Страница 4 из 9
-Здорово, Вадюха! – новоприбывший ступает на порог, жмет Вадиму руку, приобнимает, бьет в плечо, – скока лет, скока зим! А ты красава! Вымахал, бугай такой стал! Машина твоя у дороги стоит?
Вадим автоматически жмет руку, приглядываясь к мужику, стараясь понять, кто из бывших товарищей успел настолько сильно, как говорил Альтов, «износить лицо»?
–Моя… – отвечает вяло, все еще не признав гостя.
–Я зайду? А то мороз, так сказать, не греет, – ржет, – двери не закрывай, Танька ща придет, за закусоном побежала! А водовку я принес! – мужик распахивает фуфайку, показывая две поллитрушки, заправленные в штаны.
И вот тут-то его Вадим вспомнил! Только один человек в их компании говорил на водку «водовка», нежно так, как о любимой женщине.
–Славик Ерохин! – воскликнул он, – ты?
–О, а че такое, не признал сперва? – улыбнулся мужик, явив отсутствие нескольких зубов. Вадим едва не поморщился.
–Свет плохой, – ответил Вадим. Ну а что, не сказать же мужику, что он выглядит так, словно его пчелы покусали?
–Так че, впустишь старого друга? – а сам уже зашел да прямиком в кухню, – натоплено у тебя, хорошо… не то, что у меня в дежурке…
–Какой дежурке? – спрашивает Вадим, судорожно пытаясь придумать, как выпроводить гостя.
–Да я тут, недалече, лесопилку охраняю! – мужик беспардонно уселся на табурет, – прибегает Танька, орет, Куваев приехал! Вот дождался темноты, начальство ушло, а я айда к тебе!
–А… ты что же, пост покинул? – удивился еще больше хозяин дома.
–Ой, да брось ты, не в армии! Пост покинул! Чай не атомную бомбу охраняю! – мужик снова заржал, – пару часиков подождет!
«Он что у меня тут пару часиков собрался проторчать?!»
Но пару часиками дело не обошлось. Почти сразу прибежала Танька, притащив сумку еды. По-хозяйски разложила лотки на столе, нарезала хлеб, открыла шпроты, домашнюю баночку огурчиков. За какие-то десять минут поляна была накрыта. Вадим вздохнул. «А может и хорошо, что пришли! Сдурел бы от мыслей до утра!»
-Ты, Вадюха, попробуй голубец! Моя Танька знатная повариха! – он смачно шлепнул Таньку по объемному заду. А та зарделась от похвалы и на коленку к Славке присела, приглаживая красный начес.
Разлили по рюмкам.
– Ну, давай, за мамку твою, не чокаясь! – продолжал Ерохин, – Танька рассказала… Эх, хорошая женщина была, – сказал он полагающуюся фразу и выпил. Они все выпили. Потом еще по рюмке и еще. Водка была плохая.
Вадим достал из сумки свой любимый вискарь 25-летней выдержки, а из холодильника красную икру, маринованного краба и сыр с плесенью.
–Ох ты ж! Ёлка-палка, прямо Новый год сёдня! – восхитился Славик, – кучеряво живешь?
–Да так, – пожал плечами Вадим.
–Ну… оно и не удивительно! Гафсек ты был, Гафсеком ты остался! – в который раз заржал бывший товарищ, назвав Вадима старым прозвищем, не зная, что оно значило на самом деле. Конечно, где Ерохин, а где Бальзак?
–Гобсек, – автоматически исправил Вадим.
–Ну да, я и говорю! – Ерохин вновь опустошил рюмаху и погладил Таньку по бедру, – а мы с Танькой заявление подали!
–Поздравляю! – смог улыбнуться Вадим, за последние полчаса настроение немного поднялось.
Танька зарделась и положила голову на плечо любимому. «Надо же, а они еще ухитряются быть счастливыми!» – поразился Куваев. «Неужели и я так же плохо выгляжу? Ровесники ведь! Да неее… У меня и зубы на месте и лицо не опухшее… Морщин вроде нет…»
–Это у нас второй брак будет! – продолжал рассказывать одноклассник, – как говорится, первый блин комом! – он ржет, а Танька хихикает, – а ты женат?
Вопрос застает врасплох. Но не рассказывать же в самом деле, что так и не встретил ту единственную, от которой кружилась бы голова и хотелось целоваться каждую минуту?
