Страница 25 из 116
Я промолчал. У самого будущее в тумане. Так и заснули. Утром он вышел, когда позвали на завтрак.
Больше я его не видел. Наверное, нашли, куда поселить на ПМЖ.
Я уже стал привыкать к размеренному образу жизни. Попросил у начальства позволения бегать во дворе по утрам, заниматься на детской площадке.
Нас вообще можно было не закрывать, территория была огорожена, на заборе колючка.
Немного освоившись, водил ребят после отбоя в туалет. Дежурный смотрел на это сквозь пальцы, ему спокойнее.
Сначала хотели навесной замок повесить, потом махнули рукой: единственный выход проходил через дежурного, а решётки на окнах везде одинаковые.
Но всё когда-нибудь кончается. На третий день моего пребывания в распределителе нашёлся сопровождающий, которому надо было ехать в наш город по делам. Заодно и меня доставит, куда надо.
На этот раз это была крупная женщина, лейтенант милиции. На меня она даже не смотрела.
Приняла, как груз, по накладной, посадил меня в машину вооружённый милиционер. На этот раз в заднее отделение, где перевозят задержанных преступников.
Привезли на вокзал, милиционер провёл нас в купе, лейтенантша открыла свой чемоданчик, достала оттуда… настоящие кандалы.
Я, конечно, видел кандалы только в кино, эти были больше похожи на наручники с цепью, примерно полметра длиной. Парень приказал мне сесть на лавку и положить ногу на стол.
Когда я положил ногу на стол, он застегнул один конец кандалов за щиколотку, второй – за стойку, которая поддерживала столешницу. Козырнув моей сопровождающей, милиционер вышел.
Я снял свой рюкзак, поднял лавку и сунул его внутрь. Цепь позволяла вставать, немного двигаться, можно было даже лежать, головой к двери.
Моя сопровождающая тоже устраивалась. Сняла китель, оставшись в одной форменной рубашке и юбке, я, к примеру, был одет в те же шорты и футболку, жарко было. Остальную одежду, чистую и выглаженную, я осторожно сложил в рюкзак.
Моя сопровождающая, тем временем достала из чемоданчика какую-то книгу, уселась поудобнее и погрузилась в чтение. На меня она не обращала никакого внимания.
Подумав, я решил пока посмотреть на пейзаж за окном, потом можно будет поспать.
Пейзаж мне скоро наскучил, я достал свой рюкзак, потому что до подушки мне было не добраться, осторожно положил его на лавку и лёг, прикрыв глаза.
Никто мне не мешал, не досаждал разговорами, мне даже понравилось.
Ближе к вечеру женщина оторвалась от книги, покопалась в чемоданчике и разложила на столике различную снедь. Я ощутил запах жареной курицы, в животе заурчало. Не глядя на меня, лейтенантша разложила всё это на столе, но ни к чему не притрагивалась.
Моё недоумение развеялось, когда к нам в купе зашёл молодой капитан милиции. Закрыв за собой дверь, он вынул из-за пазухи бутылку коньяка, поставил на столик.
- У тебя тут сесть негде, - осмотрелся он.
- Закинь его на верхнюю полку, - лейтенантша подала капитану ключ от кандалов.
Капитан наклонился, отцепил от стойки цепь, ни слова не говоря, взял меня на руки и положил на верхнюю полку, головой к окну. Прицепив цепь к кронштейну, на котором крепилась полка, кинул мне рюкзак и сел на моё место.
- Ты что, его не кормишь? – спросил капитан.
- Меньше срать будет, - ответила моя сопровождающая.
- С голоду не помрёт? Какой-то он худой.
- В детдоме накормят. Тут езды дня два, или три.
Я слушал, и удивлялся. Она что это, всерьёз? Потом в детдоме, на хлеб и воду.
- Воды хоть ему дай.
- Воду пусть пьёт, я не жадная! – хрипло засмеялась лейтенантша.
- Тебе его не жалко? – удивился капитан.
- Что их жалеть? Они же бандиты, волчата мелкие, - она с ненавистью посмотрела на меня.
Я понял, что для меня наступила чёрная полоса.
Капитан взял кусок хлеба, намазал его маслом, украсил сверху тонкими ломтиками колбасы и подал мне. Я благодарно кивнул и впился зубами в бутерброд.
- Бутылку ему не давай, - буркнула конвоирша, когда её спутник вскрыл зашипевшую бутылку «боржоми».
