Устрашимый

- У меня один не назвал род занятий, - подал голос армейский.

- Скорее всего, бродяга, но, на всякий случай, отметьте.

- Да, конечно, - начальник морской пехоты усмехнулся.

- Вы не обязаны мне помогать, тем более, если считаете наш нынешний труд бесполезным.

- Да нет, мне не трудно помочь, - армейский улыбался беззлобно и смотрел с жалостью, - Но вы же и сами знаете, мальчишку это никак не спасёт. Ну найдёте вы провокатора. Ну, положим, другие матросы его не успеют ни поколотить, ни прирезать. Ну пополнит он штат тюремных капралов, если ещё не в нём, а хоть бы и не пополнит, если Эдварду не нужен новый капрал, - только тут Норрингтон заметил, что армейский называл капитана по имени и был примерно одного возраста с ним. Старые знакомые, значит. Что ж, лучше помнить, чью сторону при случае примет этот любезный джентльмен. Армейский же продолжал, - Только как же это поможет нынешнему делу? 21 статья устава: за нападение на старшего по званию казнь. Никаких вариантов и смягчений.

- А статья 22 “за драку либо ссору между членами экипажа плети в произвольном количестве”.

- Хотите подвести его под плети? Допустим, подведёте. Только это же, наверно, не меньше сорока плетей… Не гуманнее ли сразу повесить? Ещё назвал бы он кого из мятежников или французских шпионов, можно было бы попытаться вытащить. А так бесполезно.

- Я сейчас не собираюсь ни спасать мистера Бадда, ни казнить, хотя казни он заслуживает уже за всю возню с документами, которую нам подкинул. Для начала, я хочу во всех подробностях выяснить, что произошло.

- Вы, молодые, принципиальные, - усмехнулся армейский, - А между прочим, за поимку преступника могут и наградить! Даже орден дать! - добавил он уже с воодушевлением.

- Ордена это хорошо. На островах карибского бассейна один орден можно и месяц пропивать.

Армейский было рассмеялся, но вовремя остановился, поняв, что собеседник не шутит. Недолгое время списки изучались в молчании, потом начальник морской пехоты вновь заговорил.

- Если вы надеетесь полностью оправдать парня, это вам вряд ли удастся. И Эдвард всё видел, и он сам сознался.

- Не надеюсь. Но это не первое его нападение на старшего по званию. Был прецедент. Один из капралов самовольно обыскивал сумку мистера Бадда, а когда был пойман, выхватил нож. Мистер Бадд напал на него и обезоружил. Формально это можно было подвести и под драку, и под нападение настаршего по званию, но покойный мистер Клэггарт наказал только капрала. Посмотрим, можно ли здесь подвести дело под самозащиту.

- Не уверен. Всё-таки каптенармус не выхватывал нож.

- Но угроза для жизни была.

- Не было бы, если бы парень взял себя в руки и объяснил бы, что произошло на самом деле. Да и разве прецедентное право распространяется на военный трибунал?

- Хороший вопрос. Это тоже следует выяснить. Именно поэтому дело и должен был разбирать либо командующий эскадрой, либо законники, но никак не боевые офицеры вроде нас с вами… Будьте так любезны, запишите ваш вопрос и еще отметьте где-нибудь, что нам нужно медицинское освидетельствование Уильяма Бадда.

- Это ещё зачем?! - армейский, видимо, надеялся побыстрее затянуть петлю и бежать за орденом. И это он называет судом? И ещё сам рвался в судьи?!

- Ну как же. Должны же мы знать, мог или не мог он взять себя в руки.

- Вы полагаете, это в компетенции судового лекаря?!

- Мне не хотелось бы искать врача в ближайшем порту, но если потребуется, я сделаю это. На меня возложили обязанности судьи, я намерен исполнять их должным образом, - армейским засмеялся дробным мелким смешком, - Я разве сказал что-то смешное?

