Страница 147 из 176
- Нам их не взять. – Хорхе накручивал ус на палец.
- Скажи ему. – Велел Ерекон Велемиру.
- Оппозиция на нашей стороне.
- С чего ты взял?
- Просто знаю. – Соврал чародей. Хорхе видел, что тот врет. И пусть Велемир опустил глаза, скрывая что-то, понял главное – у Майорина получилось. Оппозиция услышала предложение и его приняла.
Велемир вернулся в шатер воеводы, протянул руки к костру, из-за заклинания, вытягивающего дым наружу, над костром стоял серый черный клубящийся столб.
- Как ты?
- Ничего. – Химера сидела, завернувшись в одеяло, но даже под толстым сукном видно было выступающие крылья. – Пап… - Наля замолкла, а потом скороговоркой произнесла. – Пап, ты меня теперь ненавидишь?
- За что, дочка?
- Я… больше не человек…
- А ты себя ненавидишь? – спросил Велимир.
- Нет. Я привыкла.
- Вот и я привыкну. – Чародей устроился на топчане, и прикрыл глаза. Наля сидела, обняв колени, по привычке она расправила крылья и укрыла ими плечи. В тюрьме одеял не было.
Когда человеку приснился кошмар, первое желание при пробуждении – ощутить, что реальность намного лучше. Убедиться в этом. Удостовериться.
Чтобы глубинные страхи или воспоминания уползли в толщу подсознания и оставили в покое.
Но сегодня воспоминания смешались со страхами, слились в единый ужас. Айрин не подскочила, не закричала, просто распахнула глаза и часто задышала, будто весь сон у нее не было такой возможности. Справа спал Орм, слева Валья. Оба слегка похрапывали. Длинный лежак на десять человек с одной стороны укрывал от ветра и осадков навес, с другой горел костер. У огня, тихо переговариваясь, сидела ночная смена. В темноте поблескивал щит.
Айрин села, осторожно, чтобы не потревожить соседей, выбралась из-под одеял, сразу ощутив резкий здешний мороз.
Кто-то заботливо подложил ей под голову кожух и сапоги – чтобы не промерзли. Девушка споро натянула одежку и дрожащими пальцами принялась стягивать шнурки на сапогах.
Ее колотило. Реальность была пострашнее кошмара.
Знакомых у костра не было. Вернее давних знакомых, новых хоть отбавляй, но Айрин почти никого не помнила по именам. Она тихонечко приткнулась в сторонке, глубже натянув капюшон, на нее никто не обратил внимания.
«Вот так подсядет цитаделец и никто его не заметит», – пронеслось в голове.
- Эй, ты кто? – парень разливший горячий грог подозрительно на нее покосился. Пришлось поднять на него глаза. – А… дочка Ерекона. Давай кружку.
Айрин пошарила под бревном, поискала кружку. Нашла, кружка была грязной, Айрин в нее подула, решила – хватит, и подставила под половник. В грог не доложили всего. Зато он обжигал нёбо и немного грел желудок.
Её перестало трясти. Заныл мочевой пузырь, напоминая – она все еще жива. Пришлось последовать совету нутра и пойти по натоптанной тропинке к вонючему шалашику. У шалашика стоял замороженный караульный, на нос он натянул шерстяной платок, тот давно уже покрылся изморозью, как брови и ресницы его носителя.
Ерекон велел установить эту будочку, чтобы ратники не шастали по лесу или наоборот не загадили всю территорию лагеря. Караульного меняли каждый час, иначе околел бы.
- Кто идет?
- Я – Айрин.
- А… Там Льерка вырвало, замерзло не оскользнись.
- Спасибо.
Мороз немного смирял запах, а присутствие мужчины рядом желание справить нужду. Стоило Айрин почти заставить себя, как соскучившийся караульный доверительно ей сообщил:
- Завтра пойдем в наступление. Велели побудку затемно давать.
Айрин выругалась про себя, зад мерз.
- Спать осталось два часа. Командир Хорхе сказал, штурмовать будем любыми средствами.
Удалось. Она торопливо натянула штаны, волшебно теплые.
- Эй, меня меняют скоро.
- Рада за тебя.
- Может, отойдем?
- Обалдел? – опешила Айрин.
- Я два месяца в этом походе. А завтра помирать может придется. Отойдем, а?
- Пусть лучше у тебя будет повод выжить. – Посоветовала ему девушка.
- Ну и дура. – Буркнул караульный. – Тебя тоже могут убить.
- А что есть разница, умирать оттраханной или не оттраханной?
- Как хочешь.
Айрин зачем-то пожала плечами и пошла обратно к костру. Умирать не хотелось, никакой. Интересно, мог ли подобное спросить Майорин?
Нет, не мог. Хотя может так и думал, но был на порядок умнее, прикрывая грубую суть налетом… чего?
Умел ведь все обставить, гад, размышляла Айрин. А потом замерла и себя поправила: умеет. Умеет.
Он жив. Должен быть жив. А иначе…
Иначе ее сон был не просто кошмаром.
Тыловой лагерь опустел, Валья вглядывался в предрассветную дымку, куда канули колдуны. Валье было страшно.
Когда они собирались он подошел к Айрин, затягивающей ножны на дохе и задал ей вопрос:
- Ты боишься смерти?
- Очень. – Сказала она не раздумывая, до страшного спокойным голосом и затянула пряжку на еще одну дырочку.
Теперь это «очень» звенело в ушах, не давало покоя, мешало наблюдать. Валье хотелось их остановить, крикнуть, что можно решить миром.
Напомнить, что любая война кончается переговорами, потребовать прекратить безумие. Но они шли, уверенные в своем праве, сосредоточенные и упрямые. Готовые напомнить всему миру, что есть законы, нарушение коих карается смертью.