Страница 28 из 32
Бои на линии Сталина
Германская армия еще в годы Первой мировой войны отработала тактику взлома укрепленных полос штурмовыми группами. В межвоенный период эта тактика была усовершенствована и стала основой действий пехотных соединений вермахта. Штурмовыми группами были небольшие отряды пехоты, усиленные саперами и легкой артиллерией. В бою такие группы просачивались в глубь обороны противника, подбираясь вплотную к ДОТам через мертвые пространства между секторами обстрела. Далее следовал выстрел пушки по входной двери или подрыв крупного заряда взрывчатки, затем струя пламени из огнемета врывалась в замкнутое пространство ДОТа, не оставляя его защитникам ни одного шанса уцелеть. Поэтому для мотопехоты дивизий фон Клейста прорыв линии Сталина был трудной, но решаемой задачей. Командующий 1-й танковой группой, ни секунды не сомневаясь, отдал приказ прорываться через советские ДОТы.
Танки фон Клейста вышли к линии Сталина сразу в нескольких местах. На киевском направлении ожесточенные бои в Новоград-Волынском укрепленном районе шли трое суток. В истории немецкой 14-й танковой дивизии отмечается упорное сопротивление советских войск: «Из-за мощного заградительного огня из ДОТов и бомбовых ударов авиации наступление не могло продвигаться вперед. После налета пикирующих бомбардировщиков в 15.30 наши штурмовые группы выходили на рубеж атаки ДОТов с огромными потерями и пытались уничтожить каждый ДОТ отдельно. К вечеру удалось, наконец, взять первый ДОТ. Потери были высоки: в каждой роте погибло примерно по 40 человек». С большим трудом немцы пробились через укрепленный район и к 8 июля вырвались на Житомирское шоссе. Артиллерист Л. И. Шпиллер вспоминал: «Я принимал участие в оборонительных боях в качестве связиста-телефониста полкового взвода управления, был свидетелем, как наши 152-мм гаубицы били прямой наводкой по танкам, пришлось увидеть и многое другое, страшное и незабываемое <…> Горькое лето. Кровавое».
Находящийся южнее Остропольский укрепленный район, который также прикрывал путь к столице Украины, был взломан немецкими танками у местечка Любар. В истории 16-й танковой дивизии отмечалось: «Блиндажи и бункеры русских были частично замаскированы под безобидные крестьянские лачуги и сараи и неожиданно открывали огонь, полевые орудия неприятеля стреляли в борт наступающим танкам». Укрепления пали только под огнем тяжелых орудий немцев: «После использования 21-см мортир в 8.30 удалось сломить противника. Вклинение танков предотвратило повторное стягивание боевых порядков противника по оборонительной линии. Около полудня был подавлен последний очаг сопротивления». От Любара и Нового Мирополя немцы вышли к Бердичеву.
Надежды удержать немецкое наступление на линии старой границы Советского Союза рухнули. Уже через четыре дня после начала боев за укрепления на старой границе танки группы фон Клейста оказались восточнее линии Сталина. Кто-то проскочил линию укрепленных районов кавалерийским наскоком, кто-то – в результате упорных боев при поддержке пехотных дивизий. Когда о первом прорыве немцами укрепленных районов на старой границе доложили командующему Юго-Западным фронтом М. П. Кирпоносу, тот с горечью воскликнул: «Дорого нам обойдется этот прорыв!»
После прорыва через линию Сталина под Новоград-Волынским немецкие танки устремились на восток. «Панцеры» неслись по шоссе к Киеву, поднимая клубы пыли. Пройдя меньше чем за сутки 70 километров, части группы фон Клейста утром 9 июля вышли к Житомиру. В разговоре с Берлином начальник штаба группы армий «Юг» был предельно откровенен: «Необходимо сделать попытку внезапного захвата Киева силами III моторизованного корпуса». Напротив, Гитлер требовал поворота на юг и окружения главных сил Красной армии на Правобережной Украине. Фон Клейст шел на Киев на свой страх и риск. У него было всего несколько дней, чтобы или добиться громкого успеха, или покориться воле фюрера и повернуть на юг. Над столицей Советской Украины нависла смертельная опасность. Маршал И. Х. Баграмян, в 1941 г. занимавший должность начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта, вспоминал: «Дежурный привел ко мне незнакомого майора. Вытерев платком запыленное потное лицо, на котором выделялись усталые и воспаленные от недосыпания глаза, майор, устремив взгляд на ведро, стоявшее в углу, разжал пересохшие губы и хрипло проговорил: «Разрешите воды?» Залпом осушил полную кружку и только после этого начал разговор <…> он привез донесение <…> о появлении у Житомира фашистских танков».
Советское командование спешно стягивало к Киеву последние резервы: десантников, оставшихся без танков танкистов, подразделения НКВД. В городе выгружались не успевшие занять оборону на линии Сталина части. Первый бой на ближних подступах к Киеву состоялся уже через два дня. По Житомирскому шоссе немцы вышли к реке Ирпень. Боец 4-го сводного полка НКВД В. Козаченко вспоминал: «Танки мчались к мосту, ведя огонь на ходу. Наше боевое охранение встретило их дружным ружейным и пулеметным огнем. Когда танки приблизились к реке, грянул взрыв». Мост на шоссе был взорван. Одновременно по немцам открыли огонь ДОТы. Попытка форсировать Ирпень с ходу и ворваться в Киев внезапной атакой провалилась. Моторизованные части вермахта еще несколько раз попытались прощупать советскую оборону. Однако нигде им не удалось застать защитников столицы Украины врасплох. Мосты оказывались взорваны или сожжены. Опорой советской обороны стал Киевский укрепленный район. С серых громадин ДОТов сбрасывали маскировочные сети, и непрошеных гостей встречали пулеметные очереди.
Атака Киева танковыми дивизиями не обещала немцам быстрого успеха. Пехота шагала в маршевых колоннах где-то далеко позади. На растянутый вдоль Житомирского шоссе фланг немцев с севера обрушились контратаки советской 5-й армии. Танки Эвальда фон Клейста могли навсегда остаться у стен Киева. Не скрывая досады, командование группы армий «Юг» подчинилось прагматичным приказам из Берлина. Очередной целью немецкого наступления стал Летичевский УР, прикрывавший подступы к Виннице.
Сражение советской и немецкой пехоты за Летичевский УР началось 15 июля. Один из командиров укрепленного района обратился к артиллеристам с просьбой поддержать огнем сражающиеся ДОТы. Ответ командира гаубичного артполка был лаконичным: «Снарядов у меня нет, но сколько смогу, открою огонь». Было сделано всего 10 выстрелов, которые не могли нанести серьезные потери штурмовым группам вермахта. ДОТы расстреливались немецкой артиллерией, штурмовыми орудиями, подрывались мощными зарядами взрывчатки. В истории немецкой 4-й горно-стрелковой дивизии (4. Gebirgs-Division) штурм Летичевского УРа описывается следующим образом: «После трехчасовой артиллерийской подготовки, которая на завершающем этапе получила поддержку тяжелых орудий пехоты и зенитной артиллерии, ровно в 10.00 с исходных позиций вступили в бой ударные группы горной пехоты и инженерно-саперные отряды. Огневую поддержку обеспечивала батарея штурмовых орудий <…> Один за другим уничтожались бункеры и блиндажи, захватывались цели. Войска все дальше прорывались в глубь оборонительного рубежа. В 21.30 задача дня была выполнена на всех участках. По широкому фронту удалось прорвать линию Сталина». Пробитая в обороне брешь делала практически бесполезной дальнейшую оборону укрепленного района. В любой момент мог последовать удар во фланг и тыл. Линия старой границы была оставлена, и под нажимом немецких войск советские части продолжили отход на восток.
Прорыв обороны Летичевского УРа вызвал серьезное беспокойство советского командования. В начале первого ночи 18 июля командующий Юго-Западным направлением маршал С. М. Буденный направил в Ставку Верховного главнокомандования доклад, в котором дал удивительно точную оценку обстановки и сформулировал вполне осмысленный план дальнейших действий: «1. Восстановить положение, бывшее до начала основного прорыва, с наличными силами фронта не представляется возможным; 2. Дальнейшее сопротивление 6-й и 12-й армий на занимаемых рубежах может повлечь в ближайшие 1–2 дня их окружение и уничтожение по частям». Буденный просил Ставку дать разрешение на отвод двух армий, и через несколько часов оно было получено. 6-я и 12-я армии должны были отойти ближе к Днепру, в район Белой Церкви. Несмотря на то что Ставка требовала от войск Красной армии максимальной стойкости, в очевидно угрожающей ситуации запрещение отхода было делом бессмысленным.