Вне имён

Но моя сказка окончится нынче иначе; ведь я в ней власть. Все мы прекрасно знаем, что... "Сейчас не время улыбаться", "Чудес не бывает", "Жизнь тяжела"... Но, в моем собственном мире я распоряжаюсь сам.

...Королеве отрезали волосы и привели на место, которое называлось "эшафот".

- Здравствуйте, ваше величество! - палач вышел ей навстречу.

Она не ожидала этого, и потому наступила ему на ногу, продолжая движение.

- Извините, я нечаянно, - улыбнулась она.

"Только когда ты отдашь всё, что имеешь, ты станешь моей ученицей", - услышала она в голове голос.

В ней не было больше страха; его остригли вместе с волосами.

Мы не те, кем кажемся этому миру. Он сочиняет про нас сплетни, использует наши имена в своих целях, выдает нам документы и номера. Но, за пределами мира, его суетностью - мы те же, кто пришел в него однажды, и те, кто будет потом. Когда абсолютно всё закончится.

И мир... Совсем не таков, каким кажется.

"Ты готова"? - спросил голос.

"Да", - ответила королева.

И тогда, раньше, чем её голова слетела с плеч, она исчезла прочь со своего эшафота. И настоящее хлынуло в неё и унесло потоком. Она была жалкой песчинкой в этом безбрежном мире, среди миллионов звезд и галактик... Но внутри этой песчинки тоже была своя безбрежность, свой океан...

Времени нет, когда наступает внутреннее безмолвие - рождается новая Вселенная, или же черная дыра... Не всё ли равно, как назвать несуществующее?

Мальчик в углу шмыгнул носом, и вновь вернулся в границы восприятия.

- Что ты там... молчишь? Может, извинишься?

- В чем? - он действительно забыл.

- В чем? Ах ты, дрянной мальчишка! Извинись сейчас же, и сможешь выйти оттуда.

- Как?

- Повторяй за мной: мама, прости, я больше никогда не буду рисовать на стенах!

- Мама, прости, я больше никогда не буду рисовать на стенах...

- Ну... Выходи, что ли? Что ты там застрял?

Пралайя завершилась...

*

- Спасибо, Схимник, - поблагодарила Фанни.

- Тебе понравилось? - спросил он.

- Не знаю... Думаю, что это не то слово: понравилось. Просто, спасибо. За то, что вы есть, и... За то, что вы... такой вы странный.

- Пожалуй, это - самая страшная моя сказка.

- Вы... Роялист?

- Нет.

- А почему... Вы эту сказку считаете самой страшной?

- Потому, что самая страшная сказка человечества - это сказка о лучшем мире. Который непременно будет построен на чужой крови и боли. На уничтожении людей... с голубой кровью. Их уничтожали не потому, что уже не верили в существование этой крови: именно потому, что верили. Например, уничтожали сакральную, царскую кровь... Именно этим подтверждая, что она не такая, как у всех... Иначе, зачем убивать? Ну, доживала бы королева где-нибудь в провинции, в простом деревянном доме... Нет, не выйдет. Её надо непременно убить. Убить царей. Потом - элиту: ученых, поэтов, священников... Не потому, что такие же, равные, одинаковые. Именно - потому, что не такие. Эта странная легенда о королеве и пирожных... Даже, если они и были, эти нелепые слова - то говорили лишь о глупости. А не о чудовищной злобе. Но, лично я думаю, что это была лишь клевета на королеву. Она была иностранкой, и всё в этом дворце было растрачено до неё, и тот самый потоп, который "после нас", уже начался.

И думаю, что много бед принесло прокрустово ложе убийства царей и королей. Во имя равенств и братства.

А потому, я написал сказку - антипод, противоположность идеалу нашего времени. Противоположность идеальной сказке настоящего. Антисказку.

- А какова она, сказка нашего времени?

- Полностью противоположная. У меня - абстрактная королева. Образованная, культурная. Лишенная всех материальных благ... Подумайте, какова её противоположность.

- Человек, мужчина, имеющий физические, умственные или моральные недостатки. У которого есть абсолютно всё, включая виллу на Канарах... Это - сказка нашего времени?

- Да. Именно таков абсолютный идеал. К которому нас устремляют. Сказка про идиотика, но хорошего и весёлого, с белозубой улыбкой. У которого всё "так просто, так быстро и так вкусно". Которому грандиозно везет, и падают с неба деньги и блага.

- Б-рр... Страшненько. На самом деле, на уровне подсознания, за каждым преуспевающим дурачком... Прячется ограбленная, нищая королева. Закономерный итог тупикового развития... Благородная дама и рыцарь у её ног... Сменились одним лишь преуспевающим дурачком. Дальше просто ехать некуда. И будет этот Незнайка на Луне, на Марсе или в Солнечном городе - уже всё равно...

- Да. Всё равно.

- Прочитайте мне что-нибудь своё... Фанни, вы же пишете стихи?

- Как вы узнали?

- Никак. Пришло сейчас в голову...

- Ну... Тогда, прочитаю то, что, возможно, будет вам в тему...

Я - песчинка средь моря.

Я - море в песчинке...

Я рождаюсь, как только

Сгорю без остатка.

Зарождение - больно,

Но, на поединке

Мы по-прежнему смерти

Кидаем перчатку.

Не ищите здесь смысл:

безысходную пустошь

Орошают лишь слёзы,

и боль, и страданья.

Всё, что было с тобою,

И, возможно, что будет -

Не дарует ни истины, ни оправданья.

- Не дарует ни истины, ни оправданья, - эхом повторил Схимник.

Глава 3. Станция "Неизвестность".

Николай, не чувствуя реальности происходящего и ног под собою, в опьяняющей его, нахлынувшей радости, довольно долго бродил с Машей по городу; особенно долго они задержались возле Исаакия, потом - пошли вдоль набережной, глядя в темную, не замерзшую до сих пор воду Невы, сверкающую отраженными огнями фонарей. Тихо падали хлопья снега; ветра уже не было, вьюга утихла. К утру, должно быть, вся эта снежная сказка и вовсе растает.

Они проводили домой Владика, а сами решили погулять по городу. Кроме того, Николай зашел и к себе, и решил, что тут нужна будет даже не просто уборка, но капитальный ремонт... Квартира была в жутком состоянии.

Теперь Маша всё время рассказывала о чем-то, но Николай не мог сосредоточиться на разговоре, и только кивал и поддакивал, отрешенно и задумчиво. Слишком много информации сразу: зрительной, тактильной... Тело - своё и не своё... Еще непривычно вялое, непослушное...

Когда он попрощался с Машей у станции метро, отправился домой и подумал: "Завтра разберусь со всеми текущими проблемами. Сегодня - просто высплюсь". Тем более, вскоре к нему и Владику должны были приехать медики из центра, которым позвонит Неназываемый. Они договорились на десять.

Потом он зашел к Владику, и приготовил яичницу с колбасой, кофе. Владик поел, завернулся в одеяло, и почти сразу уснул. Николай засел за планшетом, прислонился спиной к дивану, сидя на полу, на свернутом одеяле. Он тоже чувствовал усталость, но кому-то нужно было дождаться врачей. Вскоре они приехали, первым делом осмотрели Николая, дали ему общеукрепляющее и вкололи несколько уколов. В целом, самочувствие стало вполне нормальным. Владика сразу будить не стали, только измерили давление, и остались с ним на ночь. А Николай ушел к себе.

И, как ни странно, сразу засел за компьютер. Спать перехотелось.