- Почему? – удивился капитан.
- Ты ещё никогда не получал бутылкой по затылку? – милиционерша достала из чемоданчика складной пластиковый стакан и протянула капитану. Тот налил воды в стакан и протянул мне.
Я поблагодарил кивком, запил сухой кусок шипучей водой.
Проникаться любовью к милиционеру я не спешил, не верил в злого и «доброго» полицейского.
Накормив, таким образом, подопечного, мои новые знакомые сели пировать.
Запахи съестного хоть и раздражали моё острое обоняние, но не так сильно, как могли, если бы не бутерброд. Хуже стало, когда они выпили спиртное. Сам коньяк пахнет хорошо, но когда его выдыхают вместе с пережёванной пищей… Бр-р.… Брр!
Наконец, они задымили в два смычка. Всё это время менты о чём-то разговаривали, перемежая речь совершенно непечатными выражениями. Мне стало скучно, и дышать стало нечем.
Потом капитан приоткрыл окно. Дым быстро вытянуло, зато стало немилосердно дуть прямо на меня. Капитан снова сел, продолжая свой трёп с расслабившейся женщиной. Я же мёрз, потирая голые руки и ноги, покрытые мурашками. Свернуться калачиком мешала цепь.
Всё же я сдвинулся поближе к выходу, свернулся там, согревая живот и грудь.
Наконец, вспомнили обо мне:
- Леня, своди щенка в уборную, ты мужчина, всё-таки, - Лёня хмыкнул:
- С каких это пор ты стала стесняться?
- Я не в том смысле.
- А-а… - нескоро дошло до «джентльмена». Он встал, разминая затёкшие ноги и спину, отстегнул от моей лодыжки цепь.
- Пойдём, что ли? – обратился он ко мне.
- Подожди, - лениво сказала моя конвоирша, - возьми наручники, пристегнёшь его там.
- Думаешь, не откроет? – усомнился Лёня.
- Не откроет. Спецзаказ. Специальные детские наручники, испытано. Сними с него шорты и футболку.
- Зачем? – удивился капитан.
- Снимай, не спорь. Ты ещё не имел дело со зверятами?
- Зверятами? – недоумённо пробормотал Лёня, раздевая меня. Я понял, что женщина - милиционер уже набила руку по перевозке малолетних преступников.
- Бери наручники, застёгивай, - капитан застегнул у меня на запястье наручник, который туго обхватил руку.
- Когда сядет, заберёшь у него трусы, если, конечно, не хочешь стоять рядом.
Капитан только хмыкнул и головой покрутил.
Держа меня на поводке, он вывел меня в коридор. Туалет был рядом, мы прошли только мимо купе проводника, которая с изумлением посмотрела на нас.
Меня завели в туалет, я сел на унитаз, подстелив газету, которая здесь имелась вместо туалетной бумаги. Потом снял трусы и протянул капитану.
Тот посмотрел на меня, сказал:
- Ну, нах…! – открыл окно и закурил.
- Может, пристегнёте и выйдете? – спросил я, - Мне неудобно при вас…
- Не обращай внимания, делай свои дела, я не смотрю.
Я закрыл глаза и расслабился. Хотелось сильно, попроситься раньше было свыше моих сил.
- Что ты натворил, что с тобой так обращаются? – спросил капитан, глядя в окно.
- Пока ничего, - ответил я, - просто сбежал из детдома, хотел найти родственников.
- Что, там несладко было? – повернулся ко мне милиционер.
- Нет, неплохо. Так получилось. Я считал, что так надо.
- Ну и ладно. Не моё это дело. Всё? Одевайся, пошли.
В купе лейтенантша расстелила две постели внизу, на мою полку бросила подушку без наволочки, и одеяло.
- Света, - обратился к ней капитан, - может, ты зря с ним так жёстко? Он говорит…
- Слушай больше! – оборвала его Света, - Он тебе столько напоёт, замучаешься слушать. Знаешь, сколько я их повидала? Сначала тоже добренькой была: ах, бедные детки! А эти бедные детки отправили меня на месяц в госпиталь. Что стоишь? Клади его на верхнюю полку и пристёгивай. Руку тоже.
Так я оказался распят на полке. Капитан укрыл меня одеялом и велел спать. Сами они опять устроились за столом, допивая коньяк и бубня о своих делах.
Потом Лёня перебрался к Свете и начал её соблазнять.