Страница 50 из 110
- Знаешь, кто это был? - тихо спросил Виктор у костра.
- Кто? - Василь повернул к нему голову.
- Эзотерический инквизитор, - последовал ответ.
Глава 20. Так вот ты какой!
...На следующее утро Василь с трудом разлепил глаза. Поспать ему удалось часа четыре, не больше. Сквозь филигранные листья липы пробивался тоненькими лучиками слабый солнечный свет. Василь не сразу понял, что находится в положении весьма странном: он лежал как бревно, положенное своими краями на две доски... То есть, он завис между двумя противоположными лавочками: концы ног - на одной, а голова - на другой. И в таком положении он спал! Сверху чья-то добрая душа накинула на него старую ватную куртку.
Василь попытался припомнить события прошлой ночи. И оказалось, что её окончание он помнил смутно.
Выйдя из лагеря анастасиевцев, когда они обсушились там у костра, они с Виктором двинули назад по отчётливо видной в свете луны грунтовой дороге. Виктор, не доходя немного до лагерного костра, повёл Василя на ближайший дольмен, где должны были ночевать сегодня Николай и дядя Юра.
Потом Виктор, шедший впереди по узкой тропе, приостановился. Он пропустил Василя вперед. И при этом неожиданно и громко проорал ему в левое ухо:
- Василь! Я тебя, наконец, раскусил!
Василь вздрогнул от неожиданности, отпрянул от Виктора и остановился.
- Нет, ты не останавливайся, иди, иди! А то вовремя не успеем! - сказал Виктор.
Василь двинулся дальше.
- Главная твоя беда, как, впрочем, и многих - ты не хочешь жить всерьёз, - сказал Виктор в спину Василя. Ты думаешь, что это всё - лишь репетиция, а настоящая жизнь будет где-то не здесь и не сейчас.
Василь не возражал.
- Ты думаешь, что можно филонить, прикрываясь пивом, водкой, девочками, компьютерными игрушками, расслабухой, работой - и называть это жизнью. Своей жизнью. Духовная работа - отдельно, а жизнь - отдельно.
- Может, и так, - согласился Василь.
- И пусть тебе прокручивают те её серии, которые хотят: мультики - так мультики, рекламу - так рекламу, порнографию - так порнографию. Ты не хочешь сказать миру: стоп! Выключить этот грёбанный телевизор, держа руку на пульте, - продолжил Виктор. - Дело именно в этом: рука должна быть на пульте! Ты хочешь любить, не любя, работать, не работая... И ещё скажешь, что это всё - не от тебя зависело, и за всё это ты не отвечаешь! Ты - это лишь то белое и пушистое, что сидит глубоко внутри и сюда носа не кажет! Ты можешь сколько угодно времени толковать о планете серебряных струн или даже, ради самоутверждения, пару раз вытащить кого-нибудь из ментального дерьма, ты можешь даже читать книги про Карлоса Кастанеду... И кого ты этим удивишь? Хочешь сказать, что ты сам никогда не бываешь в дерьме, ты ведь такой продвинутый! Сплошной смайл во все зубы и сплошной Карнеги! "Как разбогатеть и завести себе массу друзей!" - и Виктор, выйдя вперёд, прошелся перед Василём, изображая неприличную походку, балансируя задом.
- ...А в самом деле, тебе на всё наплевать, не только на всех своих друзей со всеми их проблемами - но и на себя самого. Ты просто плывешь по течению. Тебе скучно. Ты даже пассами занялся от скуки. Тебе и на них наплевать, по большому счету.
- Это почему же? - мрачно спросил Василь.
- Это потому, что ты и в пассы не вкладываешь душу! Действуя, как некий эзотерический киборг. Ты при этом - не здесь и не сейчас, а в глубокой прострации. Пассы для тебя - лишь разновидность физзарядки или бодибилдинга. Ты думаешь, если сказано, что во время пассов не надо видеть или представлять себе энергии, то и живым человеком при этом быть не обязательно?
