Страница 4 из 7
- А сколько времени это займет? - спросил дух грома.
- Дней десять, - ответил Ветреный Гриб.
Дух грома подумал и сказал:
- Хорошо, договорились.
Подошел он к самому большому мясу, поискал в траве вокруг, нашел какую-то штуку, что-то с ней сделал, штука увеличилась и стала похожа на навесы, под которыми мясо прячется от дождя, но те навесы закрывают только сверху, а эта штука закрывает со всех сторон.
- Я гляжу, он боится дождя даже больше, чем мясо, - сказала Небывалая.
- Да, я тоже заметил, - согласился Ветреный Гриб. - По-моему, этот дух - слабое и презренное существо. Нет в нем никакой ценности, кроме знаний. Ходить долго не может, дождя боится, тьфу!
- Зато он умеет метать молнии, - сказала Небывалая.
- Ядозуб умеет метать плеваться ядом, но это не делает его менее презренным, - сказал Ветреный Гриб.
- Ядозуб не дает полезных советов, - заметила Небывалая.
- Это верно, - согласился Ветреный Гриб. - Ты уже проверила его совет?
- Да, проверила, - кивнула Небывалая. - Пока ничего не изменилось. Возможно, он солгал.
- Если он солгал, я его сожру, - сказал Ветреный Гриб. - Улучу момент, когда будет глядеть в другую сторону, раздавлю ногой, а потом сожру.
- А если он успеет метнуть молнию? - спросила Небывалая.
- Вряд ли он сумеет сделать это прицельно, когда я буду его давить, - сказал Ветреный Гриб.
Однако дух грома не солгал. Не прошло и часа, как Небывалая принялась жрать, она жрала три часа подряд, давясь и чавкая, а потом уснула и во сне начала меняться. И другие пять разведчиков, отобранные для метаморфоза, тоже нажрались, уснули и тоже начали меняться. Дух грома, когда увидел это, обрадовался и стал ходить вокруг, разглядывать куколки и делать непонятное. Ветреный Гриб сначала забеспокоился, не причинит ли непонятное вред куколкам, но дух грома заверил, что не причинит, и Ветреный Гриб решил ему поверить. А потом, когда Саранча отложила яйца, дух грома стал делать непонятное вокруг кладки.
Жрать мясо он отказался, а когда Ветреный Гриб спросил почему - ответил, что жрать того, у кого при жизни был разум, якобы недостойно. Ветреный Гриб удивился и потребовал объяснений, потому что нельзя просто так взять и сказать без объяснений, что все, что ранее считалось достойным, теперь якобы недостойно. Дух грома объяснил, что у каждого народа свои представления о достойном, у людей одни, у мяса другие, у духов грома третьи. Ветреный Гриб сказал, что выходит, что духи грома больше похожи на мясо, чем на людей. А про себя подумал, что когда дух грома расскажет все полезное, что знает, надо будет его обязательно сожрать, интересно, каков на вкус этот вид мяса. Но сначала пусть расскажет все полезное.
А погода испортилась. Черная туча заволокла сначала полнеба, а потом все небо целиком, полился черный дождь, очень черный, чернее, чем обычно, не просто подкрашенная вода, а с хлопьями сажи. Перья разведчиков промокли, окраска обесцветилась, племя утратило всю свою красоту и стало похоже на стадо мокрых индюков. Птенцы перестали летать и укрылись у Саранчи под челюстью, дух грома укрылся в своем укрытии и не высовывался. А Ветреный Гриб не стал укрываться потому что, во-первых, это недостойно славного воина, а во-вторых, негде. Выбрал он место повыше, чтобы не натекла лужа, сел на хвост и принялся медитировать, а вокруг него расселись разведчики.
Промедитировал Ветреный Гриб должное время и соскучился. Открыл глаза, оглядел разведчиков и те поняли, что вождь готов отвечать на вопросы.
- Помнишь, отец, ты говорил, что приближается конец времен? - задал вопрос разведчик по имени Добрый Рассвет. - Он все еще приближается?
Подумал Ветреный Гриб и ответил так:
- Конец времен или приближается, или нет, а истина откроется нам в положенное время. И какая бы истина нам ни открылась, мы сохраним достоинство до конца времен, если он наступит, или навсегда, если нет.
