Страница 2 из 7
В этих краях никто не сомневался в правдивости песен. Они не были простой выдумкой. Заблудившиеся в лесу рассказывали, что своими глазами видели среди деревьев Ко́рпи, лесное божество. Бывало, дети хозяйки вод Ве́лламо, играя, ради смеха топили рыбаков. Боги, идущие по одним дорогам со смертными, не были чем-то невозможным. Кажется, иные сказки говорили даже и про саму Вейнамейну, правда, она с людьми водилась реже...
Айнору почему-то некстати вспомнилась песня о том, как один молодчик из смертных вёл себя с ней некрасиво, и богиня, умеющая постоять за себя, молотом вбила его по шею в землю. Да, за языком лучше последить...
- Ты куда шёл? - как ни в чём не бывало, спросила назвавшаяся дочерью главного из богов.
Ошеломлённый, Айнор кивком указал, куда.
Богиня просияла.
- Значит, нам по пути. Ну и славно, вместе веселее!
И дальше они действительно пошли вместе. Правда, Айнор так и не понял, зачем он нужен - этой Вейне (неужели и правда она?!), похоже, не было скучно и так. Разговора с попутчиком она больше не заводила, просто шагала рядом, спокойно и легко, с интересом разглядывая стены леса, обступившие тропу, и слушая птиц - может, искала, не попал ли ещё какой птенец в беду? Это было неловко и странно - без особой цели молча идти рядом с вроде как богиней, которая ничего не велит и не просит, но свернуть было некуда, и не было предлога отстать. В какой-то момент они миновали землянку охотника, но её хозяин, зачем-то копавший яму у корней берёзы чуть поодаль от своего жилища, проводил идущих таким тёмным взглядом, что остановиться рядом Айнор не решился.
Человек шёл по лесу куда глаза глядят и встретил дочь бога солнца. Какой-то на редкость глупый зачин, честное слово, ни сказки, ни песни так не начинают... Впрочем, твоя-то началась не сейчас и не здесь, но Айнор вовремя посадил память на цепь. Такую сказку всё равно не расскажешь детям. Даже мёртвым.
Вечер, немного разогнавший тучи, застал путников на опушке леса. Когда под сенью последних деревьев поселились сумерки, Вейнамейна сказала:
- Стемнеет скоро. Давай остановимся.
Она бросила Айнору мешочек с огнивом и вытащила из-за пояся до поры до времени скрытый под медвежьим плащом увесистый молот - Айнор такой, наверное, и не поднял бы.
- Разведи огонь. С меня ужин.
К счастью, вокруг хватало сухих веток, ветер молчал, и скоро между двух розовых от заката сосен затрещал костёр. Вейнамейна вернулась, когда рыжее солнце склонилось к самой земле; упитанный кабанчик с разбитым черепом свисал с её плеча так же непринуждённо, как у других женщин накидка или платок.
- У тебя усталый вид, - заметила она, бросая добычу наземь. - Издалека?
- Да, - нехотя сказал Айнор, надеясь, что она не станет спрашивать больше.
- Я тоже редко в этих краях бываю, - призналась богиня, усаживаясь и доставая откуда-то нож. - Но Маррас попросил...
Айнор вздрогнул. Хозяина края мёртвых только ночью и поминать!..
- У него сбежал мертвец, - как ни в чём не бывало, поведала Вейна. Она бросила взгляд на Айнора и рассмеялась. - Не пугайся так! У ваших сказок от страха глаза велики, даже если ты вдруг его встретишь, он сможет причинить не больше вреда, чем живой. Но всё равно непорядок...
Она прищурилась на заалевшее небо и задумчиво проговорила словно сама себе:
- Красивый сегодня закат... Знаешь, когда я была помладше, любила по утрам сидеть рядом и смотреть, как папа раздувает угли в солнце... - Она вздохнула. - Он очень постарел, ещё бы, столько веков... Разжигать солнце теперь единственное его дело, его он никому не доверит. А за всем остальным мы следим, молодые... Я вот - за небом. Ну, чтобы не прохудилось нигде, опять же, новые звёзды взамен упавших, и луну каждый месяц съедает ржавчина, новая нужна...
- А радуга? - неожиданно для себя спросил Айнор.
- Это дочери Велламо после дождя расправляют своё полотно. Правда, красивое? Они знатные ткачихи, - Вейна смущённо улыбнулась. - А я вот ткать совсем не умею...
