Страница 26 из 368
— Мы хотели сообщить кое-что, — прекращаю водить прибором, подняв взгляд на уровень маленького неонового светильника в виде треугольника, что стоит в центре стола. Краем глаз замечаю, как О’Брайен начинает тихо стучать фалангой пальца по белой кружке, отражающей огни заведения.
— Митчелл, я как раз хотела сказать, что… — Лиллиан поглядывает на сына.
— Что? — мужчина привлекает её внимание, но женщина остается молчаливой. Что с ними? Отец откашливается, обращая свой взгляд на нас:
— Дело в том, что я уже давно предложил вам с Лиллиан перебраться ко мне, — ко мне. Ко мне. Ко мне. Ко мне. Ко мне.
К нему.
Мужчина смотрит на Дилана, ожидая его реакции, поэтому вряд ли видит, как начинаю царапать дно тарелки, хмуря брови. Лиллиан с таким же волнением смотрит на О’Брайена. Почему все смотрят на него? Всё зависит от его мнения? С каких пор? Что вообще происходит в головах этих людей.
Я здесь. Я тоже здесь. И мое слово должно иметь вес.
— Как давно ты предложил Лиллиан переехать? — не в состоянии контролировать собственный язык, поэтому произношу вопрос громко, невольно думая, что меня вообще не замечают.
— Ну, тогда, — мужчина улыбается, вспоминая тот «особый» вечер.
— То есть, — не поднимаю глаз. — Уже довольно давно, — двигаю овощи. — Ты должен был сказать мне в тот вечер, — сильнее хмурю брови, исправив саму себя. — Нет, ты должен был сказать заранее.
— Райли, — отец трет лоб пальцами, показывая, что от моего «пустословия» у него начинает болеть голова. Этот жест… Он всегда так делает, когда не желает слышать «лишнюю» информацию.
— Пап, — игнорирую его демонстративное нежелание слушать. — Ты должен был сказать о том, что у Лиллиан есть сын, что это мой одноклассник, ты должен был…
— Я ничего тебе не должен, Райли, — строго. Поднимаю лицо, уставившись в глаза мужчине, локоть которого женщина начинает мять, чтобы заставить остыть.
— Ты должен был спросить моего мнения, — не замолкаю, уже не опускаю лицо. Не прячусь.
— А что не так с твоим мнением? — давит тоном, вынуждая ощутить, как сердце в груди тяжелеет. — Ты чего-то не понимаешь, Райли, я — твой отец, — опять. Одно и то же. — Я содержу тебя, обеспечиваю, и ты…
— Митчелл, — Лиллиан нервно моргает, вздохнув.
— Я живу с тобой, — пытаюсь говорить спокойно, но голос немного скачет от комка в глотке. — И мне, может, будет некомфортно под одной крышей с чужими.
— Они не чужие, — мой подбор слов злит мужчину. — Райли, — он не обращает внимания на попытки женщины остановить его. — Ты пока не имеешь права голоса в доме, который принадлежит мне, который я содержу.
— Но это же важно, — Лиллиан перебивает. — Знать, с кем придется жить.
— Да, но она — подросток, — отец переводит на неё внимание. — Она не может влиять на решение взрослых, у неё просто нет на это права.
Моргаю, сжав губы до бледноты.
«Мам!»
Резко поворачиваю голову.
«Поделись с папой», — мужчина тянет столовый прибор к тарелке дочери, которая вертит головой, проявляя детское сопротивление.
— Пока я её содержу…
Круглый столик возле аквариума.
Он начинает вилкой тащить кусочек блинчиков, чем вызывает негодование у девочки, а девушка рядом смеется, отпивая свой кофе.
«Ладно, я разрешаю, я не жадина», — девочка с важностью поднимает голову, заставляя мужчину улыбнуться и поблагодарить.
— Пока отвечаю за неё…
«Райли, куда ты…» — она прикрывает ладонью рот, чтобы прожевать еду, пока ребенок лезет под стол, пробираясь к ногам матери. Высовывает голову из-под края, ручками обнимая колени девушки.
— Она ничего не решает…
— Митчелл.
Девушка начинает мягко дергать дочь за пухлую щечку, всё происходит будто в замедленной съемке, каждое движение так растянуто, даже звук приглушенной музыки.
— Я думаю, Райли права.
— Хватит защищать её…
Мужчина поднимает фотоаппарат, улыбаясь, чтобы запечатлеть происходящее. Девушка смеется, ведь на каждом снимке её дочь кривится, чаще всего просто демонстрируя язык в объектив.
