The Sharpest Lives

Джо и Ди за белы рученьки уводят меня на кухню, по дороге объясняя, что мы будем готовить пиццу. О’кей, пицца — дело хорошее. Но только мы начинаем, в кухню влетает Энни с камерой — точно, она всё снимает.

— Здравствуйте-здравствуйте, с вами Энни Креста и моё шоу «Готовим на радость животу!» Сегодня у нас в гостях три потрясающих повара — Китнисс Эвердин, Джоанна Мейсон и Диадема Флоренс. И готовить мы будем пиццу с ананасами!

В общем, дело закончилось тем, что мы все были в муке, Джоанна съела почти целую банку ананасов в процессе готовки (благо ещё одна банка нашлась), Ди на волосы прилетела ветчина, а у меня «взяли интервью» на тему «Как вы относитесь к ущемлению прав дрожжей». Зато — довольные.

Но это ещё не конец.

Диадема, которая, как выяснилось, решила поступать на модельера, взялась сооружать нам наряды. И ладно бы она ограничилась вещами, заботливо предоставленными (читайте — с кровью от сердца оторванными) Джоанной, так нет, надо ещё подручные материалы использовать. В итоге получилось нечто такое, за что Мейсон её чуть не поколотила, Энни почти в обморок хлопнулась, я покрутила пальцем у виска, а сама модельер осталась жутко довольна.

У меня на голове красовалось полотенце, завязанное, как у индуса, огромная белая рубашка брата Джоанны, а из-под этого всего кокетливо выглядывала розовая метёлка для пыли (Ди объяснила, что я Киса, поэтому надо мне хвостик). Энни намазали лицо чёрным скрабом, завернули в пёстрый огромный шарф и на голову надели пластиковую миску (принцесса племени Тумба-Юмба). Джоанне, наоборот, лицо натёрли пудрой, нарисовали жуткие синяки под глазами, с головы до ног обмотали мусорными мешками и в руки для устрашения всунули швабру (на что Мейсон верещала, что если смерть, то только с топором, никаких швабр, и это вообще по части Катона, на что я снова загрустила). А сама Диадема завернулась в розовый халат, в волосы воткнула несколько карандашей, вместо веера прихватила веник и заявила, что уезжает в Японию.

И тут, по закону подлости, кто-то звонит в дверь…

Джо вскакивает, как током шибанутая, и

несётся открывать, попутно ругаясь и спотыкаясь о свой наряд. Мы все идём за ней, но, когда обнаруживаем, кого там принесло…

— Ф-ф-финник? - лепечет Энни.

И тут Одэйр как заорёт!

— ТВОЮ МАТЬ, ЭТО СМЕРТЬ, СМЕРТЬ МОЯ ПРИШЛА, Я ЕЩЁ СЛИШКОМ МОЛОД И КРАСИВ, Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!!!

— Эй, тише, — еле сдерживает смех Джоанна, — это всего лишь я.

— Тьфу ты, Мейсон, ты Сатану вызывала? Тебя увидишь, в лучшем случае в штаны наложить. Про Эвердин вообще молчу, потому что не смотрю. А вообще надо было ещё Марвела позвать, его тут такая симпатичная гейша ждёт, оказывается.

Но тут он снова застывает, потому что видит Энни.

— Что они с тобой сделали?

— Это просто маска для лица, успокойся, — закатывает глаза «симпатичная гейша».

***

Приведя себя в нормальный вид, мы заваливаемся в комнату Джоанны и все впятером располагаемся на огромной кровати.

— А чего ты вообще решил приехать? — спрашивает Джо у Финника, разливая по бокалам вино.

— Сладенькая моя видео ваше выложила, я посмотрел и тоже пиццы захотел, — признаётся Одэйр, а Энни краснеет, когда все взгляды обращаются на неё.

— Ладно-ладно, поняла, удалю.

Вот уже проходит где-то полчаса, мы соображаем бутылочку вина, больше решаем не начинать, а то, цитирую Ди, опять какую-то фигню натворим. Поэтому мы начинаем задушевный разговор о личной жизни.

— Кит, если тебе это неприятно, то мы не будем, — обеспокоенно говорит Финник, которого посвятили в ситуацию, и он лично обещал надрать Катону задницу за всё это, но я только отрицательно качаю головой — я ж мазохистка, что бы и нет.

— Ну, тогда я расскажу, как познакомилась со своим сладким, — Энни чмокает своего «верного-благоверного» в щёку и начинает, — я иду по парку, к школе, и тут меня кто-то на руки резко поднимает. Я в шоке, а этот смеётся и говорит, с первым сентября, красотка, теперь ты моя девушка! Я ещё больше в шоке, но с тех пор мы вместе, представляешь?

