Страница 43 из 110
Наталья повесила и второй котелок на крюк над огнём: чтобы заварить новый чай. Она чувствовала себя как-то неловко, под чужим, наблюдающим взглядом. Тем временем, Владимир Сергеевич нравоучительно произнёс:
- Человек - это не то, что в него входит, а то, что из него выходит.
Изрекая это, поднял вверх указательный палец. Подождал реакции. Но она не последовала. И тогда он, не спеша, обиженно удалился.
- Кажется, он что-то важное хотел донести. Наверное, то, что все мы - дерьмо. Но так тонко... Так по-французски, - не выдержала, не оставив фразу без своего комментария, Наталья.
Тётя Роза хихикнула. А вскоре и она удалилась: кто-то принес ей найденный в кустах тапок.
У костра остались только Наталья и Сергей. Они ждали, когда закипит вода, чтобы заварить чай. В это время к ним подошла пожилая худенькая женщина в белом платочке, с печальными умными глазами. Она вела за руку мальчика лет семи.
- Можно, мы здесь, на бревне, около костра посидим? - спросила она. - А то, сейчас около палаток - так шумно. Да и мешаем мы всем, не одни же в палатке живём. Лучше бы, посидеть здесь пока, чтобы под ногами не путаться.
- Конечно, можно, - сказала Наталья.
- Бабушка, я пока на полянке поиграю, - сказал мальчик. - Можно?
- Что, не сидится? Ну, пойди, побегай немножко, ладно! - разрешила та.
Мальчик сразу убежал.
- Когда-то я сюда первый раз приехала, чтобы духовное общение получить. Научиться внутренней работе, - без предисловий, начала их новая собеседница. - А сейчас... Просто потому, что очень мне тяжело. Так получилось, что я одна с внуком осталась. Никого у нас больше нет, - она немного помолчала. - И приехала я сюда теперь уже совсем за другим...
- А - зачем тогда? - спросил Сергей.
- Терпению научиться, - ответила женщина. - Бывает, сижу в четырёх стенах, внука жду из школы... Он у меня хороший, только очень буйный, резвый. Многие считают - невоспитанный. Гуляет подолгу во дворе. Выдумщик - страсть какой. Все ребята вокруг него толпами ходят, ждут, какую он ещё игру придумает. И талант большой у него есть - рисовать очень любит. Каждый день что-либо рисует, и хорошо получается... Так вот, сижу я, значит, дома, внука жду. Молитву тихую совершаю. Обед готовлю, рукоделием каким занимаюсь, а, как надо выйти - страшно становится. В магазин сходить, мусор вынести... Выхожу из подъезда - как на пытку иду. Как на казнь: сквозь строй соседей. Они вслед смотрят, шепчутся. Гордячкой кличут. За что? Злобно так смотрят. Выискивают, чем бы зацепить, что бы обидное сказать. Может, я что-то не так делаю, что люди ко мне так плохо относятся? Что-то надо менять в жизни, так я решила. А то и Дениске будет через меня плохо. Не примут и его люди. И, наконец, я поняла, что в моём поведении что-то болезненное есть. Ведь я уже стала как можно реже в магазин ходить. И мусор выносить только рано-рано утром. Бывает, выглянешь за дверь, прислушаешься - вроде нет никого. И - бегом! Если никого так и не встретится, то бурную радость испытываешь. Но, чаще всего, будто специально подстерегают. Обязательно кто-нибудь тоже высунется. И вот, я поняла, что мне не просто нужно что-то менять, но менять резко, немедленно, безоговорочно. А потому, собралась, взяла Дениску - и вот мы здесь, на Поляне. Мы раньше всех сюда приехали. Одновременно с Сан Санычем. Но только теперь поняла, зачем я здесь... Когда столько народа понаехало. Терпению мне надо научиться здесь, терпению...
- Да, для этого здесь - хорошая школа, - улыбнулась Наталья.
- Только вы здесь не всех слушайте. Особенно, когда дают советы, как воспитывать внука, - заметил Сергей.
- Да это я знаю, - ответила бабулька. - Худо-бедно, но научилась я на старости лет немного в людях разбираться. Многих насквозь вижу. Но, молитву в душе творю - и улыбаюсь всем в ответ. А Дениску в обиду не дам. Ты вот чему лучше меня научи: как медитировать... Ты ведь, наверное, умеешь, - вдруг попросила она Сергея.
- Уметь-то немного умею... Востоком увлекался, какую-то связь внутреннюю со всем этим чувствую. Но, вот чтобы кого-нибудь научить... Не могу, наверное. Да и вы, скорее всего, о медитации больше моего знаете, - смутился Сергей.
