Страница 52 из 53
Язык не повернётся назвать её старушкой, мелькнуло в голове Марьяны при встрече, такой моложавой она смотрелась: чёрные волосы, почти без седины, уложены в высокую причёску, одевается элегантно и дорого. Скорее, можно назвать её дамой. Тем не менее на самом деле новая бабушка была очень мягкой и доброжелательной.
Они с Марьяной сразу же почувствовали друг в друге родственные души. Оказалось, обеим нравится читать историческую литературу, смотреть фильмы из жизни восемнадцатого-девятнадцатого веков, обе не любят громкой, гремящей музыки, телесериалов про воров, бандитов и проституток, обожают балет и мюзиклы, а ещё народные и современные танцы, особенно в исполнении детей.
Дед же был менее понятен и доступен, вёл себя настороженно и при этом не переставал настаивать на их с Ильёй переезде в Москву, обещая золотые горы. Оленеву это скоро надоело и он категорично заявил ему, что никуда они с Марьяной с любимого Дальнего Востока ни за какие посулы не переедут - им здесь нравится! - и не надо больше вести подобные разговоры, в них нет нужды и смысла.
После чего Эдуард Владимирович стал ещё более хмурым и сдержанным. А при прощании в аэропорту и вовсе почти рта не раскрывал, едва процедил сквозь зубы: "Приезжайте, когда вздумается!" Что прозвучало как "Скатертью дорога!"
- Не обижайтесь на него, прошептала им Асия Хамитовна, когда муж ненадолго отошёл. - Он сердится, так как не по его всё выходит, со временем оттает. Внутри уже принял вас и полюбил, но упрямство и упёртость не позволяют сознаться. Такой уж у него характер - даже сам со своим сердцем не соглашается, надо подуться! Я уверена, немного погодя он будет о вас без конца говорить. Только вы звоните нам, не забывайте. И мы приедем, сразу как наша правнучка родится.
Впрочем, приехали они гораздо раньше, буквально через месяц: Марат и Людмила надумали пожениться. Сначала они не хотели организовывать свадьбу, думали просто расписаться в загсе - всё-таки у каждого второй брак - но поразмыслив, что друзья и родные всё равно явятся поздравлять, решили собрать всех в одном месте и отпраздновать. Однако не в ресторане, а в детском кафе и днём, сразу после регистрации.
Это не была свадьба в общепринятом смысле, а скорее семейный обед, правда, гости тоже пели и плясали, но вместе с детьми, которых набралось около десятка. Поскольку друзьям Марата - трём супружеским парам - велено было захватить своих отпрысков с собой, чтобы трём сыновьям молодожёнов было нескучно.
Всё-таки это и их праздник тоже: они приобретали маму. Железнова им понравилась. А уж она-то прямо воспылала к ним горячей любовью. Та нежность и привязанность, которые были глубоко запрятаны в её женском сердце, вырвались на свободу. Будто курица-наседка, она заботливо "квохтала" над ними, безоговорочно считая своими птенцами. Даже призналась по секрету Марьяне и Ирине, что влюбилась в этих черноглазых бесенят с первого взгляда, а уж в будущего мужа - со второго.
В отношении своего мужа Асия Хамитовна была права: через месяц он невероятно преобразился, выглядел буквально другим человеком - подобрел и повеселел, теперь не бурчал и не смотрел на всех сурово. Вёл себя приветливо и ненапористо.
При встрече с внучкой крепко обнял её, а потом не сводил с неё восхищённого и любящего взгляда. Даже настоял на знакомстве с матерью и отчимом Марьяны. К ним они съездили вчетвером на следующий день после свадьбы Марата и Людмилы.
Обе стороны остались довольны друг другом. Причём Наталья так поразила Эдуарда Владимировича своей бесподобной красотой, покладистостью и сердечностью, что в машине на обратном пути к квартире внучки, где Скальцевы остановились, он не удержался, чтобы не выразить своё негодование в адрес сына, который, кстати, не приехал на свадьбу брата:
- И что бы ему не жениться было на такой прекрасной женщине! Она бы еще нам внуков нарожала, им бы было сейчас лет по двадцать или чуть меньше. Вдобавок не мотался бы от одной бабы к другой!