И едва он произнес последние слова, дождь изменился, теперь вместе с водой с неба сыпался песок. Поглядел Ветреный Гриб на спящую Саранчу с тревогой, но нет, опасности птенцам нет, хорошее место она выбрала, грязь будет стекать и даже если с неба посыплются мелкие камешки, птенцы не пострадают. А разведчики пострадают, потому что место здесь открытое, негде спрятаться от небесной смерти. Надо потом расспросить духа грома, как он построил свое укрытие, это знание тоже пригодится.
Однако камни с неба не посыпались, даже мелкие. Да и песка насыпалось не очень много.
* * *
На шестой день пришло время вылупляться птенцам. Молодые особи засуетились, набросились на останки взрослого воина травоядных, принялись терзать мертвую плоть, обдирать мясо с ребер. Мясо к этому времени кишело червями и личинками насекомых, а воняло так, что хоть корректируйся, но хищников вонь не смущала, как и то, что они пожирают разумное существо. Надрали мясо длинными лентами, разложили двумя рядами вдоль боков спящей матки, начали вылуплять птенцов. Брали яйцо у матки из-под бока, прикладывали ухо к скорлупе, слушали и либо клали обратно, потому что время еще не пришло, либо относили в сторону, пробивали скорлупу камнем, вынимали птенца и сразу совали мясную ленту ему в пасть. За первые три дня самостоятельной жизни птенцу положено полностью сожрать эту ленту, которая по весу больше его самого. Жуткое зрелище: голый неоперившийся страусенок с огромной пастью, как у глубоководного удильщика, грызет и жует, с другого конца гадит, а по мокрым клочковатым недоперьям ползают опарыши, ужас! Понятно, что это только с человеческой точки зрения ужас, сами аборигены видят процесс иначе, но тем не менее.
На седьмой день начали раскрываться куколки, на свет появились новые взрослые: четыре самца и две самки. На первый взгляд, они не изменились, разве что у самцов выросли половые члены, а в остальном те же голенастые зубастые страусы, но Чу И знал, что впечатление обманчиво, следующие три дня они будут жрать как не в себя и тела их изменятся, станут не быстрыми и проворными, а крепкими и могучими, не истребители, а танки, не разведчики, а убийцы. А самке, чье имя переводчик перевел как Небывалая, суждено стать второй маткой, после чего стая то ли начнет роиться, то ли нет, интересно понаблюдать, но водоросли все равно интереснее, потому что от них не только удовлетворится научное любопытство, но и практическая польза должна быть, а в наше время это редкость, потому что почти все, что можно открыть без интеллекта, уже открыто.
На одиннадцатый день стая снялась с места и отправилась в путь. Чу И ехал на загривке у матки, рядом шагал Ветреный Гриб, они беседовали. Чу И рассказывал Ветреному Грибу, что такое цивилизованный образ жизни, какие он дает преимущества и как его можно достичь.
- Охота - дело хорошее, - говорил Чу И, - но много пищи так не добыть. Луки и стрелы повышают продуктивность стаи раз в пять, загонная охота - еще раз в пять, но это предел. А в вашем случае даже этого предела не достичь, потому что ваша добыча такая же разумная, как вы сами. Перехватить в степи маленькую группу, наверное, не очень трудно, но много ли в степи таких групп? Мне показалось, что грибоядные стараются не покидать свои укрепления. Или я неправ?
- Ты прав, - вздохнул Ветреный Гриб. - Это случилось не очень давно, в те дни я уже жил. Раньше мясо бродило по степи стадами и обычно они были не настолько велики, чтобы стать неуязвимыми. Это было искусством: найти мясо, не позволить мясу найти тебя, разместить взрослых охотников в местах, удобных для засады, разведчиков выстроить в ловчую сеть, обеспечить связь и взаимодействие, чтобы в нужный момент ловушка захлопнулась и чтобы из нее не вышло живого мяса, способного рассказать другим стадам, как именно захлопнулась ловушка. Рано или поздно мясо все понимает - либо подросток прорвется из окружения, либо птенец поделится воспоминаниями, так иногда бывает, детская память туманна и трудновыразима словами, но бывают особи, которые справляются, а птенцы по-любому все видят сверху. Но когда все ловушки раскрыты и никто в стае не может придумать новых, тогда стая просто перекочевывает, совершает дальнее путешествие, в другом краю другое мясо, другие охотничьи традиции. Нашим предкам нечасто приходилось голодать, не так, как нам.