Страница 18 из 148
- Мне не хочется стеснять литературного человека с деревянной ногой, великодушно сказал мистер Боффин, - не хочется слишком его стеснять. Мы не поссоримся из-за лишних полпенни в час. Часы вы назначите сами, какие вам удобно, после того как освободитесь от занятий в вашем доме. Я живу недалеко от Мэйдн-лейна, ближе к Холлоуэю; стоит вам после занятий пройти немного на восток, а там свернуть к северу - вот вы и на месте. Два с половиной пенса в час, - продолжал Боффин, доставая из кармана кусок мела и поднимаясь со стула, чтобы по своему способу произвести вычисление на его сиденье, - две длинных и одна короткая - это будет два с половиной пенса, две коротких это все равно что одна длинная, да два раза по две длинных - это будет четыре длинных - всего пять длинных; шесть вечеров в неделю по пяти длинных за вечер; сложить все вместе - получается тридцать длинных. Кругленькая сумма! Полкроны! Указав на этот солидный и вполне удовлетворительный итог, мистер Боффин стер его, поплевав на перчатку, и уселся на следы мела.
- Полкроны, - в раздумье произнес мистер Вегг. - Да! Это не так много, сэр. Полкроны.
- В неделю, знаете ли.
- В неделю. Да! А ведь сколько придется затратить умственных усилий. Стихи вы тоже имеете в виду? - сосредоточенно осведомился мистер Вегг.
- А разве стихи будут дороже? - спросил мистер -Чоффин.
- Конечно, дороже, - подтвердил мистер Вегг. - Если человек со всем своим усердием долбит стихи вечер за вечером, так он вправе ожидать добавочной платы, ведь они действуют на голову расслабляюще.
- Сказать вам по правде, Вегг, стихов я не имел в виду, разве только вот в каком отношении: если вам вдруг вздумается угостить меня и миссис Боффин каким-нибудь романсом, вот тогда мы с вами ударимся в поэзию.
- Понимаю, сэр. Но поскольку я не настоящий музыкант, не певец по профессии, мне бы не хотелось брать за это деньги. Так что если б мне случилось удариться в поэзию, то я просил бы вас в это время рассматривать меня как друга.
Глаза мистера Боффина просияли, и он с чувством пожал руку мистера Вегга, говоря, что он даже и не рассчитывал на это и очень рад.
- Что вы думаете насчет условий, Вегг? - спросил мистер Боффин, не скрывая тревоги.
Сайлас, намеренно поддерживавший эту тревогу суровой сдержанностью тона и уже начинавший понимать, с кем имеет дело, ответил с таким выражением, будто его слова свидетельствовали о необычайной широте и величии его души.
- Мистер Боффин, я никогда не торгуюсь.
- Так я и думал! - с восхищением сказал мистер Боффин.
- Да, сэр. Никогда не запрашивал и не стану запрашивать. А потому я сразу пойду вам навстречу и скажу прямо и честно: согласен за двойную цену!
Мистер Боффин, казалось, вовсе не ожидал такого заключения, но согласился, заметив:
- Вам лучше знать, чего это стоит, Вегг, - и снова пожал ему руку.
- Могли бы вы начать нынче вечером? - спросил он, помолчав.
- Да, сэр, - ответил мистер Вегг, заботясь о том, чтобы все рвение проявлял исключительно мистер Боффин. - С моей стороны препятствий нет, если вам так желательно. У вас имеется необходимое орудие - то есть книга, - сэр?
- Я ее купил на распродаже, - сказал мистер Боффин. - Восемь томов, красные с золотом. В каждом томе алая лента, чтоб закладывать месте, на котором остановишься. Вы знаете эту книжку?
- А как она называется, сэр? - осведомился Сайлас.
- Я думал, может, вы и так ее знаете, - несколько разочаровавшись, сказал мистер Боффин. - Она называется "Упадок... и... разрушение русской империи". (Мистер Боффин одолевал эти камни преткновения медленно и с большой осторожностью.)
- Ах, вот как! - Я мистер Вегг кивнул головой, словно узнавая старого друга.
- Вы ее знаете, Вегг?
- Последнее время мне как-то не приходилось в нее заглядывать, отвечал мистер Вегг, - был занят другими делами, мистер Боффин. Ну, а насчет того, знаю ли я ее? Еще бы, сэр! Знал еще тогда, когда был не выше вот этой трости. Знал еще тогда, когда мой старший брат ушел из дому и поступил в солдаты. Как говорится в романсе, написанном на этот случай, мистер Боффин:
Пред хижиной стояла дева *, мистер Боффин,
Свой белый шарф держа в руках,
Порывы ветра налетали, сэр,
Он развевался, словно флаг.
Она свою мольбу шептала,
Но бог ее не услыхал:
Мой старший брат, на саблю опираясь, мистер Боффин.
Украдкой слезы утирал.
Под сильным впечатлением этого семейного события, а также дружеского расположения мистера Вегга, которое выразилось в том, что он так скоро ударился в поэзию, мистер Боффин снова пожал руку деревянному пройдохе и попросил его назначить час. Мистер Вегг обещал прийти в восемь.
- Тот дом, где я живу, называется "Приют", - сказал мистер Боффин. "Приют Боффина" - так его окрестила миссис Боффин, когда он стал нашим собственным домом и мы в него переехали. Идите к Мэйдн-лейну, через Бэтл-Бридж; не дойдя с милю, или милю с четвертью, - это как хотите, спросите "Приют", и если окажется, что никто этого названия не знает (да оно и не похоже, чтобы знали), то спросите Гармонову тюрьму, или Гармонию, тогда вам всякий укажет. А я буду вас ждать с нетерпением, Вегг, прямо-таки с радостью. - сказал мистер Боффин, восторженно хлопая его по плечу. - Не успокоюсь, пока вы не придете. Вот теперь мне откроется все печатное! Придет нынче вечером литературный человек - на деревянной ноге, - мистер Боффин бросил восхищенный взгляд на это украшение, словно оно помогало ему оценить достоинства мистера Вегга, - и с ним я начну новую жизнь. Вашу руку, Вегг! Еще раз до свидания! Всего хорошего, всего хорошего!
Старик убежал иноходью, а мистер Вегг, оставшись один у своего ларька, забрался за ширму, извлек носовой платок, жесткий как власяница, и с глубокомысленным видом ухватил себя за нос. Держась за нос, он задумчиво поглядывал вниз по улице, вслед удаляющейся фигуре мистера Боффина. Физиономия мистера Вегга выражала глубочайшую серьезность. Ибо, размышляя про себя о том, что это старичок редкой простоты, что такую возможность было бы грешно упустить и что тут можно нажить и побольше, чем они только что подсчитали вдвоем, он нисколько не уронил себя: он не допускал даже и мысли, что новое занятие вовсе не по его части или что в этом занятии есть хоть что-нибудь недостойное и смешное. Мистер Вегг не на шутку поссорился бы со всяким, кому вздумалось бы усомниться в его близком знакомстве с восемью томами "Упадка и разрушения". Глубина его серьезности была необычайной, знаменательной и неизмеримой, не потому, что он сколько-нибудь сомневался в своих силах, но потому, что он провидел необходимость пресекать такого рода сомнения, если б они возникли у других. Этим он показал, что принадлежит к весьма многочисленному разряду самозванцев, которые готовы обманывать не только ближних, но и самих себя.