- Нет-нет! Просто радуюсь, что избежал судейских обязанностей…

- Правильно делаете, - адмирал вздохнул и перешёл к сто тридцать шестой строчке списка. Снова замелькали имена людей, оторванных от своих близких и от привычных занятий, здоровых и не очень, полезных на корабле и совершенно никчёмных… Всеми ими он всё это время командовал, не задумываясь, кто они и откуда, кто порядочный человек, а кто способен затащить сослуживца в петлю. Теперь служить на “Неустрашимом” станет ещё немного сложнее.

***

Капитан с судьями вернулся, когда списки матросов только что были рассмотрены, и второй помощник с начальником морской пехоты перешли к унтер-офицерам. Адмирал смотрел в одну из верхних строчек и никак не мог соотнести запись с человеком, которого он знал.

- Вы вовремя, господа. Боюсь, в списках какая-то ошибка. Джон Клэггарт, так ведь звали каптенармуса? - капитан кивнул, - Здесь написано, он был судим за мошенничество.

- Всё так, никакой ошибки.

Некоторое время адмирал молчал. Он старался сформулировать следующий вопрос, не пользуясь тортугским диалектом.

- Начальник корабельной полиции, ответственный за дисциплину, в чьём распоряжении был штат капралов, был судим за мошенничество?

- Он делом доказал, что достоин занимаемой должности, - капитана Вира было трудно смутить, хотя именно сейчас очень хотелось.

- Допустим. Допустим, командовать и наказывать он умел. Но как же вы принимали на веру его донесения?

- Позвольте, он предоставил улики и я тут же вызвал матроса на очную ставку, - за этот вид оскорбленной невинности с капитаном захотелось обойтись точно так же, как давеча обошлись с каптенармусом, но случай был не самый подходящий.

- Да, две гинеи, которые в его донесении стали французскими деньгами… Прекрасный повод для очной ставки, которую никто, кроме вас, не видел.

- Вы полагаете, я вводил собственных судей в заблуждение?! - капитан начинал горячиться.

- Полагаю, следует приступить к поискам второго свидетеля. Боюсь, списки принесли совсем немного пользы. Думаю, мы обязаны начать допрос тюремных капралов, а там уже перейти к остальной команде, если это потребуется.

Было бы проще найти второго свидетеля, если бы на “Неустрашимом” сослуживцев знали по именам, а не по кличкам. Ну, или хотя бы, если бы Крыса был внешне похож на крысу. Кто из здоровяков получил столь ласковое прозвище, сказать мог разве что Бадд. Другому матросу он, может быть, и назвал бы провокатора, но белые парики, собравшиеся его судить, очевидно, не заслужили доверия старшего фор-марсового. Пришлось собрать вооруженных молодцов в коридоре и вызывать по спискам. Если у капитана Вира еще оставались надежды скрыть инцидент от матросов, они должны были рассеяться сейчас. Адмирал уже понял, что выдавать матросам какие-либо подозрения здесь считалось дурным тоном, но выбор был между правилами приличий и добросовестным расследованием. Он выбрал второе и считал выбор правильным. Взгляды капитана и остальных судей намекали, что это не так, но вслух никто не возражал и не мешал допросам.

Первый допрашиваемый на роль провокатора не годился. Не та комплекция, чтобы лезть в темноте на носовой руслень (по правде, и не та, чтобы стоять на карауле в трюме, не скребя затылком потолок). К тому же взгляд последнего прессованного, хотя по спискам великан значился добровольцем. Обычно, тюремщики быстрее прочих привыкали к своей должности. Обязанность чистить гальюны компенсировалась правом измываться над арестантами. Но для этого парня и то, и другое было осточертевшей повинностью. Он бы ушёл со службы или даже дезертировал, если бы верил, что может найти другую работу. И когда шёл во флот явно мечтал о чем-то другом. Но отсутствие опыта мореплавателя и грозный вид определили ему положение нисколько не подходящее его характеру. Каптенармус обычно благоволил к подчиненным (хотя и их под настроение мог поучить стеком), но Великану его благоволение было даром не нужно. Едва ли он согласился бы на авантюру с гинеями.

На первый вопрос, как и ожидалось, он ответил, что после отбоя сразу лег спать. Сообщил так же, что ночью не просыпался и, что кто-то из сослуживцев покидал спальню, не слышал. Адмирал перешёл к следующему вопросу.