Страница 27 из 33
Наконец, Кузьмич очнулся и замолк. На столе стоял горячий чай в курящихся парком чашках, варенье и мёд в розетках, сыр на блюдцах, а водка закончилась. Голова пустая, но чистая. Хмели ни следа, "ни в одном глазу". Бесполезный перевод продукта.
Дочь выглядела впечатленной, но не удрученной. Подвинула отцу поближе чашку чая и заявила:
- Папа, я проблем не вижу. Это всё ваши, какие-то, чисто мужские "непонятки". Завтра поедем вместе к этому твоему Матвею. Я сейчас особо не занята, фактически - свободна. До защиты месяцев пять, не меньше. Так, иногда заявляться на кафедру, чтоб не забыли, - дочурка хихикнула, - В общем-то и все. На месте посмотрим... помогу со старушкой, а там и сиделку недорого найдем. Можно, я себе в твоем кабинете постелю?
Кузьмич не возражал. Стало легче. Дочь действительно была свободной, заканчивала обучение в очной аспирантуре, готовилась к защите уже давно законченной и утвержденной на кафедре кандидатской. Немного посидели, поболтали ни о чем, допили чай, дочка вымыла посуду и разошлись спать.
На следующее утро Кузьмич проснулся поздно. Встал, накинул халат, завязал пояс, ткнул босыми ногами в тапочки и вышел из спальни. Из ванной доносился шум и плеск воды, перемежаемые звонкими напевами. "Уже проснулась, ранняя пташка. Хорошее настроение, видимо". Прошел на кухню, ткнул клавишу чайника, предварительно убедившись в его наполненности, залез в холодильник и начал собирать индигриенты для утренней яичницы.
Когда дочка, наконец, вышла из ванной, Кузьмич уже сидел за столом, прихлебывая чай и рассеянно пожевывая ломтик сыра. Намытая красотка с тюрбаном на голове, закутанная в длинное полотенце, подскочила к отцу, звонко чмокнула его в бородатую щеку и поприветствовала:
- Привет, Па! А что у нас на завтрак?
- Садись уж, красавица, - ворчливо ответствовал довольный папаша, - вон, яишня на столе стынет.
Позавтракали, дочка упорхнула одеваться, Кузьмич, ворча, помыл посуду. Позвонил Матвею, говорил кратко, но решительно, предупредил о приезде. Потом прошел к себе в спальню, вспугнув крутящуюся перед зеркалом дочь, подошел к шкафу и решил одеться как обычно, попроще.
Уже в машине, ехать собрались на отцовой, Кузьмич спросил дочку:
- Зачем тебе в это влезать, доча? Посоветовала по делу, спасибо... дальше я уж как-нибудь сам.
- Папа... я люблю тебя...очень уважаю, - и тихонечко, совсем в сторону, - А хочу еще и гордиться.
Кузьмича задели эти слова. Но он не подал виду.
***
Матвей не понял, зачем Кузьмичу приезжать снова. Вчера все обговорили, он постарался объяснить собеседнику все как есть, и чувствовал-то себя после этого погано. Но другого выхода не видел. Трудно было отказаться от возможности начать что-то новое, но веры в свои способности, после здравых размышлений, не ощущалось. Особенно, после постыдного тренинга с пробежками и последующими соплями.
Да, бьет точно, да, удивил пьяного мужика-чиновника, но... несерьезно все это как-то. Ехать куда-то, жить и тренироваться с детьми... Ему - взрослому мужику, скорее всего - за сущие копейки. Да и Петровну куда деть? А работу действительно можно найти в близлежащих магазинах. Люди как-то живут, и он сможет. Жаль, отказать сразу, еще во время недавнего телефонного разговора, он не смог, авторитетен был Федор Кузьмич. И... надо быть откровенным, теплилась всё же в душе какая-то надежда.
Глухой стук в дверь, через дерматиновую обивку, дошел до Матвея не сразу. Давно намеревался починить звонок. Когда услышал, вскочил, спохватившись, лихорадочно затушил в пепельнице сигарету и шагнул к двери. Открыл замок, распахнул. В полумраке лестничной клетки перед ним стояли две фигуры. Кузьмич и... девушка? А она кто? И зачем?
- А мы тут как-то очень удачно проскочили сквозь домофон вместе с твоими соседями. И спускаться тебе не пришлось! Ну, здравствуй! Гостей-то пустишь? Знакомься, моя дочь Надя... а это наш Матвей! - неестественно оживленно выпалил все разом немного покрасневший Кузьмич.