–Не женат, профессия не позволят, – выкручивается он.
–Ну да, ну да… Понимаю… жди тебя месяцами, когда хочется перепихнуться, – он толкнул Таньку локтем, а то вновь захихикала, скромно опустив глазки с наращенными ресницами.
-А… как твой брат поживает? – решается спросить Вадим и замирает. Страшно услышать что-то плохое. Например, что бьет жену.
–Петька? Да нормально вроде поживает. Работает сантехником, неплохо получает!
–Женат, двое деток… – вставляет Танька.
–Пацан и деваха, – продолжает Славик, – взрослые уже! Пацан весь в отца, мастерит чета, моцики разбирает. Крестничек мой! Девчонка тоже хороша, отличница вроде как…
–А… жена? Я слышал… пьет она? – едва смог произнести это безразличным тоном.
–Ну, как пьет, – вступился за невестку Славик, – не запойная, не… Но иногда может и квасануть, – Вадима аж пот прошиб от его слов.
–Но зато она хозяйка хорошая, – подключается Танька, – чисто у нее всегда, прибрано, детки накормлены!
–А то, что выпивают вместе, так это даже хорошо! – отрезает Славик, – зато душа в душу со дня свадьбы!
Вадим залпом выпил стопку и побелел.
–Эй, ты че? – воскликнул Славка, – закусывай, закусывай!
Вадим прожевал огурец, закашлялся. «Иногда может и квасануть!» – вертелось в голове. «Нет, я не хочу ее видеть… Я не смогу… увидеть то, кем она стала…».
Вспомнил когда первый раз узнал о том, что она пьет.
Это было давно. Совершенно случайно встретил на авторынке Петьку Ерохина. Тот приехал в область за какими-то деталями. Вадим хотел было сделать вид, что не узнал и пройти мимо, да не удалось. Петька подскочил, в объятьях сжал, орал на весь рынок, что старого друга встретил. Пришлось сводить его в кафе, угостить рюмочкой. А так же врезать хотелось! За прошлое, за Марьянку!
Петька Ерохин был старше Вадима года на два. Общались они мало, так, иногда, если случались общие компании. Но была у них одна общая черта. Петька сох по Марьнке. Хотя как сох, скорее преследовал. Возле школы встречал. Сам-то он ушел со школы после девятого класса и поступил в ПТУ на механизатора. Встречал со школы, провожал до дома. Марьянка его кажется боялась, держалась отстраненно, но Петька словно не замечал этого. В кино приглашал, на посиделки разные. Девушка не ходила, отнекивалась, мама мол не пускает.
Вадим дико ревновал, но тогда еще не решался сам к ней подойти, кроме как по дружески. Но потом, к счастью, Петьку забрали в армию. А когда вернулся, то в армии был уже Вадим. Мать рассказывала, что он так красиво ухаживал за Марьянкой. Цветы дарил, конфеты носил на работу. Бегал за ней, как собачонка. Видимо сдалась Марьянка, а может от досады на Вадима, вышла замуж за Ерохина.
И вот сидели они тогда, в кафе на рынке, Ерохин пил водочку, закусывал и рассказывал последние новости родного городишки. Вадим слушал отстраненно, сжимая-разжимая кулаки, которые чесались, так врезать хотелось сопернику. Все думал, что теперь эти сальные руки прикасаются к его Марьяшке, усатый рот целует розовые губы. И тошно так было от этих мыслей, в пору самому напиться.
–А… жена… как твоя? – проронил словно между прочим, – мать говорила женился ты…
–Хорошо жена, спасибо! – выпил и закусил Ерохин, – живем не тужим! Беременная она нынче, – похвастался, – девку ждем! Так я ей сразу сказал! В рот чтоб ни капли! Нечего, еще ребенок больной родится! Оторвешься мол опосля, роди сначала!
У Вадима перехватило дыхание.
–А она что… пьет? – выдавил из себя.
–Любит иногда с подруженциями! Та ниче, я разрешаю, но щас не-е-е! И точка! Пусть родит сначала…
Вадим вскочил с места, бросил на стол несколько купюр, сказал что-то про срочное дело и убежал. Известие о том, что Марьянка пристрастилась к алкоголю воспринял тяжело. Так, словно еще раз узнал о том, что потерял ее. Сам чуть не спился. Но хорошо что ушел в рейс, там развеялся.