Устрашимый

- Мне надо подумать. Могу дать вам час на перерыв. Отдыхайте.

========== Часть 9 ==========

Генерал! К сожалению, жизнь — одна.

Чтоб не искать доказательств вящих,

нам придется испить до дна

чашу свою в этих скромных чащах:

жизнь, вероятно, не так длинна,

чтоб откладывать худшее в долгий ящик.

(И. Бродский)

“Отдыхайте”, сказал Вир.. Жалкий час на отдых. Ещё вопрос, успеют ли ему хоть что-то приготовить. Пообедать не помешало бы. Хотя галет на складе достаточно. Сейчас бы ещё выпить… Но допрос пока не кончен. Кого же вызвать первым? Датчанина? Знать бы как его зовут на самом деле. Опять по спискам вызывать можно дни напролёт. Норрингтон вспомнил, что скоро вахта у Очкарика. Если парень ещё не знает, что случилось с каптенармусом, стоит сказать ему сейчас. Во-первых, чтобы не выдал себя во время похорон, во-вторых, возможно, он что-то знает и расскажет. А ещё, стоило донести сразу, каптенармус был бы благополучно казнён, и сегодняшней истории просто не случилось бы. Правда, тогда у Очкарика, скорее всего, были бы неприятности, но его ещё можно было бы оправдать. Зато Дженкинс остался бы жив, и Бадд сейчас не сидел бы под арестом. Всего одно решение, а последствий… Как от вручения сердца Джонса лорду Беккету.

Погружённый в свои мысли, Джеймс поднялся на палубу и налетел на стоявшего спиной к лестнице боцмана.

- Извините.

- “Извините, сэр!” Я научу тебя!.. - боцман уже схватил наглеца за руку и тут же отпустил, столкнувшись лицом к лицу с адмиралом.

С форпика послышался смешок.

- И чему же? - не будь Норрингтон уже на взводе из-за суда, тоже бы посмеялся, а так фраза прозвучала даже суше, чем он сам ожидал. Боцман в ужасе разжал руку.

- Простите, сэр!.. Никак не думал… Бывает, налетают…

- Тяжело вам живётся. Буквально налёт за налётом. Скажите, а вы не пробовали встать на два шага в сторону от лестницы?

По всей видимости, такая мысль не приходила в боцманскую седеющую голову за всё время его службы.

- Вы, кажется, чему-то хотели меня научить? Будьте любезны, напомните, какие действия военный устав трактует как нападение на старшего по званию?

Боцман побледнел, как будто уже стоял перед трибуналом. Кстати, совсем неплохой идеей было бы и его допросить. Наказанные им не так редко отправлялись в лазарет. Возможно, с каптенармусом его связывали не только служебные, но и деловые отношения?

- Впрочем, будем объективны, вы не успели напасть. Сколько плетей вы бы сами назначили за открытые угрозы старшему офицеру? Двадцать? Больше?

Боцман машинально взял в руки фляжку и тут же выронил. Адмирал успел поднять первым.

- Я с пониманием отношусь к пагубным привычкам, но у вас они уже отразились на службе. Сэр. Так что ваш грог останется у меня на ближайший месяц, - кажется, на Тортуге это называлось “отжать”. С форпика прозвучал чей-то восхищённый шёпот “Во зверь!”, и Джеймс понял, что порку сочли бы более мягким наказанием.

- Прежде чем ответственные лица узнают о вашем наказании, будьте любезны, - вероятность минимальна, но проверить все равно стоит, - Спуститесь на носовой руслень, - судя по виду, боцман вспомнил сплетню про сброшенную со скалы невесту. Всё равно провокатор сразу не сознается. Пусть думают, что хотят. Один чёрт допрашивать всю команду.

- Сэр?..

- Вам что-то непонятно? Обвяжитесь шкотом, чтобы не упасть, и спускайтесь на носовой руслень.

- Н-на левый или правый, сэр? - боцман начал заикаться почти как Бадд.

- Как вам удобно, мне всё равно, - на самом деле, стоило спросить Бадда. Мелочь, конечно, но кто знает, какая деталь окажется важна?

Боцман обвязался шкотом и полез, подтверждая алиби каждым шагом. Вантытрещали под весом толстяка. Наконец он неуклюже спрыгнул на руслень и посмотрел вверх, на адмирала.

