Дети гламура

— Мама, времена, когда человек человеку был красная шапочка, прошли. Арсений, его жена и ребенок живут втроем в одной комнате. Насколько я помню, я в детстве делила комнату с тремя своими сестрами и не могла остаться одна ни на секунду. А если тебе их так жалко, то что же ты не пригласишь их жить сюда?

— Видишь ли, это очень прискорбно, но мне не удалось найти общего языка с женой Сени…

— Мне правда очень жаль, мама! Но… как же атмосфера товарищества? Поставим точку. Кроме меня на эту квартиру может претендовать только отец. Папа, ты претендуешь?

— Нет, не претендую. Светлана, девочка права. Мама любила ее, она хотела, чтобы квартира осталась ей. Пусть Оля остается в Москве, мы будем ездить к ней в гости.

Это болезнь переломила ее. Те жуткие часы, которые она провела под жидким общежитским одеялом, прикрытая сверху своей такой же жидкой шубейкой, плавая в собственном поту, задыхаясь от раздирающего грудь кашля, изменили ее характер. Теперь это была уже не слабая и стеснительная девочка, страдающая из-за драных сапог. Самоуверенная и твердая молодая особа не нуждалась теперь ни в чьем покровительстве и внимании… Да и вообще ни в ком не нуждалась.

Она решила, что легкие деньги — нечестные деньги. Мечты о ресторанах, красивых платьях, театральных и киношных премьерах никуда не ушли, они только спрятались поглубже. Надо было учиться, учиться и работать, чтобы суметь осуществить свою мечту. Вернее, мечты.

Ольга работала как одержимая и через некоторое время поняла, что за рекордно короткий срок добилась гораздо большего, чем многие ее сверстники. О ней слышали. О ней писали — пока по чуть-чуть, но всегда хорошо. Платье из ее первой серьезной коллекции купила Анжелика Варум. Очевидно, у нее был финансовый кризис. Скоро Оля решила, что ей не хватает познаний в рекламе, и пошла на курсы паблик рилейшнз. Там она нашла друзей… И Кирилла!

Молодой модный художник обратил на нее внимание, и это сначала было просто бальзамом на раненое самолюбие, а потом все получилось как-то само собой, и неожиданно для себя она привязалась к этому замкнутому, всегда немногословному человеку — быть может, также и потому, что он представлял такой контраст с ее первым возлюбленным. А Кирилл, со своей стороны, став ее бойфрендом, не мог ожидать, что девочка с твердым характером окажется таким ранимым, нервным, тонко чувствующим существом.

Для этого была своя причина. Оля была уверена, что, если Кирилл узнает о позорной странице в ее биографии, о том, что она снималась в порнографическом фильме, он тут же бросит ее, и тогда в ее жизни уже не будет ничего, ничего! Она всегда испытывала робость перед своим любимым, словно заранее извиняясь перед ним.

На некоторое время она забывала о своем грехе, о своем позоре. За последний год она совсем забыла об этом, ее стали тревожить и занимать совершенно другие проблемы… Но вот, совсем недавно, тревога снова поднялась со дна души. Что вернуло ее? Какое дурное предчувствие потревожило душу? Этого Оля не знала и знать не могла. Но появление Александра Александровича — порядком потрепанного и постаревшего — в дверях того самого кафе, куда они с Димкой зашли выпить кофе, взволновало ее не на шутку.

ГЛАВА 24

Андрей задержался на работе. Он слишком долго ждал этой должности, чтобы небрежно относиться к своим обязанностям, да и не особенно они его утруждали. Когда ты так молод, когда не обременен семьей, а работа доставляет тебе удовольствие — почему не поработать, в конце концов? К тому же он слышал в приемной какое-то движение, значит, не все сотрудники покинули офис. Вероятно, осталась секретарша Лена. Личный секретарь был у него всего полгода, и он как-то не успел еще с этим обстоятельством свыкнуться, не знал толком, как себя вести. Должен ли он каждый раз отпускать ее, если она ему больше не понадобится. Например, вот как сейчас?

Дверь тихонько скрипнула. Вот она, легка на помине. Секретарша Лена — барышня миловидная и амбициозная, должно быть. Скуластенькое лицо, очень короткие волосы, длинные ноги, заметный бюст, обтянутый строгим жакетом. Дресс-код[6] компании не позволял коротких юбок, но даже юбка средней длины на Леночке выглядела как самое безапелляционное мини.