- Может, и знаю. Книжек много разных-всяких про неё прочитала. Но ведь истинность чувств своих чувствами других людей всяк проверять должен. Иначе можно впасть в прелесть всякую. Мне надо знать, на верном ли я пути. А вы, я вижу, люди искренние, честные. Поделиться с вами хочется своим, задушевным. И про медитацию спросить.
- А может, вам лучше молитва подходит?- спросил Сергей.
- Ну, и такой ответ я уже слыхала... Что не в нашей это культуре: медитировать. Там, на востоке, люди тысячелетиями эту практику нарабатывали, а мы, русские, хотим всего и сразу... И всё ж...Хочется чего-то светлого. Молитвы без слов.
- Я не к тому, что не дано, что не в культуре, - смутился Сергей. - Быть может, молиться просто удобнее...
- Потому, что она - со словами? Но ведь часто мы многое и без слов понимаем. И чувствуем. И я вдруг почувствовала, что в другое время мы продолжим этот разговор, он - будет.
- Ну, что ж... Может, нас сведет еще когда-нибудь судьба, и выйдет этот разговор, про медитацию, - улыбнулся Сергей.
- Ну, а пока я, пожалуй, пойду. Поищу внука. Мы с ним каждый вечер обязательно у реки немного сидим: умоемся, а потом размышляем, созерцаем, молитву совершаем... А вернемся - пора будет уже и спать. Так у нас повелось...
И она ушла потихоньку.
- Святая простота, - произнес Сергей.
- Нет, просто святая бабулька. Хотела бы и я на старости лет быть такой бабулькой. Тихой и кроткой. Но очень выносливой. Держать за руку внука или внучку... Идти... где-то в горах, в лесу, к речке. Умываться при закате солнца. И чтоб - знаешь? - так, как иногда бывает... Будто никогда-никогда - именно это - не повторится... Никогда...И капельки воды стекают по детским щекам...
Глава 17. Большая Поляна и Гера.
Он искал его по всей округе, и, наконец, нашел. Арей сидел не берегу реки, рядом с Володей. Тот почему-то плакал, сбивчиво что-то рассказывал. Андрей подошел тихо, и сел рядом с ними.
- Я... Действительно, хотел, как лучше. А потом - будто нашло что-то. Будто мною воля чужая управляет: жесткая, злая... Никогда себе не прощу. Мессию из себя вообразил, получается. И понесло... Но люди! С ними-то что случилось? Как такое...может быть?
- Так...С тобой такое бывало раньше? - спросил Андрей.
- Нет. Никогда,- ответил Володя. -А тут -и флейту забросил, и четки выкинул... Сам не свой стал.
- Пойдемте, ребята... Помолимся, очистимся. Есть тут одно место, не очень далеко. У большого белого камня на берегу реки. Намоленное: люди из вагончика, пасечники, тут каждое утро молятся. Тебе, Володя, поможет сейчас настоящая православная молитва... Чтобы ты в норму пришел. А мы с Ареем - поможем.
И вскоре, они стояли на коленях и молились. На камне лежал карманный молитвенник Володи и была укреплена большая церковная свеча.
- И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, - старательно проговаривал Володя.
Андрей и Арей стали на колени с другой стороны камня, так, что их фигуры образовали правильный треугольник. Затем, молитвы читали по кругу: Володя, Арей, Андрей... И чувствовали, как возникает молитвенный вихрь, и единое пламя устремилось кверху. Но там столкнулось с жестким, плотным противодействием. Тогда, Андрей в молитвах призвал Архангела Михаила, заступника и защитника, прочитав, быть может, не совсем каноническую молитву, и заговорил нараспев:
- Святый боже, святый и крепкий, святый и бессмертный, помилуй нас...
Потом они втроем, по молчаливому согласию, соединив руки, еще несколько раз произнесли "Отче наш". Пока напряженность, царившая вокруг, не сменилась звенящей, тихой радостью. Молитва перешла в молчание. В молчаливую молитву, молитву без слов. Тихое молитвенное пламя, вспыхнув с новой силой, объяло их всех теплым лучезарным белым светом, и стало захватывать пространство вокруг, лес, реку, достигло ромашковой Поляны и ближайших гор. Долго стояли на коленях у камня три человека, объятые единым молитвенным горением. Пока до конца не сгорела, потухнув, огромная свеча. И пока не зашло даже на этом, со всех сторон открытом, месте солнце за горизонт, за горы, спрятав за собой и свой последний луч, мелькнувший ярко - и погасший.