Кабана она разделала быстро и ловко - сильные руки сдирали с туши шкуру так же легко, как кожуру с печёной репы. Поджаренное на прутиках мясо было вкусным, Айнор лет сто, наверное, такого не ел. Хозяева, пускавшие его на ночлег, обычно потчевали гостя хлебом или кашей, спасибо им и на том; наверное, он мог бы поймать что-нибудь сам, даже дети умели ставить силки на птиц и зайцев, но у него никогда не было сил. Ящерица. Вот кем он себя чувствовал - вялой сонной ящерицей на остывшем за ночь камне...
Во сне Айнор тонул.
Вода была всюду, чёрная, мутная вода, перед глазами темнота и пузыри, но, солнца ради, куда же подевалось дно, оно ведь было, только что было, а теперь там, внизу, голодная пропасть, бездонная, до самого сердца мира-...
Он проснулся, захлёбываясь ужасом, и не смог заставить себя умыться из безобидного ручейка, текущего из-под сосновых корней.
Самозваная богиня не развеялась, как сон - она всё ещё была здесь, и они пошли вместе и дальше. В прохладном утреннем свете её волосы, короче, чем у иного мужчины, пожалуй, и впрямь были серебряными - не светлыми, не седыми, а серыми, как пепел. И глаза тоже серые, но темней...
Когда пару часов спустя на их пути встала очередная деревушка, Айнор решил, что пора со всем этим кончать.
- Вот я и пришёл, - бесстрастно солгал он у угла первого из домов.
- Да? Тебе сюда? - Вейнамейна окинула рассеянным взглядом дерновые крыши и ладные срубы. - Ну ладно. Удачи!
- И тебе.
Айнор очень надеялся, что она не решит задержаться в селении и просто пойдёт дальше. Так и случилось: богиня зашагала своей дорогой, а Айнор, вздохнув чуть свободнее, наугад побрёл меж чужих плетёных оград, рассеянно пытаясь понять, что же это было. Да, сказки не получилось...
Ему следовало повернуть назад сразу, как только он расслышал доносящиеся спереди стоны, но он почему-то не повернул. На открытое место меж трёх домов вытащили стол, а на нём - Айнор разглядел их, и ему стало плохо - лежали свёртки белой ткани. Не как взрослый мертвец - поперёк... Шесть? Восемь? Он не разглядел - заслоняли спины толпящихся вокруг людей. Ропот и плач сливались в один неясный гул; у какой-то молодухи на руках заходился криком ребёнок - ну что она, в самом деле, оставила бы дома...
- ... вчера ещё был здоров! Ел, агукал, смеялся!..
- ... третьего дня мёртвенького родила...
- ... сошла с ума!.. Своих детей нет, так норовит наших забрать поскорее!..
Младенец на руках у матери вдруг захлебнулся и умолк. Та заглянула в крошечное лицо - и закричала уже сама, неистово, мучительно. Да что же это-...
Айнор увидел достаточно.
Он развернулся, чтобы уйти, и налетел на одного из поселян. Крупный бородач хмуро рыкнул:
- Гляди, куда прёшь!.. - и хотел было плюнуть пришельцу под ноги, но глянул вниз - и поперхнулся.
- Тень!.. - хрипло выдохнул он. - Т-тени-то нет!.. Мёртвый! Мёртвы-ыый!..
Тень. Айнор похолодел, словно и впрямь остывший.
Тень. Думал ли он о своей тени, когда, не помня себя, бежал от берега мёртвой реки через мёртвый лес? Когда на голых ветвях, хлещущих его по лицу, появились хвоя и листья? Когда впереди, настоящий, тёплый, невозможный, невозможный, замерцал огонь человеческого жилья?
Нет. Ни тогда, ни после. Серая смурь близкой осени съедала тени даже у тех, у кого они были, и, в конце концов, солнце видит, Айнору было не до того...
А ведь знал же. Все знали с детства. Долгим зимним вечером нет ничего слаще страшных сказок о злых волках и покойниках, не пожелавших лежать смирно, после которых ночью вздрагиваешь от каждого вздоха ветра за стеной...
Вейнамейна сказала, что мёртвый не опаснее, чем живой, но их сказки считали иначе. Их сказки учили бояться и ненавидеть.
Дальше всё случилось так быстро. Он успел подумать, что его будут бить. Остервенело, до крови, если смогут - до смерти, давая выход сгустившемуся вокруг горю и страху. Айнор мгновенно оказался в центре толпы; кто-то свирепым толчком сбил его на землю, в воздух, заслоняя небо, поднялись кулаки и камни, и он скорчился, ожидая ударов ногами, но тут кто-то надрывно крикнул: