёпотом.

Хорошо бы, если бы фор-марсовый всё подтвердил. Если ютовый признается, но Бадд не подтвердит, будет похоже, что Очкарик просто пытается вытащить товарища. Что тоже может быть, но вряд ли. В лазарете ютовый ещё не знал, что его показания выслушают в суде.

Очкарик шагнул к Бадду и шепнул что-то, действительно очень тихо. Адмиралу показалось, прозвучало слово “Ямаец”. Интересно, слышал ли хоть что-то Бадд. Судя по его лицу, скорее нет.

- Матрос, может быть, немного погромче?

Очкарик обернулся с грустной улыбкой.

- После отбоя я окликал Билли именно так, сэр. И ненамного громче говорил на носовом руслене.

Было бы лучше, если бы его всё же опознал Бадд, но уже как есть.

- Это признание, матрос?

- Да, сэр.

- Гротовый, вы можете идти. Бадд, вы вернитесь на своё место. Господа, я мог бы допросить ютового, но я привёл его, значит, мог повлиять по пути сюда. Может быть, пусть допросит кто-то из вас?