Страница 12 из 13
Сходный случай произошел с другим нашим знакомым, которого родные часто упрекали в черствости и равнодушии – от него в трудную минуту так редко можно было услышать хотя бы слова поддержки (не говоря об оказании какой-то реальной помощи), что отношение в кругу семьи к нему было весьма напряженным.
Однажды, в минуту откровения, он пожаловался мне, живописав резкость, с которой с ним обычно общались родственники. Эта резкость, казалось бы, не имела видимых причин, а в основе такого общения, по словам его родных, лежала их уверенность встретить в ответ на какую-либо просьбу равнодушие с его стороны.
«Почему они так думают обо мне? – с горечью пожаловался он. – Если бы они знали, как часто я сам думаю об их неприятностях, как часто в своих мыслях я мечтаю, чтобы эти неприятности прошли, а они зажили бы счастливо!»
Автор этих строк тогда, помнится, промолчал – просто не захотелось ввергать знакомого в пучину еще больших переживаний. Но потом ваш покорный слуга задумался и задал себе вопрос: «А что толку бомжу, встреченному моей подругой, и родным моего приятеля от одних только мыслей, пусть жалостливых, которые только и гоняют в своих головах оба моих знакомых? Что толку от сладости переживания «масштаба своей человечности», в наличии которой они уверяли себя, прогнав по своим мозговым клеткам пару-тройку «сочувственных» мыслей?»
И тогда сам собой пришел вывод, который может показаться очевидным, но к которому слишком многим так и не удается прийти за всю свою жизнь: сострадание только тогда действительно, когда оно деятельно! Если сострадание выражает себя в действиях, способствующих устранению чужих страданий, оно реально, оно есть. Если же «сострадательные» мысли не находят воплощения в делах или поступках, то никакого сострадания здесь попросту нет – есть лишь виртуальные всплески активности нейронов, не более того.
Так что мы вынуждены разочаровать тех, кто, скажем, долгими зимними вечерами лежит на диване, смотрит в потолок и думает о том, как хорошо было бы, если бы все люди были счастливы, а все беды ушли из их жизни. (Попутное восхищение глубиной своей сострадательности и величием своей личности, возникающее при таком времяпровождении, является приятным приложением к приятной мягкости дивана.).
Мало труда состоит в том, чтобы просто погонять эти мысли в своей голове, мало человечности в том, что, увидев чужую беду, лишь подумать о том, чтобы она поскорее прошла, не сделав при этом ни шага, чтоб оказать помощь. И мало в человеке можно найти реального сострадания, если оно не сопровождается действием, если оно не находит своего воплощения в реальной жизни – вне пределов черепной коробки…
Третий путь: возможен ли он?
Иной читатель, скажем, обнаруживший в себе что-то из того, что мы подвергли критике, может задаться вопросом: «А не слишком ли многого мы требуем от людей?» Разве не достаточно того, чтобы человек просто думал о других людях, пусть не предпринимая никаких шагов и ограничиваясь лишь этими мыслями? Не будет ли искомой многими «золотой серединой» именно такое проживание жизни – с одними только «благими» мыслями, пусть и не подкрепленными словами.
Что тут сказать? Разочаруем таких вопрошателей: они говорят не о золотой середине, а о банальной душевной лени, о страхе оторвать свои чресла от дивана и окунуться в реальную жизнь. Золотая середина в данном случае лежит не в бездействии, которое кому-то может показаться чем-то средним между деятельным состраданием и выбором противоположного ему пути внесения негатива в чужие жизни.
В нашем понимании под золотой серединой следует иметь в виду, пожалуй, умеренное, разумное применение своих сил, такое совершение действий, которое бы оставляло еще достаточно этих сил – как для самого их владельца, так и для оказания помощи другим. И речь здесь идет о вреде любой чрезмерности, когда человек рвется вложить себя в любой поступок без остатка, что само по себе было бы, может, и неплохо. Но такие действия могут быть по силам лишь единицам, наделенным особым даром. А нам, простым смертным, желательно находить именно золотую середину – когда действовать следует не сжигая, а сохраняя себя, и принося при этом пользу другим.
Как стать человеком?
По нашему убеждению, лишь активное участие в устранении чужих страданий, лишь деятельное сострадание может человеку дать право называться человеком. Только помогая другим избавляться от бед – по мере своих сил и возможностей – человек может и самого себя утверждать на этой земле как существо, достойное носить звание человека. И получить это право вовсе не трудно: увидев попавшего в беду, надо помочь ему; заметив приближающуюся к кому-то напасть, надо устранить ее; имея возможность искоренить что-то, несущее страдания, надо сделать это.
А быть аморфным существом, пусть лелеющим в себе самые возвышенные мысли, ласкающие самолюбие и возвышающие его в собственных глазах, но, не шевеля и мизинцем для воплощения этих мыслей, значит – быть аморфным существом, а отнюдь не человеком!..
Глава 3. Добро и зло в интерьере сознания, 1. Благой мотив
Коротко о сказанном
Данная глава открывает раздел книги, который является едва ли не главным. Особенно важным явится проникновение в «секреты» добра и зла, в их роль и место в структуре нашего сознания. (Эти представления, пожалуй, являются определяющими в жизни людей, влияя и на их мысли, и на мотивы совершения поступков, и на сами поступки.)
Увы, автору за всю свою жизнь так и не довелось встретить хоть одного человека, который бы, на основе своего мировоззрения, укорененного в представлениях о добре и зле, сумел бы последовательно воплощать в жизнь свои убеждения. И нам так и не довелось увидеть человека, который бы, стремясь к добру, реально совершал бы именно добро, а не что-то иное. (Точно также, мы до сих пор не столкнулись в своей жизни с теми, кто, хотя бы на словах, избегая зла или пытаясь его непременно искоренить, могли доказательно утверждать, что и сами они зла не творят.)
Несмотря на относительно небольшой объем наших рассуждений о добре и зле, в них будет несколько поворотов мысли. А потому, чтобы не запутать читателя, кратко опишем эти повороты.
Итак, сначала мы поговорим о том, как распространенные мотивы человеческих действий связаны с опорой на представления о добре и зле. Затем, упрощая повествование, перейдем к «младшей сестре» добра – справедливости. Анализируя стремление к справедливости как частый мотив совершения тех или иных действий, опишем, как этот изначально благой мотив, пройдя через омрачения сознания (гнев, зависть, неведение), превращается в собственную противоположность. Далее, мы вернемся к описанию мотивации поступков на основе представлений о добре и зле и опишем, как «правильное» реагирование ведет к рождению сострадания и преодолению названных омрачений.
Разумеется, эти рассуждения не являются высшей истиной, и вам совершенно не обязательно соглашаться с ними. Но мы надеемся, что некий новый, свежий, неожиданный ракурс, под которым мы будем рассматривать добро и зло, поможет вашему сознанию уйти от обыденности и привычности. А потому не отвергайте сразу все, с чем вы встретитесь здесь – лучше попытайтесь найти глубинные причины вашего несогласия с нами (если оно все-таки придет). А затем – после возможного переосмысления вами незыблемости своих позиций – может статься, что в чем-то ваш взгляд изменится, и вы обретете еще один ракурс восприятия жизни.
«Простонародный» и «просветленный» взгляд на первое побуждение сознания
Есть такой афоризм – при правильном взгляде даже у лягушки можно найти все признаки просветления. И, развивая это утверждение, можно сказать, что в глубинной основе действий человека лежит благой мотив, когда человек в изначальном мотиве опирается на просветленный характер изначального сознания.