- Здравствуйте. Очень рад. Проходите, - Матвей ловко сманеврировал, отступив назад, одновременно освобождая место для прохода гостям и прикрывая спиной дверь в комнату с торчащей из-за нее любопытной мордочкой Петровны.
- Здравствуйте-здравствуйте, гости дороогииие, - тоненько взвыла за спиной бабушка.
Матвей был ошеломлен. Его хватило только на то, чтобы выдавить спиной старушку в ее комнату и пролепетать:
- Разуваться, пожалуйста, не надо.
Кузьмич подхватил его под локоток и поманил на кухню:
- А мы сейчас чайку выпьем после улицы! Так ведь, Матвей?
Девушка была хороша. Нет, она была ослепительна. Матвей давно не принимал гостей из прекрасной половины в своем доме. Как ее зовут, Надя?
Девушка протянула Тяглову руку, - Будем знакомы, Надежда... можно Надя, - и улыбнулась.
Он осторожно пожал женские пальчики, потом спохватился, кинулся за чайником, налил воды и поставил на плиту.
- Вы тут пообщайтесь, пока чай закипает, а я к хозяйке подойду, познакомлюсь. Хорошо? - улыбнулась еще раз, показав снежно-перламутровые зубки, развернулась, взметнув густой гривой медовых волос и удалилась, грациозно переступая обтянутыми джинсовой тканью ножками.
Матвей только и успел заметить, что Надежда стройна, длиннонога и хороша, чудо как хороша... как... одним словом, очень хороша.
- Собственно вот, Матвей, приехал с помощницей. Это для нас, мужиков, некоторые вещи совершенно неразрешимы... а для женщин - дело обыденное. Надюша сейчас свободна, первое время за бабушкой приглядит, а дальше - сиделку наймем, - Кузьмич широко, во все свое бородатое лицо, счастливо улыбнулся и положил свою лапищу на Матвеево плечо, - Недорого, и чтоб жила по соседству. Вот так вот... иногда и женщины в нашем футбольном деле могут пригодиться.
Матвей не нашелся, что ответить.
- Сейчас посидим, чайку попьем, познакомимся. Обговорим детали. Время согласуем. Средства необходимые. И сможешь ты, Матвей, и на базе нормально жить, и тренироваться там же... без отрыва от производства, как говорится, - бородач довольно заржал, потом закончил уже серьезно, - А вообще, пора нам, мужчинам, своим, мужским делом заниматься.
***
На обратном пути Кузьмич неторопливо рулил и осторожно молчал, пытаясь понять отношение дочери к произошедшему, к неожиданно свалившимся на нее обязательствам. Притормозив на очередном светофоре, он обернулся к Наде и спросил: - Ну и как тебе все это?
- Плохо человек живет. Очень плохо. Неухоженность всюду, - пожала плечами, обтянутыми модной курточкой, и продолжила, - Несчастный. Совершенно одинокий. Сумасшедшая старушка не в счет... Но сам он явно хороший - книг много повсюду... Все у вас склеится! - сделала неожиданный вывод дочка.
После скорбно-сочувственной мины лицо дочки просияло неожиданной улыбкой, вызванной парадоксальным, по-женски загадочным умозаключением.
Сзади возмущенно загудели, засигналили.
Кузьмич покачал головой, облегченно вздохнул и потихонечку тронулся.
***
Рядом шумели электрички. Они подплывали к платформе, выплескивали московских дачников, принимали отъезжающих и с металлическим воем двигателей исчезали.
Подмосковье. Осень. Погода наладилась. Солнечно. Через наполовину опущенное стекло в автомобиль приятно веет прохладным ветерком. У Кузьмича назначена "важная" встреча у платформы, затем они поедут на базу. Настоящую, спортивную, большого футбольного клуба. Приятно и одновременно волнительно, впереди нечто совершенно новое. Последние дни бородач загадочно молчит, в подробности не вдается.
Петровна под приглядом, можно быть спокойным. Замечательная девушка Надя. Все устроила, подружилась с бабушкой, нашла недорогую приходящую сиделку. Хороший человек. И красавица.
С оплатой сиделки поначалу вышла заминка, но Кузьмич, настоящий наставник, всё решил, одолжив деньги под будущие доходы. Причем, сделал это настолько просто и естественно, что Матвей не испытал ни малейшего чувства долга или тягостной обязанности перед кредитором. Получит деньги, вернет, скажет "спасибо" - вот и все.