Вне имён

- Кому?

- Страшным сказкам.

- Что?

- Я пошутил. И...Сам не понимаю, во что мы ввязались. Но, пошла глобальная обработка человечества...Кто скорей успеет: мы или тени... Человечество вплотную предстоит встретиться с лучевыми формами жизни, всё только начинается.

- Так...Поподробней можно, с чем мы на этот раз столкнулись?

- Тогда, начну издалека. Все мы пытаемся облечь словами то, что происходит внутри и вокруг; но почти никогда не получается ничего, лишь деревянный забор из слов и каша из мыслей. Потому, мы, в одной из тайных пещер, под Прагой разрабатывали... передачу идей без слов. С помощью создания особого поля. Давно уже это было... Для чего? Можно сказать, так: чтобы это самое поле само сгенерировало у человека, на которого направлено, его собственные символы. Для поддержки его духа. Помогло выработать новые идеи. Уничтожило влияние направленной агрессию, боль и безнадежность, которая до самых краев наполняет этот мир.

- И...как, получилось?

- Поле, созданное приборами Предтеч, создало направляемые лучи... А те однажды вышли из-под контроля. Думаю, и до нас такое уже бывало. Направляемые лучи, созданные в лаборатории, становятся неуправляемыми. Блуждают, рождаются, выходят на поверхность... И действуют совершенно самостоятельно. Так, будто имеют разум и волю. Энергий, лучей в мире - довольно много. И не все из них земные, есть на Земле. Мы получили те, которых здесь нет в природе. Именно одно из неземных излучений способно активизировать клетки таким образом, что они становятся способными к постоянному омоложению. А еще, именно с помощью лучей, буквально в последние годы, мы научились создавать матрицу фильма - воспоминания, или фильма-воображения, которые проецируются, корректируются прямо у нас в голове, и закрепляются приборами. Тот, кто создает такой фильм - выбирает вариант корректировки, в каждом случае. И этот фильм, созданный в воображении, можно записать... И транслировать через сон. Передавая вместе с предметом другому человеку. Кроме того, именно лучевая энергия имеет доступ в параллельные миры. Это - просто другие волновые диапазоны. Соприкосновения различных волновых миров, вероятность создания чистой волны, происходят в определенных точках пространства, часто - в пещерах. Первые посвященные - те, кто уходили в пещеры, медитировали, и получали там свойство клеток организма, способность их омоложения, - стихийно встречались с лучевой жизнью иных миров... Словом, с лучевой энергией многое связано...

- Ну, быть может, разберусь потом. Пока что, ничего не понял.

- Разберешься, куда ты денешься? Ну, а теперь - мне пора... До встречи в Праге!

- До встречи.

Учитель вышел. Закрыл за собою дверь. И сразу, Арамис приоткрыл левый глаз. На его лице блуждала нахальная улыбка.

- Неназываемый, это кто был? - спросил он. И приоткрыл оба глаза.

- Мой Учитель, Сетон Космополит,- ответил Неназываемый.

- Тот самый Александр Сетон, которого спас из заключения поляк Михаил Сендзивой, алхимик, что открыл кислород? Но Сетон же умер, в1604году, кажется. Поскольку сильно был истерзан теми, кто его пытал, по приказу какого-то курфюста, чтобы вызнать тайну Философского камня. Я читал про алхимиков.

- Они инсценировали его смерть и Учителя увезли в те места, где смогли вновь поставить на ноги и омолодить. Специально пустили слух, что избитого до такой степени человека не спасет даже таинственный порошок. Потому, что Учителю надо было в очередной раз залечь на дно. Вдобавок, откуда и когда на сцене истории появляется сам Сетон, которого все зовут Космополитом, никто не знает. А зовут так, кстати, потому, что где его только не видели. Он был постоянно в разъездах. И на Николаса Фламеля он вполне похож, по описаниям... И многое знает о тех, более ранних, временах. Но, расспросами на эту тему я ему не докучал. Мне он представился как Космополит. И точка. Ты весь разговор слышал?