— Андрей Михайлович, я вам нужна?

— Лен, ты мне всегда нужна. Но вот именно сегодня можешь уже идти домой.

— Ничего больше не нужно? Может, кофе? Я только что для себя сварила, могу и вам налить. Хотите?

— А вот хочу! — щедро улыбнулся Малышев. Ему вдруг и правда захотелось кофе — огненно-горячего, деготно-крепкого кофе, какой умела варить Лена. И сигарету. И тихую музыку. В самом деле, приятно сидеть в собственном кабинете, когда на улице дождь, когда сквозь влажный сумрак горят огни вечернего города. Наверное, Леночке тоже неохота уходить из своей уютной приемной.

— Леночка! Неси кофе сюда, вместе попьем!

Черт его за язык дернул, право же! Не стоило ее звать. А если вдуматься — так что ж теперь? Позвал и позвал! Мы живем в демократическом обществе. По крайней мере здесь, в американском рекламном агентстве «Аспер энд бразерс», у нас царит демократия.

— Вот и кофе!

На бамбуковом подносе стояли две чашки, плетенка с печеньем, блюдце с ломтиками лимона и — ахти, батюшки! — бутылка коньяку. Все вместе выглядело нарушением этикета, причем вопиющим. Но вряд ли это подвох и провокация.

— Отлично, — ограничился коротким замечанием Андрей. И разлил янтарный коньяк по стаканам. — А в честь чего гуляем?

— У меня сегодня день рождения, — пояснила Лена.

— Вот тебе раз! А почему я не знаю?

Девушка пожала плечами:

— Я не люблю свои дни рождения. Да нет, меня поздравляли сегодня и все такое…

— Ленуль, я тоже тебя поздравляю. Давай выпьем — за тебя. Подарок за мной. Прозит![7]

Чокнулись, выпили. От коньяка сразу стало тепло и весело. Андрей заговорил было о чем-то незначительном и вдруг заметил, что Лена странно на него смотрит.

— Что такое, Лен?

— Я давно искала случая, — сказала девушка, не отводя от него взгляда светлых, русалочьих глаз. — Давно случая искала с вами поговорить, Андрей… Михалыч. Я думала, это заметно, ждала чего-то, но теперь понимаю, это не принято, наверное, и лучше я сама…

— Лена, я не понимаю…

— Я хотела спросить вас — может, сходим куда-нибудь вместе, познакомимся поближе…

Андрей пришел в замешательство, но быстро сориентировался.

— Отлично! — улыбнулся он. — Знаешь, в следующую пятницу в «Курсе» «Океан Эльзы» играет. Тебе нравится? Тогда сходим?

Какого рожна ей еще надо? У нее явное недоумение на лице. Но вот тряхнула остатками волос и солдатским шагом направилась к столу шефа. Бедная девочка, наверное, всю волю в кулак собрала! Жаль, забыла про нежность и трепетность, потому что на колени к Андрею прямо-таки плюхнулась! И тут же, не отходя от кассы, впилась ему в губы.

— Леночка, ты меня неправильно поняла, — выговорил он, когда лицо девушки оказалось от него на приличном расстоянии.

— Почему? — зашептала Лена. Это надо же, всю скромность как рукой сняло! — Андрей Михайлович… Вы… Я…

— Лен, извини. Ты не обижайся, хорошо? Ничего не изменится, понимаешь?

Девушка была, что и говорить, не перышко, несмотря на худобу. Когда она встала с колен, залившись розовым по очень бледной коже, Андрею стало намного легче.

— Я вам совсем, ни капельки не нравлюсь, да?

— Да не в этом дело… Мы все же сходим в «Курс», раз уж я пригласил, хорошо? Ленуль, я вообще… девушками не интересуюсь…

— Ой, Андрей Михайлович, извините… Ой, какая ж я дура… Извините, хорошо? Не везет же мне…

Именно такие — худые, высокие — ему всегда нравились. Но у Малыша как-то не получалось ухаживать за девушками, несмотря на приятную внешность. Они были какие-то капризные и верткие, их мало интересовало то, что в юности интересует мальчишек, к сексу они относились как к тому, что делают взрослые, чтобы иметь детей. Были, разумеется, и другие — доступные. Но прикасаться к таким Андрею мешала элементарная брезгливость.

6

Д р е с с - к о д  — корпоративный стиль в одежде.

7

П р о з и т  — ваше здоровье (нем.).