— Она должна знать, какое место занимает в моем доме…
Мама наклоняется, губами касаясь лба девочки, и та прикрывает веки, довольно топая ножками.
— Пока она живет со мной, под крышей моего дома, пока я содержу её и отвечаю за неё, пока она не обеспечивает себя сама…
Девушка выпрямляется, продолжая гладить пальцами щеки дочери, вдруг перестает улыбаться, медленно поворачивая голову, и смотрит в упор на меня, слегка приоткрыв бледные губы.
— Я — тот чье мнение вообще не должно оспариваться, пока…
***
Встает. Резко. Не смотрит в глаза.
— Райли, — Лиллиан дергает Митчелла, который пыхтит, качая головой:
— Да, сейчас она устроит сцену, — столько раз уже проходили. — Говорю же, еще ребенок, чтобы принимать и участвовать в принятии решений. Девушка быстро выходит из-за стола, схватив свой рюкзак. Дилан вроде смотрит в окно, но сам следит за происходящим через отражение, продолжая стучать по кружке.
— Эй, — женщина заикается, потянув руку к Райли, но та вырывает локоть, поспешив по заведению к стеклянным дверям. Шаг с дрожанием в коленах. Взгляд какой-то железный, тяжелый, опущен, но не в пол. Ремень рюкзака надевает на одно плечо, другой рукой сильно дергает, чтобы уйти как можно скорее. Распахивает дверь, задевая плечом входящих внутрь посетителей, но не извиняется, спеша на морозный воздух.
Лиллиан с паникой теряет девушку из виду, поэтому дергает Митчелла, который скрипит зубами, уставившись на стол, сложив руки на груди:
— Иди за ней, — женщина не отступит. Так нельзя. Она трясет мужчину, и тот закатывает глаза:
— Она освежит голову и вернется.
— На улице темно, кто знает, — Лиллиан поднимается со своего места. — Иди за ней, — уже строже, и Митчелл поднимает на неё глаза, хмурясь. — Сколько раз я говорила, будь терпеливее, — кивает на дверь. — Иди.
Вздыхает, ладонями потирая лицо, но всё-таки встает, шагая в сторону выхода. Лиллиан не садится, пока мужчина не выходит из кафе. Опускается на место, выдыхая из себя усталость:
— Боже, всегда забывает о контроле слов, — нервно мешает свой напиток, поглядывая на сына, который смотрит в ответ, и его сердитость напрягает.
— И это то, — Дилан выглядит очень раздраженным, и голос звучит не мягче. — Это то, что ты хочешь?
— Милый, — женщина не знает, куда деть руки. — Всё немного сложно, но…
— Что? — О’Брайен притоптывает ногой. — Из одной психушки в другую?
— Я стараюсь ему помочь. Всё не так просто, как ты думаешь.
— Я устал, — сглатывает, чуть не позволив себе показать терзающую обиду на лице. — От твоих отношений, — смотрит прямо в глаза.
— Митчелл хотя бы не бьет меня, — она хмурится, сжав потеющие ладони. Дилан пускает злой смешок:
— Вау, мам, — кивает головой, хмурясь, и не моргает. — Отличный показатель. Я горжусь твоим жалким отношением к себе.
Лиллиан замирает, смотрит на сына, еле глотнув воды во рту. Дилан замечает, как она растеряна, поэтому отводит взгляд. Не любит ругаться с ней, но иногда он чувствует себя старше, словно на его плечах ответственность за мать. С того самого первого переезда к новому «отцу».
Молчат. Не смотрят друг на друга. Лиллиан потирает больные запястья, желает что-то сказать, но отвлекается, когда Митчелл возвращается в заведение. Без Райли.
— Где она? — женщина поднимает глаза, хмурясь.
Митчелл резкими движениями собирает вещи, не отвечая на вопрос:
— Мы едем домой, — грубо. Дилан подпирает ладонью щеку, закатив глаза. Все они здесь с приветом.
— Райли уже в машине? — Лиллиан встает, взяв свою вязаную накидку.
— Я не стану терпеть её гормональные сбои, — Митчелл тяжело дышит. Берет женщину за руку, потащив за собой к выходу. Плечи напряженно дергаются, зубы сжаты. О’Брайен поворачивает голову, наблюдая за тем, как взрослые выходят, довольно громко ругаясь по поводу образовавшейся ситуации. Парень еле вздыхает, подняв брови, и делает глоток кофе.