- Ага! - довольно улыбнулся Арамис.

Глава 7. Возвращение.

Неназываемый вновь и вновь вставал, бродил по кабинету. Ему не спалось. В Петербург он вернулся утром, но сюда пришел поздней ночью. Нужно было привести в порядок дела. Потом направился сюда, зная, что здесь Фанни. А ему... Так много ещё нужно было ей рассказать. И задать главный вопрос: поедет ли она с ним.

Именно в этой комнате, давно он не был. Очень давно. О многом напомнили ему эти стены. Так называемый, дом Набокова... Когда-то, еще задолго до Набоковых, он имел на этот дом официальные права...

Дом его высокой печали; смутных воспоминаний о прожитом, родном и далеком... Несомненно, тот мир был всё же более близок его сердцу, чем теперешний. Хотя, мир его всегда был расколот надвое: на жизнь до 1793 года - и жизнь после...

Он купил этот дом в Петербурге уже после дворца Юсуповой. Слава польского графа Монте-Кристо, обладателя несметных сокровищ, следовала здесь, в России, за ним по пятам.

Именно в Петербурге случайные, таинственные встречи заставили его вновь поверить, что он, всё же, жив. Хотя и, какой-то мистической, тайной и эфемерной, была эта жизнь.

Таким для него всегда был Петербург. Тайный, эфемерный и мистический город.

Здесь он снова втянулся в светскую жизнь; был на балах и приемах и даже стрелялся на дуэли... Странные здесь о нем ходили слухи и мифы. Но и они были довольно справедливы и правдивы - по сравнению с тем его образом, что сотворили так называемые "историки нового поколения". Постреволюционного поколения, хотя уже и Крестовский... был так на них похож. К счастью, ему было абсолютно всё равно, как его описывали "потомки". Чудеснее всего показалась ему статья о нем, на которую он случайно наткнулся в интернете. О том, как он, граф Валицкий, осенью 1793 года появился в Париже, в самый разгар якобинского террора, для того... чтобы за бесценок купить там вещи, вынесенные из дворцов: картины, скульптуры, золото, вазы и даже мебель...Скупал, в общем, всё подряд, крохобор.

Да уж... Помнил он до сих пор тот 1793. Не только антикварные вещи, но и человеческая жизнь, в то время полностью утратила всяческую ценность. В январе казнили Людовика. В октябре - Марию. И даже "друг народа" Марат был заколот в ванной, кажется, в июле, Шарлотой Корде. На улицах распевали "Са ира" и Марсельезу, откровенно предавались разврату, разбою, совершали убийства. Не переставая, работала гильотина. Казалось, мир померк и упал в пропасть в тот самый год...

Значит, он поехал туда погулять по Парижу? И, чтобы вывезти старый хлам для распродажи с аукциона? Да, приятная, по их мнению, была прогулка аристократа...

Воспоминания нахлынули на него внезапно.

*

- Прогнило всё, до самых основ. Аж душок пошел... А им всё казалось, что ничем не пахнет; что революция - она внезапно наступила, и села им на хвост. Да, она явилась - и смела их всех; тех, кто сидел на золоте и жировал, проедал добро народное... Всех - на помойку истории, - молодой француз, что сидел, в жалком сюртучишке, у самого окна, пробормотал эту фразу отчаянно, но тихо, себе под нос. Но потом вдруг вскочил, и заорал во весь голос:

- Да здравствует революция! Свобода! Франция!

Его крик подхватили, размножили многократно. Его еще более молодой товарищ посмотрел на друга с уважением. Плеснул ему в стакан немного красного вина из стоящей на столе бутылки; сам тоже выпил, не закусывая.

Где-то поблизости хором затянули "Са ира", все более воодушевляясь, и к концу вовсе вопили во всю ивановскую:

- Аристократа верёвка найдёт.

Дело пойдёт, дело пойдёт!

Аристократов повесит народ,

А не повесит, то разорвёт,

Не разорвёт так уж сожжёт.

Дело пойдёт, дело пойдёт!