Страница 16 из 72
В ярком дневном свете над дорогой всплыло облако белой пыли. Ньюн различил темные пятна, движущиеся вверх по дороге. Он сел на камень и, прищурившись от яркого света, стал всматриваться, стараясь различить отдельные фигуры.
Судя по размерам пятен и количеству пыли, можно было предположить, что это машины, которые он не раз видел раньше на дороге.
У него появилось предчувствие, что произошло что-то неладное. Тяжесть сдавила его бешено колотящееся сердце. Он сидел, обхватив колени длинными руками, и смотрел вниз. Ему не хотелось бежать в эдун. Регулы. Приближаются регулы.
В другое время он был бы вне себя от радости при виде приближающихся регулов. Но только не в это утро. Не теперь. Теперь у мри свои дела, более важные, чем общение с регулами.
Внезапно он понял, что госпожа должна узнать о приближающихся регулах. Он видел их уже совершенно ясно - шесть машин и какая-то черная точка за ними. Расстояние было слишком велико и глаз не мог различить очертаний, но скорее всего это была седьмая машина.
Еще никогда столько регулов не приближалось к эдуну мри.
Ньюн соскользнул с камня и огромными прыжками пустился вниз. Его длинные ноги несли его с такой скоростью, что бег его сделался почти неуправляемым. Но Ньюн был слишком встревожен, чтобы думать об опасности. Он бежал к эдуну, не переводя дыхания.
Еще до того, как он прибежал со своим предупреждением, мри уже выстроились у входа. Черные мантии Келов и ни одной золотой мантии. Ньюн перешел на шаг и, тяжело дыша, приблизился к ним. Он с трудом сдерживал боль. Сухой воздух Кесрит мгновенно слизал выступивший было пот. Здесь нельзя было много бегать, сотни раз он убеждался в этом на собственном опыте - и сотни раз повторял свою оплошность. Легкие его горели, изо рта вырывались капельки крови. Но никто из келов не отругал его. Ньюн почувствовал их настороженность, увидел смотрителя дусов, который вышел из эдуна с животными. Один из дусов поднялся на задние лапы, нюхая ветер. Затем он тяжело плюхнулся на ноги, подняв облако белой пыли, и грозно зарычал.
- Яй, яй, - успокаивал дусов кел Дахача. Это ничего не значащее слово имело тысячи смысловых оттенков в общении дусов и кел'ейнов. Дусы отошли прочь и собрались кружком за эдуном, навострив уши. Некоторые сели. Время от времени один из дусов поднимался и обходил круг, посматривая на вереницу машин; затем он возвращался обратно, предупредительно рыча.
Готовясь к встрече с чужими, келы закрыли лица. Ньюн поправил мэз и занял место в черном ряду. Но кел'ант Эддан взял его за локоть и поставил впереди.
- Здесь, - сказал Эддан и ничего больше не добавил. В минуты опасности и ожидания Кел не должен задавать вопросов. Ньюн промолчал, но сердце его сжалось. Ведь он был новичок, несмотря на возраст, он не принадлежал к тем, кто может задавать вопросы и отвечать регулам, и все же он стоял между Эдданом и Пасевой - старейшими Келами.
Может, дело касается лично его?
Или его родственника?
И внезапно он понял, что на башне Сенов в эдуне уже приняли какое-то сообщение, что-то произошло, а он все пропустил, в одиночестве сидя на камне и тщетно ожидая прибытия Медая.
С кем-то из мри произошло нечто ужасное - визит регулов не случаен.
Вереница машин медленно приближалась. Уже слышен был шум моторов. Кроваво-красные лучи солнца пронзали воздух. В долине взметнулась вверх струя гейзера: Элу, один из наиболее опасных, поведение которого было невозможно предсказать. Фонтан взвился в небо на десять ростов мри и рассыпался на мелкие брызги. По фонтану можно было легко распознать гейзер. Ньюн знал, что если проснулся Элу, то скоро ударит и Учан. Вскоре машины можно было отчетливо рассмотреть.
Одна... две... три... четыре... пять... шесть.
Шесть машин. Никогда к эдуну не подъезжало больше двух машин за раз. Но Ньюн сдержал свои чувства. Возле него неподвижно, словно каменные изваяния, стояли келы. Ветер рвал их черные мантии. Правые руки кел'ейнов замерли у поясов, где в ножнах покоились ас'сеи. Пальцы всунуты за пояс. Это был призыв к бдительности, предупреждение для остальных келов. Регулы, как и большинство ци'мри, не знали, что это - предупреждение. Но это был и церемониальный жест, означающий, что мри не желают видеть чужаков.
Машины повернули в последний раз и в облаке пыли остановились у входа в эдун, перед строем келов. Двигатели умолкли, наступила тишина. Двери открылись и из машин появились десять молодых регулов - угрюмых, хмурых; на их лицах даже не было обычного надменного выражения. Один из них был Хада Сураг-ги, охранник из Нома: Ньюн узнал его по медалям и одежде - это был лучший способ узнавать регулов. Было похоже, что и Хада узнал Ньюна, но узнал именно по отсутствию наград, с горечью отметил про себя юноша. Но Хада ничем не показал, что знает Ньюна. Он прошел прямо к Эддану. Глаза Хады были широко раскрыты - ни следа презрения. Хада Сураг-ги вдохнул воздух и поклонился - по этикету регулов это означало, что он пришел с добрыми намерениями.
Теперь по обычаю мри должны были сделать ответный жест. Эддан остался неподвижен, и ни один мри не шелохнулся. Руки замерли у ножен с ас'сеями.
- Мы принесли печальные вести, - сказал Хада.
- Мы готовы выслушать ваши слова, - ответил Эддан.
- Наши старшие уже сообщили вам...
- Вы привезли Медая? - хрипло спросил Эддан.
Хада повернулся, пожалуй, слишком резко для регула. Он хлопнул в ладоши, что означало приказ его помощникам исполнять свои обязанности. Они зашаркали ногами ко второму автомобилю и, открыв багажник, достали оттуда носилки из белого пластика. Они аккуратно поставили носилки у ног Хада Сураг-ги перед Келами.
- Мы привезли останки Медая, - сказал Хада.
С первых слов Хады Ньюн уже все понял. Он не двинулся с места, даже не приподнял вуаль. Его неподвижность могла быть принята келами за самообладание. Но он просто остолбенел. Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Он слышал, что происходит вокруг него, чувствовал движение, но его не покидало чувство, будто он смотрит на все это со стороны, как будто Ньюн с'Интель покинул свое тело, и оно осталось здесь, как и тело Медая с'Интель, бесчувственное и ко всему безучастное.