- Хорошо. Стойте, где стоите. Все остальные, возвращайтесь к своим обязанностям. Не забывайте, что мы во вражеских водах, - адмиралу нехотя повиновались, он сам спустился на руслень следом за боцманом. Получилось не хуже, чем в мичманские годы, а то и лучше. Мичману Норрингтону не приходилось удерживать равновесие на катящемся сквозь джунгли мельничном колесе. Адмирал усмехнулся этому воспоминанию. Всё же он не конченный неудачник: ему крупно повезло, что колесо не врезалось ни в одну пальму. На боцмана усмешка произвела сильное впечатление. Тем лучше.

Шум воды и ветра действительно должен был мешать расслышать слова тем, кто оставался на палубе. Удачное обстоятельство на случай, если подозрения не подтвердятся. Тогда нового боцмана искать не придётся. Адмирал сделал шаг вперёд.

- Поставлял каптенармусу новобранцев, мерзавец?

- Что?..

- Ещё одно “что” и шкот тебе уже не поможет. Запарывал мальчишек до лазарета, чтобы он там с ними забавлялся? Или и ты тоже? Знаешь, что за это бывает?

Боцман, привыкший к спокойной манере речи второго помощника, в ужасе вытаращился, слушая это шипение. Он беззвучно разевал рот, как рыба. Удивлён обвинениям или испуган, что всё раскрылось?

- Сколько он тебе платил, сын портовой шлюхи?

Надо было отдать должное боцману, он тут же вышел из своего онемения и заступился за честь родной матушки. Вид у него стал такой обиженный, что адмирал решил впредь не касаться в ругательствах ближайших родственников допрашиваемых.

- Мама не шлюха.

- Тогда что ж вы с Клэггартом превратили в бордель боевой корабль флота Его Величества?

- Да не знал я! - или боцман и вправду был не виноват, или забыл об осторожности и потому отпирался в полный голос, - Богом клянусь, не знал! Вы первый сейчас сказали! И в мыслях не было! Такой уважаемый человек…

- Да неужели? Просто так удачно совпало? Ты стоишь у самой лестницы у всех на дороге и назначаешь по двадцать ударов каждому, кто тебя обойдёт без должного изящества и за кого никто из офицеров не успеет вступиться, а в лазарете их совершенно случайно встречает каптенармус? И всё по чистому совпадению? Да я тебя, червя гальюнного, на фок-мачту надену!..

Кажется, боцман не был на Тортуге и даже не предполагал, как она влияет на блестящих английских офицеров. Он в ужасе начал пятиться, оглянулся через плечо, увидел, где руслень заканчивается, и рванулся к пушечному порту. Ну конечно. Пушечные порты. Бадд бы не пролез, как не пролез сейчас боцман. Искать надо кого-то с узкими плечами. Не очень рослого и крепкого, потому что такой человек, испугавшись разозлённого Бадда, мог быстро выбраться на палубу, подтянувшись на вантах (где уфор-марсового были кое-какие шансы догнать его и, после воспитательных мер, вернуть деньги). Или просто недостаточно сильные руки. Так или иначе, списки изучались не зря. Провокатор кто-то из прессованных.

Кто-то, конечно, должен был ответить за всё. И за убийство мошенника, не тому выучившегося в тюрьме, и за созданный на корабле бордель, и за политические провокации, и за общий бардак, из-за которого это всё стало возможным, и за то, что капитаном является человек, непонятно как сдавший экзамен на лейтенанта, и за то, что адмиралу досталась должность помощника, когда другим адмиралам доставались эскадры, и за вынужденный отъезд из Порта Ройал, где губернатор один остался разбираться с Беккетом, и за жизнь на Тортуге, и за кораблекрушение, и за побег Воробья, и за второй побег Воробья, и за выбор Элизабет, и за все ошибки, которые только накапливались и не поддавались никакому исправлению. Кто-то должен был, так почему бы не боцман, до которого сейчас проще всего дотянуться?

Рука сама собой легла на рукоятку револьвера, и это привычное движение неожиданно вернуло способность к здравому рассуждению. Он боевой офицер. Адмирал. Он не может, как мальчишка фор-марсовый, сорвать злость на первом встречном, не думая о последствиях. Не боцман, потому что сегодняшний процесс не над боцманом. Он над Баддом. Пусть боцман туп и злобен, его участие в развлечениях каптенармуса должно быть доказано. Кто точно участвовал, так это лекарь, но он тем более будет всё отрицать. Но как-то действовать нужно… Адмирал за шиворот поднял боцмана на ноги, и уже тише, хотя и сквозь зубы, объявил решение: