Страница 40 из 56
- Если ты слышала, то почему не встала и не послала ее куда подальше?! - яростно завопило чудовище, разворачиваясь ко мне.
- Потому что кое-кто на моем плаще разлегся, - буркнула я, морщась от крика, - так что я из него уже пес знает сколько времени выпутаться не могу. Вставай уже, в повозке поспишь.
- Можно подумать, я смогу уснуть в такой тряске, - фыркнула моя излишне привередливая спутница, тут же позабыв о глупой служанке.
- Не сможешь, значит и не устала, - разумно заметила я и добавила: - Поднимайся, пора уступать тюфяк его законным жителям.
Грозная Избранная тоненько взвизгнула и выскочила из постели так, будто эти самые жители уже карабкались по ее ногам.
- А кто там? - почему-то шепотом спросила она с другого конца комнаты.
- Не знаю и знать не хочу, - отрезала я, наконец-то выпутываясь из плаща.
Вчера я не стала снимать платок и за ночь он немного сбился, но перевязывать его на глазах у рыжей не хотелось. Опять развопиться про лекарей, а времени у нас мало. Через три дня мы должны быть в Храме и до столицы как раз три дневных перехода.
- Чего застыла? - окликнула от двери рыжая и преувеличенно бодро пропела, - Вперед, товарищи, вперед, нас трудная дорога ждет!
- Тихо ты, еще накличешь, - резко оборвала я, делая страшные глаза. Не то, чтобы я всерьез верила в такое, просто пела она уж очень громко и фальшиво.
Когда мы выбрались на бодрящий утренний морозец, наша повозка уже стояла у крыльца, напрочь перегородив крошечный дворик, а старый возница расхаживал вокруг, сердито бормоча себе под нос. Если судить по глубине колеи, которую он протоптал в свежем снегу, расхаживал он так уже давно.
Не успели мы толком разместиться на сидениях, как повозка сорвалась с места, да так резво, будто старый пень за ночь у всего городишки золота в долг набрал и на рассвете вернуть обещал. Я хотела было поделиться этой мыслью со своей спутницей, но та уже спала, скрючившись на узком сидении в совершенно немыслимой позе. Зря, между прочим: мы как раз добрались до сердца Империи, где и впрямь было на что посмотреть.
Измотанная дорогой и волнениями рыжая проспала и Рассветный мост с ажурными резными перилами, похожими на старинные кружева, и огромных каменных чудищ, называемых Стражами Запада, и Поющую рощу, где тонкие ветки особого вида деревьев на ветру издают тонкий музыкальный свист. Говорят, за этой рощицей ухаживает вдвое больше людей, чем за Храмовыми садами и каждый день ветви бережно подрезают, чтобы ни одна не нарушала гармонию, а мелодия звучала всякий раз по-новому. Много чего я могла бы порассказать и о роще, и о садах, и об Императоре, но слушать меня было некому, так что я молча глазела в окошко на мелькающие за ним красоты.
После полудня стали попадаться повозки, следующие в том же направлении, что и мы. Они так быстро оставались позади, что я впервые задумалась, насколько же быстро мы едем. Если так пойдет и дальше, мы прибудем в столицу на целых полдня раньше, чем я планировала. Я даже позволила себе немного помечтать о том, как мы найдем лекаря, и он чудесным образом избавит меня от болячки, но денег на лекаря у нас все равно не было, так что эта мечта была из рода несбыточных.
Приятные мысли незаметно меня убаюкали, и остаток дня я мирно продремала, изредка приоткрывая один глаз, чтобы убедиться, что мы все еще едем.
К моему удивлению, на ночлег мы остановились задолго до заката. Из невнятной речи нашего возницы я поняла только, что столица как раз в дневном переходе отсюда, а до тех пор будут только рабочие поселения угольщиков и камнетесов, где чужого ни за какие деньги даже в сарае переночевать не пустят. Конечно же я ему не поверила. Решила, что старый скряга решил десяток-другой монет себе выгадать из того, что ему хозяин на дорогу отсыпал - все знают, что чем ближе к столице, тем цены выше, а уж под праздники и вовсе сплошное разорение. Даже хотела было потребовать себе половину за молчание, но потом рассудила, что пяток серебрух мне уже ничем особо не поможет, а сил на препирательство нужно уж всяко больше, чем у меня есть.
Место, где нам предстояло провести ночь, было не в пример лучше «Ловчего быка». Чистые окна и радующая яркими красками вывеска просто кричали о том, что заведение процветает, а плывущие из кухни ароматы манили обещанием превосходного ужина.
В обеденном зале было чисто, тепло и умопомрачительно пахло свежим хлебом. Впервые за долгое время я почувствовала, что желудок мой пуст и неплохо бы в него что-нибудь забросить. Лучше бы, чтобы это что-то было хорошо прожаренным и с аппетитной хрустящей корочкой.
- Они издеваются, да? - горестно вопросила рыжая у миски с похлебкой, которую молча брякнула на наш стол бледная перепуганная служанка. - Это что за баланда?
- Наш сегодняшний ужин, я полагаю, - кисло откликнулась я, - и, судя по всему, ничего другого нам уже не предложат.
- Ну это мы еще посмотрим! - задиристо вскинулась Избранная, хищным взором обводя почти пустой в этот час зал, а потом вдруг вскочила, зачем-то взбила и без того растрепанные рыжие кудри и решительно зашагала к невзрачносу лысоватому господину, обудающему в одиночестве за богато накрытым столом. О чем они говорили мне слышно не было, но вскоре рыжая бесцеремонно ухватила меня за локоть и повела, как она выразилась, «знакомиться и общаться».
У меня чуть ноги не отнялись, когда я рассмотрела на шее господина массивную цепь с темно-синими камнями и круглой подвеской в виде увеличенной втрое золотой монеты. Что ж, теперь ясно почему у служанки такой вид, будто ее вот-вот зарежут на ужин, а в обеденном зале так пустынно. Пожалуй, я и сама предпочла бы ужинать хоть с дикими тварями в чаще лесной, только бы подальше отсюда. Потому что от лесных чудищ хотя бы знаешь чего ожидать.
- Это сборщик податей, - успела я шепнуть рыжей на ухо, пока две служанки дрожащими руками освобождали на столе место для наших тарелок. Избранная удивленно взглянула на меня и губами изобразила что-то вроде «ну и?».
Вот ведь, все время забываю, что она нездешняя!
Любому ребенку в Империи известно, что дяденьке с большим желтым кругляшом на пузе без крайней нужды лучше на глаза не лезть, потому как дяденька этот может сделать с тобой все, что ему в голову взбредет, и ничего ему за это не будет. Спасибо нашему мудрому Императору и его указу, которым за любое покушение на жизнь, здоровье, или имущество этих господ предписывалось вешать виновника на месте и никак не уточнялось, что же именно считать покушением. Особым милосердием эти господа и прежде не славились, у уж после того, как высочайшим указом им даровали полную вседозволенность... Интересно, что эта дурища успела ему наговорить?
Все это пронеслось в моей голове, пока господин сборщик лениво разглядывал меня, облизывая жирные пальцы. Вид у него при этом был такой, будто он примеривается, какой кусок откусить первым.
- Вот ты, тряпколицая, - лениво ткнул он в меня пальцем, - можешь мне ответить, почему в сих стенах ныне столь пустынно? Я, видишь ли, хотел отужинать в приятной компании, скрасить умной беседой бутылочку-другую винца, а тут такое. Может, дела у всех важные да неотложные, а тут я заявился и всем мешаю?
- Да как же такое может быть, милостивый господин? - прощебетала я, незаметно пиная под столом открывшею было рот Избранную. - Ваш приезд величайшая честь и радость для всех и многие мечтали бы разделить с вами вечернюю трапезу, однако же все достойное вашей милости общество сейчас в столице, готовится к празднествам, простые же горожане не осмелились бы докучать столь блестящему господину своими неотесанными манерами.
- Складно поешь, аж верить хочется, - хохотнул блестящий господин. - Значит, вам моей компанией и быть, раз уж все приличные разбежались, как крысы. Ты, рыжая, ешь и помалкивай. А ты, тряпка, ври дальше, дозволяю. Да смотри не заврись. Ха!
- Вы так добры, - очень искренне поблагодарила я, щедрой рукой нагребая в тарелку самой разной еды и ловко подсовывая эту тарелку Избранной. Правильно, пусть рот займет - целее будем.