Футбол. Искушение

Но ощущалась и некая непринуждённость, "домашняя уютность" окружающей среды, проявляющаяся и в этой самой устаревшей обстановке, и в манерах, поведении, облике неспешно проходящих мимо людей, что окончательно развеяло у Матвея остатки прежнего волнения и внутренней напряжённости.

Закончив с администратором, симпатичной женщиной средних лет в белой блузе и шейном платке клубного цвета, получив комплект ключей, Кузьмич повелительно взмахнул рукой, и они все вместе покатили свой багаж к месту проживания. Местный Лёня взялся помочь и по пути выполнял роль гида, скорее для Матвея, чем для Кузьмича. Ему явственно все было знакомо, и вёл он себя, как человек, наконец вернувшийся к чему-то давнему, но не забытому, любимому и близкому.

Жить им предстояло на третьем этаже, в помещении, напоминающим стандартный блок современного студенческого общежития: пара небольших изолированных комнат и общий на двоих санузел. Везде чистенько, сравнительно уютненько, на кровати стопочкой лежали полотенца неестественно ярких клубных цветов, гармонируя с того же оттенка броскими занавесями на окне.

Кузьмич заметил усмехающийся взгляд Матвея, раздвигающего крашенные в ослепительно-сочный цвет массивные шторы, всё понял, подмигнул и весело заявил:

- Ничего, парень, привыкнешь... даже полюбишь... не дает расслабиться, в хорошем смысле... будешь в круглосуточной собранности и готовности к подвигу! Как пионер!

- И ночью? - кивнул в ответ Матвей, подыгрывая.

- Ночью особенно, - Кузьмич с местным Леонидом оглушительно расхохотались, переглянувшись и хлопнув друг друга по плечу.

Потом Кузьмич велел Матвею располагаться, обосновываться, и позволил, при надобности, "осмотреться в округе". Сам же, оставив чемодан в своей комнате, куда-то удалился вместе со своим старым знакомцем. Тяглов разложил вещи по полкам шкафа, на минуточку прилег на кровать и незаметно уснул.

К ужину вдвоем спустились в столовую, образчик фирменного клубного дизайна. Безлюдно, всюду в строгом геометрическом порядке расставлены стулья с гнутыми трубчатыми спинками полированного металла, столики, накрытые хлопковыми скатертями обязательного цвета. Поверх скатерти на каждый стол положено толстое стекло кабинетного типа, а уже на стекле расставлены в идеальном порядке белоснежные тарелки, рядом - идеально прозрачные стаканы, разложены сверкающие приборы, посреди - обязательный набор из соусных бутылочек и других нужных вещиц, как то: перчик разного вида, соль, сахарок, плошечки с маслицем и прочее. Матвею в столовой понравилось.

Подошли к стойке раздачи. Кузьмич сам взял и Матвею порекомендовал, несмотря на некоторую вечернюю неуместность, отведать местного борща, видимо, оставшегося с обеда.

- Знатный, знаменитый борщок, только здесь его можно отведать. Предмет зависти всех конкурентов, - причмокнул бородач, дожидаясь тарелки, которую щедро наполняла ловко орудующая половником симпатичная барышня в белом фартучке с клубной эмблемой на груди.

Борщ действительно оказался знатным. Собственно, на борще ужин и закончился, больно сытным он был, и порция от души. Попили чайку, поклевали сырку с мёдом и пошли к себе наверх.

По пути Кузьмич пообещал, что завтра с самого раннего утра самолично разбудит подопечного, и они наконец займутся делом, а именно: разберутся с документами, необходимые из них подпишут, далее наставник проведет краткий инструктаж, затем получат амуницию и, наконец-то, займутся непосредственно делом - улучшением и тренировкой "физико-технических кондиций и морально-волевых качеств" Матвея. А пока искренне рекомендовал ему в полной мере воспользоваться личным временем, которое "нескоро еще доведется вкушать, а потому - не теряй ни минуты, Стрелок".

Спать не хотелось совершенно. Кузьмич, покопавшись в своей комнате, куда-то улизнул по своим делам. Матвей решил воспользоваться советом и осмотреться. Накинул на спортивный костюм курточку, одел шапочку, на всякий случай сунул в карман пластиковую карточку со своим фото и вышел в низенький коридор. Было тихо, но ощущалось присутствие других людей. Иногда откуда-то доносились обрывки слов, донесся раскат дружного смеха. За колоннами, дальше по коридору, в небольшом открытом помещении стоял бильярдный стол красного сукна, у которого задумчиво переминались двое с киями в руках. Проходя мимо, Матвей улыбнулся и кивнул. Один из игроков ухмыльнулся в ответ, второй стоял спиной.