— Ой, а знаешь, а как мы с Марвелом начали встречаться? Не поверите, — оживляется Ди, — это было летом. Я, значит, сижу у себя в комнате, читаю. Вдруг стук в окно, я встаю и вижу этого товарища на своём подоконнике с внешней стороны с розой в зубах! Язык, бедный, уколол, но признался и встречаться предложил.

Мы с «четой Одэйров» покатываемся со смеху, а Джо с видом знающего человека произносит:

— Ну, любовь любовью, а у меня всё прозаично. Влюбилась, как дура. А ему ты, Китнисс, нравишься. Счастливая.

У меня глаза чуть не выпадают.

— Что ты так смотришь, да, Гейл мне нравится, и что? — пожимает плечами Джоанна, — и не подумай, что я тебя виню. Ни в коем случае. А самое главное, он ни о чём не подозревает. Ну, может, и к лучшему.

— Как это не знает? — удивляется Ди, — почему не сказала?

Мейсон фыркает:

— Ага, конечно. Нет, пусть лучше живёт в счастливом неведении.

— Нет, так дело не пойдёт, — заявляет Энни, — спорим, вы на выпускной пойдёте как парень и девушка?

— Не представляю, как вы это сделаете, но допустим, — Джо пожимает ей руку, — на что спорим?

— На шоколадный торт, — предлагает Финник.

— Да отлично вообще! Эннз, можешь уже начинать готовить, потому что всё равно ничего у нас ничего не получится, но хоть торта поем.

— Ещё как получится, — хитро улыбается Энни, а я непроизвольно хихикаю.

***

Уже глубокая ночь, по идее, я должна была спать, но сна у меня ни в одном глазу. Мысли разные в голову лезут. О Катоне. О Джоанне с Гейлом. Да ещё та самая Мейсон храпит, как ядерный реактор — меня за дуру, видно, взяли, никто больше не хотел с ней ночевать.

Я встаю, закутываюсь в плед и тихо пробираюсь на кухню. Темно, я даже тапочек своих не вижу, поэтому, наткнувшись на что-то живое, я вскрикиваю.

— Тише, Китнисс, — шепчет голос Финника, — это всего лишь я.

Включается маленький светильник, и я вижу, что врезалась действительно в Одэйра, а не в чудище какое-нибудь.

— Что не спишь? — я присаживаюсь на диван.

— Да не хочется что-то, а ты?

— У меня Джоанна храпит, — киваю я в сторону коридора. Кстати, и здесь её слышно! — да и мысли всякие.

— Китнисс, — Финник садится рядом со мной, — я, честно, говоря, был в шоке, когда узнал про вас с Катоном. Он, конечно, придурок, но такого от него никто не ожидал. Это же он предложил расстаться?

— Ну, вообще-то на время пока, — вздыхаю я, — но да, он. Сказал, что я только и жду подходящего момента, чтобы его кинуть и найти какого-нибудь пловца, поэтому нам надо отдохнуть друг от друга и подумать о своём поведении. Но, скорее всего, это значит, что подумать надо мне, а он так и останется ревнивым идиотом.

— Он тебе не рассказывал про Мирту? — спрашивает Финник после недолгого молчания.

— Я как-то спросила, он сказал, что это слишком больная тема, и лучше не говорить об этом.

— Это, конечно, так, — произносит Одэйр, — но если бы ты знала, то, наверное, лучше бы поняла его ревность. Они с Миртой встречались весь прошлый год, он в неё влюбился, а она им крутила, как хотела, вот и докрутилась, что однажды, на этом самом диване, Катон нашёл её полуголой и спящей на каком-то футболисте из выпускного класса. Он простил Мирту…

— Вот уж действительно придурок, — фыркаю я, не выдержав.

— В этом я с тобой согласен, — кивает Одэйр, — потому что потом она ему опять изменила. Уже с другим парнем и тоже на вечеринке. И после этого ревность у него через край бьёт, очевидно. Наверное, думает, что ты так же с ним можешь поступить.

— Но я не Мирта, я не собиралась его предавать!

— Я-то это понимаю, но попробуй это объяснить нашему параноику, — отвечает парень, — но я уверен, у вас всё будет хорошо. Тебе нужно просто с ним поговорить и объяснить всё, как есть. А, может быть, сначала действительно подождать какое-то время. Но всё равно, я готов поспорить, что вы будете опять вместе.