Очень хотелось Марьяне ответить, что вы сами в то время навряд ли приняли мою мать. Она была непримечательной дочкой санитарки, пусть очаровательной, но такой незначительной в ваших глазах. Тем не менее смолчала. Зачем зря копья ломать? Так или иначе, всё равно никто из них точно не знает, как бы всё вышло на самом деле.
Мало-помалу и отношения со свекровью у Марьяны постепенно налаживались. В один из выходных они с Ильёй съездили к его родителям на обед. Естественно, Елена Леонидовна не бросилась ей на шею и тепло не расцеловала, как сделал свекор, но всё же притронулась губами к её щеке, хотя едва-едва, а потом держалась бесстрастно и сдержанно.
Во всяком случае, уже был прогресс - свекровь к ней не цеплялась и не смотрела свысока, не обрывала на полуслове и не игнорировала её вопросы. В глазах не плескала холодная неприязнь. Между тем она и не шла на откровенный разговор с извинениями. Судя по всему, решила сделать вид, что никогда не оскорбляла невестку своим предпочтением Алёны вместо неё.
Впрочем, Марьяна на Елену Леонидовну не сердилась. Подумаешь, не нравится ей - не заставишь же любить насильно! Только теперь она уже не будет из-за этого переживать, да и подстраиваться, подлаживаться под неё не станет. Если не хочет впускать в своё сердце - её дело. Пусть так и будет. Не все невестки живут со свекровью душа в душу. Главное - не конфликтовать, соблюдать нейтралитет. Следует забыть обиды и не обращать внимание на сухость и равнодушие.
Однако всё получилось по-иному. После рождения дочери словно своеобразные шлюзы открылись в "плотине", перегораживающей их взаимоотношения. Как бы там ни было, поток их, можно сказать, пошёл на подъем. Всякое противостояние исчезло в общих радостных хлопотах. Елена Леонидовна даже нашла момент повиниться перед невесткой, сказав, что была к ней слишком требовательна и временами несправедлива.
Доверие между ними росло, они становились всё ближе - с каждым днём взросления их милой Машеньки.
- Она похожа на меня и Илью, - с первого же взгляда безапелляционно вывела свекровь. - У неё светлые глаза и моя белая кожа.
В самом деле, подумала Марьяна, малышка родилась больше в породу Оленевых, чем в Скальцевых, вернее Гайнулиных, поскольку смуглота и чернявость достались Марьяне от них, хотя мама её тоже была брюнеткой, но светлолицей.
Лишь один Илья вначале немного огорчился: он мечтал о дочурке черноглазой, вылитой маме, такой же красивой и умной. Но и светлоглазую полюбил крепко-накрепко, просто был ею очарован.
Тем не менее через месяц после выписки из роддома, разглядывая дочку, произнёс с сожалением:
- Жаль, её глаза не чернеют, а я надеялся, что они будут похожи на твои! Мне сказали, все младенцы рождаются голубоглазыми, а потом глаза у них меняются.
- Ну, нашёл, о чём переживать! - смеясь, воскликнула Марьяна. - Всего делов-то -родим ещё одного ребёнка, уже с чёрными глазищами!
Нахмурившись, Оленев осуждающе покачал головой.
- Ты же знаешь, что у меня, скорее всего, не может быть больше детей! - произнёс не без обиды в голосе.
- Это не знает никто! - строптиво заявила Марьяна. - Не стоит раньше времени переживать. Может, мы через год или два родим двойню или тройню.
Сама того не ведая, она словно в воду глядела. Правда, ни двойни, тем более тройни не получилось, но второй ребёнок появился.
Машенька ещё не научилась ходить, только ползала, до года оставалось целых два месяца, как вдруг выяснилось - Марьяна забеременела. Супруги не предохранялись, так как Илья не сомневался в ленивости своих сперматозоидов: не могли же они так скоро активизироваться! Да и у кормящей грудью матери должен быть безопасный восстановительный период - так пишут в литературе.
Как же он был изумлён и обрадован, когда жена, вернувшись из женской консультации, сообщила ему о своей новой беременности! Прямо готов был скакать от счастья. Марьяна же, напротив, была не очень рада. Ведь придётся снова дома сидеть, а она хотела, как только дочери исполнится год, выйти из академического отпуска и закончить шестой курс. А теперь получается, ей придётся брать две академки подряд. Хорошо ещё, что интернатуру после вуза отменили.