Внизу, возле стойки администратора, напротив обширного яркого стенда с именами спонсоров и футбольными мячами, у портрета пожилого худощавого человека в очках, одного из основателей клуба, стояла уже другая, милая на вид молодая девушка. Видимо, смена произошла. Элегантный пиджачок, белая блузка, шейный платок обязательного местного цвета, повязанный наподобие галстука. На лице - любезная официальная улыбка.

- Добрый вечер, я новичок, порядков пока не знаю. Пройдусь немного, разомнусь, не возражаете?

- Да, конечно... за территорию выходить не рекомендуется, у нас спортивный режим. Впрочем, вас ограничения, похоже, не касаются... в списках нет, я всех своих в лицо знаю... - девушка улыбнулась уже искренне, - А по базе гуляйте сколько угодно. По любым вопросам обращайтесь, всегда поможем.

- Спасибо, - Матвей покивал в ответ и вышел по мягкому сетчатому коврику наружу.

Шарики светло-матовых светильников в металлических лапках с декоративными корзинками алых и белых цветов над подъездом, по всему зданию - ажурные оградки миниатюрных балкончиков. Новенький бежевый сайдинг, вход облицован плитками темно-серого камня, все бордюрные камни в поле зрения аккуратно выкрашены в чередующиеся цвета все той же гаммы. Вокруг много зелени: деревья, кусты и трава, удивительно свежо выглядящая с учетом недавнего похолодания. Дышится легко. Тихо, как в деревне.

Тяглов машинально потянулся в карман за сигаретами, но вовремя увидел на входе большой наружный термометр и над ним - знак "Не курить". Вспомнил об антиникотинном лечебном спрее, забытом на тумбочке, - Кузьмич на днях всучил - и решил мужественно терпеть.

Близко взвыла проходящая электричка, разрушив загородную идиллию. Сверху начало накрапывать. Редкие светильники только подчеркивали темноту, окутавшую окрестности. Матвей накинул капюшон, сунул руки в карманы и решил немного пройтись. Звук электрички растаял вдали, и опять наступила тишина, подчеркиваемая еле слышным шуршанием легкого дождя.

Отойдя немного в сторону, он сошел с начинающего влажно блестеть асфальта на ровный травяной ковер и прошел вперед, к живой растительной ограде. Сразу за деревьями перед ним неожиданно развернулось ярко светящееся под лучами мачтовых прожекторов футбольное поле с геометрически точно вычерченными на зеленом фоне белоснежными линиями разметки и воротами по обеим сторонам.

Огромное поле сияло и парило в тихой ночи. Его размеры преувеличивались сгущающейся кромешной тьмой по краям, серебряными вспышками капелек дождя в холодных электрических лучах и полным, абсолютным безлюдьем. Это было не просто красиво, это было прекрасно, захватывающе и величественно. Поле, как вещь сама в себе, вне времени, вне пространства. Как храм в ожидании своих адептов и паломников, или античное изумрудное ристалище в отдыхе от яростных боев.

Матвей подошел вплотную к полю, к натянутой по кромке веревочной сети на высоченных бетонных столбах. Ближайший был с самого низу и до середины обмотан мягким металлически-серым материалом, похожим на дачный рулонный утеплитель. Потрогал рукой. Пухлый, на ощупь приятный и, казалось, чуть теплый. Присел на корточки, прислонился спиной, расслабился и прикрыл глаза.

Он слышал легкий шорох листвы, умиротворенный шепот травы под ногами, невесомые всплески падающих с темного неба дождинок. Слушал тишину округи, упиваясь собственной невесомостью и спокойной безмятежностью окружающего.

Потом, сквозь тишайший шелест природы начали пробиваться звуки, сначала неясные, потом все более и более отчетливые. Сначала чьи-то отдаленные голоса, неясные вскрики и смех, перемежаемые отрывистыми шлепками о мяч, горячий азарт, потом вдруг далекий, но отчетливый взрыв веселья, радости и одновременно огорченья.