- Ну, почему же..., - возразил Василь.
- Стоп! Я не закончил! - Виктор вошел в раж. - Ты никогда не отделаешься при этом от единого энергетического корыта, из которого мы все вбираем энергии пупком, хапая их друг у друга... Ты обречён быть зависимым и уязвимым. И ты не вывернешься наизнанку, не станешь настоящим видящим, настоящим человеком знания. Эти наивные магнитчики, над которыми ты смеёшься, всё же живут всерьёз и пытаются всерьёз соединить в себе силы неба и силы земли. Они и то ближе к состоянию магов и видящих, чем ты. Они работают с полной отдачей. Они действительно подключают своё энергетическое тело одновременно к двум потокам: земли и неба... Им такое начинает свистеть! А ты... Ты просто выполняешь не энергетические пассы, а заученные движения, выполняешь автоматически. А в действительности - без всякого намерения. Так как, и вся твоя жизнь проходит без всякого намерения. Всё в тебе говорит о полном его отсутствии!
За время разговора они дошли по узенькой тропке до небольшой полянки, видимой через просвет между деревьями и освещаемой сейчас луной. Не доходя до этой полянки, Виктор остановился.
- Делай сейчас пассы вместе со мной. Ты их знаешь. Только теперь - делай их так, будто от этого зависит твоя жизнь. Здесь и сейчас! И - да воссоединится небо и земля!
Повторяя движения за Виктором, Василь "захватил" что-то над своей головой и стал "спускать" вниз. Затем он "захватил" что-то внизу и поднял вверх. Минута - и он услышал звон в ушах. Затем свело желудок, и он почувствовал, что его вот-вот вырвет. Он перестал видеть обращённое к нему лицо Виктора, от которого видимыми ему остались только глаза.
Василю стало плохо. Его почему-то мутило.
- Пойдем! - сказал Виктор, - Мы почти пришли. На этой полянке - дольмен.
Василь пошёл за Виктором дальше и вскоре увидел сидевшего прямо на дольмене, в позе лотоса, дядю Юру. Он читал молитву Франциска Ассизского. Впереди дольмена, у его круглого входа, подняв руки к небу, стоял Николай. Над дольменом и дядей Юрой возвышался ровный и широкий столб белого света, уходящий в звёздное небо.
- Ведь кто дает, тот получает,
Кто сам себя забывает, тот находит,
Кто прощает, тот будет прощён,
Кто сам в себе умирает,
Тот пробудится для новой жизни.
И если мы в тебе умираем,
Мы входим в вечную жизнь.
И вдруг у Василя зашумело в ушах. Зазвенели вокруг маленькие светящиеся мушки, больно впиваясь со всех сторон в тело. Изображение мира исчезло. Вместо полянки он теперь видел вибрирующие и переливающиеся, длинные, бесконечные нити синеватого, красноватого, золотистого цветов, а между ними - большие шары, похожие на мыльные пузыри с радужной оболочкой. Всё стало понятно и просто, будто так было всегда, будто ему открылась теперь истина, которая была, есть и будет после... Этим небывалым чувством хотелось поделиться с кем-нибудь, рассказать, как это здорово. Но никого рядом не было. Совсем никого. И Василь не знал, где был он сам...
Как он оказался у костра, в лагере, Василь не помнил. Он ничего дальше не помнил и ощущал себя полными дровами. И действительно деревянный, как полено, он и проспал... Бревном. А проснувшись, соскользнул задницей вниз и теперь сидел на земле и тупо смотрел по сторонам.
Потом протер глаза, поднялся и присел на лавочку.
В это время от реки к костру поднимался Виктор, неся только что помытую посуду и котелок.
- Так вот ты какой, северный олень! - вместо "доброго утра", крикнул он Василю оттуда, снизу.
И Василь, неожиданно для себя самого, дико, с каким-то подхрюкиванием, захохотал.
Глава 21. Свидетель.